Данила Врангель - Славянский стилет
– Все понял, Ваше Святейшество, – ответил поспешно секретарь. – Но… стихосложенный текст, на мой взгляд, необходим для адекватности передачи хода мыслей.
– Чьих?
– Псиных.
– Это псы стихами мыслят?! Еще одно сверхновое открытие…
– Нет, но адекватность…
– Махарашвили, – оборвал хозяин трона. – Изложите адекватный отчет на латыни. Напрягитесь и адекватно передайте адекватность. Вы поняли?
– Да, Ваше Святейшество.
– Тогда ступайте. Впрочем…
Верховный Магистр закрыл папку с последними донесениями из зоны Чернобыля и упрятал ее в сейф позади трона под сидением, снова поднявшись для этого со своего церемониального места. Затем начал ходить туда-сюда перед окнами. Махарашвили молчал. Большие напольные часы пробили два пополудни, громыхнув пудовым противовесом. «Собаки… Псы посвященные… Надо же!..»
– Ладно, собак пока оставим. – Секретарь облегченно бросил четки в карман. – Что с масонами? – перешел Магистр к новой теме. – Они постигли наш полутуманный намек?
– Ваше Святейшество, на мой взгляд, постигли, и весьма убедительно. Иллюминаты вторую неделю заняты оккультной защитой, то есть нападением на все, что вне их магического круга. Они считают, это действенный прием. Хотя он не подействовал даже на нашего агента среди них.
– Мне известно. У агента со мной прямая связь.
– Масоны сплотились, как никогда. Дарят друг другу подарки, вовсю роднятся – архиепископы венчают в две смены, основывают благотворительные фонды странного назначения: последний из таковых – для спившихся архитекторов… Да, возводят либеральных президентов – вы в курсе, кого я имею в виду. Сплошная политкорректность, короче. Смешно видеть. Ясно одно: боятся. Прошел слух о «Немезиде»…
– Это хорошо. Страх противника – бесценное оружие арьергарда. Предполагаю, и оффшорная учетная ставка несколько упала…
– На три процента, в среднем.
– Ха! Ну, масоны! Металл и камень пошли в гору?
– Да, вы правы, Ваше Святейшество. Золото выросло на четыре процента. Алмазы – на девять.
– Это пока цветочки, нет, это еще рассада! Но вскоре она зацветет! Махарашвили, а как себя ведут самые младшие ложи? Россия, Украина, та же Грузия?..
– Эти ничего не соображают ни в конъюнктуре, ни в оккультизме. Не понимают, что в воздухе запахло спасательными парашютами. На бумажки рассчитывают. Забыли, что единственно реальная бумажка – некролог.
– Это радует. Они будут детонатором обвала и острасткой для прочих. Впрочем, за отсутствие традиций платят все и всегда. А чем нынче занимается Фазер?
– Пишет мемуары.
– А не рано?
– Возможно, что и поздно. Актуальность вскоре исчезнет. Но он терпеливый человек.
– Да? Третьего дня на проповеди орал, как труба иерихонская, на всю площадь.
– Согласен, поляк был поскромнее.
– Махарашвили, следи! Ты у него правая рука и должен знать даже, о чем Фазер думает. А лучше – сам думай за него. Что это еще за поведение «над схваткой»? Этот не тянет на Демиурга. Положение «над схваткой» легким движением мысли переходит в положение «под каблуком». А вот под чьим?.. Тебе известен ответ на этот вопрос. Ты меня понял?
– Понял, Ваше Святейшество! Дальше своих проповедей Фазер не двинется ни на миллиметр. Поездку на Филиппины отменяем?
– Весьма логично. Там может проснуться его второе «я». А нам вполне достаточно и одного…
Магистр задумчиво перебирал свою цепь и мысленно просчитывал варианты. Бросил цепь:
– Как себя чувствует семейство Меровингов? На сепаратную сделку еще не согласны?
– Нет, Ваше Святейшество. Хотят минимум девяносто на десять. Девяносто – им.
– Я ожидал, ожидал, – покачал головой Магистр. – А жаль. Возможно, право, передумают. Девяносто процентов власти им? А нам десять? Я даже не засмеюсь. Это беспрецедентно в истории распределения дивидендов любого происхождения. Очевидно, семейство запамятовало, что «Прийе де Сион» уж давно не тот, а тамплиеры заняты другими делами…
– Это у них от Марии Магдалины, – пояснил Махарашвили. – Бешенная была баба, Сен-Жермен говорил. Терпеть не могла, когда сценарий писали не по ее тексту. И на свадьбе скандал закатила… Из верхушки Меровингов консультировать конфиденциально согласилась только Марго. Она всегда была проницательной женщиной и, по-моему, догадывается о том, что находиться в Ренн-ле-Шато, да и о нашей роли во всем этом. Как бы то ни было, Меровингов в их упертости она не поддерживает и довольно прозрачно мне о том намекнула.
– Марго умница, – констатировал Верховный Магистр. – Чувствовать ветер, нет, – ураган перемен – это большой талант и признак великолепной ДНК. Теоретически Марго может влиться в наши ряды. Ну, а прочие… Из уважения к прародителям семейства мы будем ждать, по возможности, довольно долго. Но не вечно! Махарашвили, – он испытующе посмотрел на секретаря, – ты ведь все понимаешь. Буддийский вариант Нового Мирового Порядка возник так неожиданно. Свалиться нам на голову в миг приоткрытия наших карт таро – это не совпадение. Это вызов! Мессия должна исчезнуть, исключив всякую, пусть и бредовую, миссию. Из желудя растет дуб. А за ним – бескрайний лес. Но, глядя на семя, никто не скажет, что оно породит. Ты меня достаточно понял?
– Я понял все, до последней буквы. У нас нет дороги обратно, есть только путь вперед.
– Правильно, друг мой. И пусть мы используем все десять измерений из традиционных четырех, но своего добьемся.
Магистр остановился перед узким окном и стал смотреть вниз, на площадь. Вздохнул:
– Махарашвили, передай по сети команду: «Вскрыть конверт № 200 969. Выполнять».
– Слушаюсь, Ваше Святейшество!
– И… Да ладно, ступай. Следи за Фазером.
Глава 14
Григорий Загибайло работал сторожем на бойне, неподалёку от коттеджа Бизона и Мэрилин. После воинской лихой службы, которая проходила не всегда на территории Украины, стал он мрачен и замкнут. Не всегда и не вечно, но очень часто, угрюмость и печаль омрачали его лицо, отражая неведомые движения души. Работы в Киеве для себя он не нашел, да и не хотелось окунаться в городскую суету, хоронящую вольный полёт души. Пристроился к родному дядьке, руководившему убойным цехом, расположенным в глуши причернобыльского леса. Стал работать «ночным снайпером». Сторожем. Ружьишко приобрёл калибра небольшого, но достаточного, на экстремальный случай. И бродил по округе в гуще леса, еденясь с природой и особо не думая о смысле жизни.
По ночам занимался тем, что отстреливал крыс на территории бойни. Для этого имел пневматическую винтовку-автомат. Прицел ночного видения помогал избегать проблем при ночной охоте.
И так вошел Загибайло в мрачноватый азарт истребления этих тварей, что для него это стало жизненным допингом – выйти ночью и пострелять.
Некоторые живущие по соседству селяне считали его слегка свихнувшимся. Возможно, так оно и было. Гриша воевал на Северном Кавказе, и радости да любви к жизни, такие вояжи обычно не приносят.
Но слова вытянуть про те события из него было невозможно. Курит, слушает, а потом скажет:
– А ты сам прокатись и посмотри.
И всё. А затем берёт автомат и начинает стрелять крыс.
А твари то божьи! Неведомо, как это всё вышло, но однажды на рассвете к нему в постель залезло с десяток этих зверюшек и едва Григория в постели не порешили. Отделался, на своё счастье, уколами от бешенства после множества укусов. Ходил измазанный зеленкой с ног до головы, но присутствия духа не потерял. Но с этого момента относился к истреблению крыс как к военным действиям. Да и те его уже давно вычисляли и по внешности и по запаху. И даже когда он подкрадывался ползком, весь обвязанный соломой, пустота крысиных заповедников встречала его первозданностью и свежестью отсутствия живого существа.
Так проходили дни бывшего военного специалиста неведомых военных действий.
Есть предположение, что охотник и жертва внесознательно хотят поменяться местами. Касательно крыс, этот постулат был явно справедливым. Они внедрили его в жизнь. Насчёт же Григория Загибайло это предположение было весьма сомнительным. Психоанализу верить – вообще не жить. Так когда-то говорил его командир.
И наступит День! Возвещал Григорий. Когда останется всего одна, естественно, самая достойная крыса. А в моём ружье – последняя, как раз её дожидающаяся пуля. Вот это и будет квинтэссенция единоборства! Вот это и будет священный Армагеддон! Ради этого стоит жить!
Ну, не совсем буквально этот текст мелькал в голове отставного сержанта, но что-то подобное было.
– Ты знаешь, у соседа собаку украли. Пса.
– Звать-то как?
– Кого, соседа?
– Да нет, пса?
– Европа.
– М-да. Ну и имечко. Наверное, уже в Америке. Или нашлась?
– Кто?
– Европа.
– Да куда там, с концами. И бродячий еще какой-то пропал. Все с Европой бегал.
