Евгений Связов - Торговец по найму
Он стиснул зубы. Через месяц ему исполнялось пятнадцать. Ему уже нельзя было плакать.
Он глянул ей за плечо. В посадочном доке стоял её дед. Дед, надев старые доспехи Кровавого Дракона, вернул и всё остальное. В том числе и умение ждать, когда земля под ногами вздрагивает от близких взрывов. Он просто стоял и ждал, пока она завершит прощаться, чтобы с чистым разумом сесть за штурвал транспортника, в котором эвакуировалась их семья.
Он посмотрел на неё и хрипло сказал:
– Миоко, давай распрощаемся насовсем, а потом встретимся, будто в следующей жизни.
Она вздрогнула. Почти незаметно. Если бы он не сжимал её в объятьях, то не почувствовал бы.
– Хорошо… но я…
Она наклонила голову, чтобы спрятать дрогнувшее лицо, и сделала шаг назад. Потом тихонько всхлипнула и подняла лицо, на котором уже не было ни слезинки, ни эмоции.
– Прощай, Сагр, я пребуду с тобой в вечности.
– Прощай, Миоко, я пребуду с тобой в вечности.
Она повернулась и шагнула к посадочному шлюзу. Он посмотрел ей вслед. Тень смерти, нависшая над ней, получила небольшую подачку и успокоилась. Может быть, подачки хватит, чтобы они проскочили через кольцо блокады.
Сагр стиснул зубы и удержал желание догнать, обнять бесконечно дорогие плечи, развернуть, зарыться носом в черные локоны, пахнущие дымом и оружейной смазкой, куснуть за ухо и прошептать в него, насколько он её…
До их свадьбы оставалось два месяца.
Её дед и мать погибли, прорывая кольцо блокады.
Транспорт Миоко сожгли на подлёте к «Озирису».
«Обстоятельства предпоследней встречи с Ыздыком»
Сицилия, Гамма Альфа, 3984.01.07
– Ыздык, я же просил устроить драку! – простонал Гривз.
– А я чё? – возмутился Ыздык, переворачивая тело охранника. Его руки молниеносно скользили по карманам заляпанного кровью комбинезона.
– А ты устроил бойню, – взвыл Гривз.
«Явление Гривза на Киото»
Три недели спустя после найма
Тошики и Сикаши вошли в бар с чёрного хода. Так было интереснее. Можно было глянуть на Наоко, сидевшую у стойки в нарядном коротком кимоно. И посмотреть, нет ли в зале чужаков, которые на неё пялятся.
Незнакомец был. Сгорбившийся и седой. Старый. Слабый. И, скорее всего, тот большой сильный смертоносный корабль, что понравился Тошики, когда они были в доке, пока ещё принадлежал незнакомцу. Сикаши подмигнул Тошики. Тошики понимающе улыбнулся.
Сикаши встряхнул руками, наслаждаясь тем, как быстро импланты превращают мысли в стремительные движения рук, привыкших сжимать сталь, смертоносную для чужаков, не знающих о том, что Сикаши наполовину – машина смерти. Таких чужаков, как этот.
Чужак сидел через столик от стойки, лицом к Наоко. И, конечно же, на неё пялился, пуская слюни. И расслабляясь.
Сикаши подкрался, встал за спиной незнакомца и вкрадчиво прошипел:
– Чё уставился? Тебе кто разрешил смотреть на мою девушку?
Незнакомец, секунду помедлив, медленно, как все пришлые, ответил:
– Мои глаза. Смотрю, куда хочу.
Сикаши разозлился. Обычно, услышав за спиной его голос, чужаки подпрыгивали или начинали хвататься за оружие, и вызвать их на дуэль было легче легкого.
– А я не люблю, когда смотрят на мою девушку, – ещё злобнее прошипел Сикаши.
Незнакомец не повернулся. И опять помедлил с ответом.
– Тогда спрячь её.
Сикаши скосил глаза. Разговоры в баре затихли. Все смотрели на него. На него и на незнакомца. Теперь он должен был любой ценой вызвать его на дуэль. Вызвать и убить.
– Что? Я должен прятать то, что мне принадлежит?! – завизжал Сикаши. – Я заводил красивые вещи не для того, чтобы прятать их от похотливых взглядов чужаков! Или ты думаешь, я трус? Ты обозвал меня трусом? Я…
Медленный низкий голос чужака вклинился в крик, обрубив его:
– Чтобы я помог тебе понять, трус ты или нет – покажи лицо.
Сикаши, сотрясаясь от гнева, уронил руку на рукоять меча.
– Повернись и ты его увидишь!!! – провизжал он.
Незнакомец медленно вздохнул и медленно ответил:
– Спрятать лицо за моей спиной было твоим решением. Я не хочу лишать тебя силы над ним и подожду, пока ты сам его переменишь.
Сикаши замер, пытаясь понять смысл сказанного. Смысл, высказанный знакомыми словами, ускользал, как девка, обмазанная маслом.
Несколько секунд Сикаши неподвижно стоял, раздумывая, что сказать. Не найдя, что сказать, он медленно начал обходить столик, за которым сидел чужак. Сделав пару шагов, Сикаши увидел, что стоит на столе и на секунду замер. Посреди столешницы стояла двухлитровая – техническая – стеклянная танка спирта. На треть пустая. Рядом стояла большая миска с капустным салатом, тарелка роллов и стакан. Чужак, если это он выпил треть танки, должен был быть мёртв. Хотя, скорее всего, он взял уже начатую танку… или в ней был смешан раствор.
Сикаши сделал ещё несколько шагов и встал напротив чужака. Чужак поднял голову. Заглянув чужаку в глаза, Сикаши подумал, что раствор в танке, наверное, довольно крепкий. Глаза чужака, опущенные к стакану, были пусты. Не той бездонной пустотой, которой пуст космос. А совсем. В них не было даже пространства.
Сикаши, медленно убрав руку с меча, положил руки на стол, наклонился, почти коснувшись пьяного чужака, и прошипел:
– Ну что, ты всё ещё считаешь, что я – трус, который должен прятать свою девушку?
Чужак, не поднимая взгляд от стакана, медленно ответил:
– Ты не выглядишь трусом. Но как я, знающий тебя несколько мгновений, могу сказать, кто ты есть, тебе, знающему себя всю жизнь?
Сикаши несколько секунд пытался поймать смысл сказанного. Поняв, что ему это не удастся и что чужак уже несколько минут делает из него дурака, он подавил дрожь ярости и пронзительно прошипел:
– Так ты хочешь узнать, что у меня внутри? Хочешь узнать, не трус ли я?! Я вызываю тебя на поединок!!! И посмотрим, кто больше боится стали и крови!!!
Чужак вздохнул, заторможенным движением поднял стакан, допил глоток, плескавшийся на дне стакана, и неверным жестом поставил стакан под танку. Открыв краник и сосредоточив взгляд на тонкой остро пахнущей струйке, падающей в большой стакан, он медленно – ещё медленнее и ещё более гулко, чем раньше, – спросил:
– Я слышал, что время и место поединка назначает вызванный. Так ли это?
Сикаши чуть распрямился, скривился, пряча ухмылку под пренебрежительной усмешкой, и процедил сквозь зубы:
– Да, это так, но не надейся, что у тебя много времени на раздумья. Если ты не дашь ответ в течение трёх минут, то прослывешь трусом, и только сеппуку, на которое ты вряд ли способен, очистит тебя от клейма позора.
Чужак закрыл краник и нетвёрдым жестом пододвинул к себе стакан. Стакан, волочимый по столу, противно лязгал. Дотащив стакан, чужак на пару секунд замер в раздумьях. Потом медленно произнёс:
Выпустив дух,
Я отсрочу свой ход на пятнадцать лет,
Но событие неизбежно.
Пусть опозорюсь,
Но мой ход – сейчас.
Сикаши замер, пытаясь понять смысл стихов. Танка была красивая, но какая-то неправильная.
Чужак отпустил стакан и нетвёрдым жестом достал сигару и зажигалку. Некоторое время он тупо смотрел на них, механически чиркая зажигалкой. Потом сложил их в левую руку, ещё пару раз чиркнул зажигалкой и неловким движением схватился за стакан.
– Кстати, – медленно протянул он, поднимая стакан. – Если бы ты видел моё лицо, когда я смотрел на твою девушку, то понял бы, что во взгляде моём только брезгливость.
Сикаши задумался, улавливая смысл. Чужак отхлебнул из стакана. Сикаши понял и на миг застыл от ярости. Чужак, опуская стакан, сделал неверный жест рукой, и содержимое стакана полетело Сикаши в лицо. Он рефлекторно отшатнулся и закрыл глаза. В ноздри ударил резкий запах спирта. Сикаши резким взмахом протёр глаза и открыл их, чтобы увидеть летящую в лицо струю пламени, выдыхаемую чужаком.
Сикаши закрылся рукой, но пламя, обогнув руку, прыгнуло на одежду и на лицо. Сикаши завизжал, левой рукой прикрыл лицо, а свободной рукой выхватил меч. Лезвие свистнуло над головой чужака, сползшего под стол. Сикаши, визжа от боли и страха, повернулся, чтобы бежать. Его нога запнулась о вытянутую под столом ногу чужака. Си-каши споткнулся и упал на пол. Его руки инстинктивно рванулись вперёд, чтобы смягчить падение. Пламя лизнуло глаза. Руки метнулись обратно. Меч, выпавший из руки, лязгнул и покатился в сторону. Локти и лоб Сикаши врезались в каменный пол. Диафрагма сократилась, чтобы набрать воздуха для следующего крика. Вместо воздуха втянулось пламя, сжигающее рот и горло. Сикаши по-звериному завыл и покатился по полу. Он подкатился к столу чужака. Чужак неуклюжим, но резким взмахом руки зацепил танку. Расколовшаяся танка упала на Сикаши. Пламя взметнулось выше столешницы. Сикаши, извиваясь, издал ещё один вой, а потом изогнулся дугой, дёрнулся, обмяк и затих.
