Михаил Белозеров - Дорога мертвецов
Жора бросился к своим. Их реакция была настолько быстрой, что Жора нагнал их только через два квартала.
– Что?! Что это было?! – спросил Калита на бегу.
Жора только молча пожал плечами.
Они заняли боевые позиции на площади в здании почтамта и были готовы к бою.
– Так что это было?! – снова пристал Калита.
– Я не знаю! Я не знаю! – твердил Жора.
– Ну что?! Что?!
Там, откуда они прибежали, улицу заволакивало пылью и доносился грохот, как при артиллерийской канонаде. Несомненно, там шел бой.
– Я не знаю, я просто ничего не понимаю! – кричал Жора.
Благо, что кричать можно было сколько угодно, все равно в таком грохоте никто ничего не услышит.
– Ну что?! Что?! Паровоз, утюг или грузовик?!
Жора вдруг успокоился:
– Андрей Павлович! Точно! Этот… как его?.. Трактор!
– Летающий трактор! – все понял Калита. – Было такое предупреждение. – Все, уходим к реке! – крикнул он.
Но они не успели. Раздался лязг гусениц, и на площадь въехал танк модели Т-94. Башни у него почти не было, а из-за динамической защиты она казалась еще и потрескавшейся на солнце. Так что вид у танка был непрезентабельный для тех, кто не понимал в танках абсолютно ничего.
Все, конец, понял Жора отползая от окна и вжимаясь в пол. Сейчас бабахнет. Он понял, что видел не трактор, а самый что ни на есть настоящий летающий танк.
Танк постоял, постоял, как будто задумавшись, пушка на нем ожила и, опустившись, до уровня примерно первого этажа, стала выискивать цель. Она начала двигаться справа налево, и в конце концов уставилась точно в здание главпочтамта.
– Тут она ему и сказала, – в задумчивости произнес Калита, поняв вдруг, что выбрал крайне неудобную позицию. – Теперь мы мишень!
На этой чертовой площади больше не было ни одного здания, которое бы годилось для боя, и танк, конечно, в качестве целы, выбрал именно почтамт.
– Венгловский! – тихо позвал Калита.
Но Венгловского уже и след простыл.
Они стали расползаться кто куда. Жора подался в подвал. Андрей Дубасов решил искать убежища в задних помещениях. Сергей Чачич, как бывший вертолетчик, предпочел высоту и полез на второй этаж. Один Калита остался на прежнем месте. Он один и видел, как погиб Юра Венгловский.
Т-94 выстрелил. Благо, что у него была болванка, а не фугас. Но и этого хватило. Потолок центрального зала раскололся надвое и рухнул, провалившись внутрь. Калиту спасли две колонны, примыкающие к фасаду. Они приняли на себя силу удара снаряда и разлетевшихся осколков. Они же и устояли после того, как разломились балки, держащие потолок.
Между тем Венгловский выискивал позицию, чтобы выстрелить из гранатомета РПГ-27. Не зря же они таскали его с собой, теперь он должен был спасти им жизнь.
Вначале он обежал почтамт права, но выяснилось, что стрелять под острым углом невозможно. К тому же Т-94 на три четверти был скрыт домами. Шанс подбить танк в таком положении был крайне низким. Максимум что можно было сделать – разорвать гусеницу. Но это не изменило бы ситуацию. Поэтому Венгловский в два прыжка пересек улицу и побежал проулками. Танк не остался безучастным. Он дал очередь из пулемета, и пули защелкали по пыльной мостовой, высекая искры. Но Венгловский оказался удачливей и проскочил в мертвую зону. Сказались годы занятий боксом, ежедневных тренировок и хорошая реакция. С этого момента он словно чувствовал танк и даже думал за него. Разумеется, те, кто сидели в танке, должны были сообразить, что к чему, дать задний ход и заставить Венгловского побегать по развалинам. И тогда бы еще неизвестно, чья взяла. Но танк почему-то замешкался, и Венгловский подумал, что начал выигрывать. Еще секунду, еще две, мечтал он, вырывая победу. А танк все молчал и молчал. И Юра Венгловский, двигаясь по параллельной улице, уже стал сомневаться, там ли он? Может быть каким-нибудь чудесным способом улетел? Не верилось ему, что танки умеют летать. Где это видано, думал он, чтобы танки летали? Выдумал все Жора. От страха выдумал! А вот откуда взялся танк, он не задумался. Просто взялся. Возник, как любой другой хабар. И тогда Венгловский вспомнил и понял, что это бигхабар, что такое случается, и оказывается, не только в Зоне, но – и в Дыре. Большие и крупные вещи вдруг оживают и становятся самостоятельными. Вот это да?! – подумал Венгловский, выглядывая из-за дома. По его расчетам, он уже зашел в тыл Т-94. Оказалось, что он не ошибся и что до танка было не больше ста пятидесяти метров. Если бы он знал, что танк притаился и ждет его появление с наиболее вероятных направлений, то наверняка бы предпринял атаку по-другому. Но позиция была удобной – как раз со стороны моторного отсека. Сейчас я тебя, сейчас, шептал Венгловский, предвкушая легкую и эффектную победу. РПГ-27 приводилась в боевое положение двумя движениями. Венгловский выдернул чеку, тем самым давая возможность мушке встать вертикально, взвел прицел и был готов к выстрелу. Поймать в прорезь мушки силуэт танка и нажать на спусковой рычаг было делом еще одного мгновения. Его как раз хватило, чтобы выстрелить, но не хватило, чтобы остаться живым. Граната полетела, выбрасывая оранжевую струю газов. Одновременно со стороны башни Венгловский увидел вспышки, похожие на звездочки, и почувствовал удар в грудь. Граната ударила в башню. Вначале взорвалась головка гранаты, уничтожив динамическую защиту башни, затем основная часть кумулятивного заряда прожгла броню, и от высокой температуры и высокого давления танк мгновенно взорвался. Башня подскочила, как теннисный мячик, выше крыш города, перевернулась в воздухе несколько раз и упала на площадь, вызвав маленькое землетрясение.
Но Венгловский ничего этого уже не увидел. Он был убит одной единственно очередью из крупнокалиберного пулемета, потому что не знал и не догадывался, что это был не простой, а очень хитрый танк. Он давно поднаторел в боях и имел по периметру башни пять пулеметов.
Глава 11. Синие человеки
Арсений Гайдабуров стал заговариваться. И все из-за того, что старая армейская дружба сковывала его и не давала развернуться его монстровской натуре. Он бы давно их всех заразил, не моргнув глазом, но Федор Березин в бытности – Егор Чепухалин, был его армейским другом. И Гайдабуров ужасно мучился неразрешимостью ситуации, от этого в мозгах у него шарики заскакивали за ролики.
– Так и хочется кого-нибудь обнять, так и хочется… – жаловался он, наевшись и напившись, – чтобы в нашем полку прибыло… – и почему-то с вожделением поглядывал на Костю, как на самого юного и беззащитного участника застолья.
Но Костя, во-первых, сидел по другую сторону двигателя, а во-вторых, за Бараско у самой двери. Так что дотянуться до него у Гайдабурова не было никакой возможности.
– Сходи в балок за спиртом, – попросил Березин на правах бывшего советского офицера и дружески подмигнул.
Костя все понял. Ему нужны были такие подтверждения, говорящие о том, что они одна команда. Бараско же в свою очередь с облегчением вздохнул. Он уже давно заметил поползновения майора и на всякий случай положил автомат рядом и незаметно дослал в ствол разрывной патрон. Черт знает, что там у этих монстров на уме, подумал он. А парня я не отдам.
– Ну давайте за дружбу! – сказал тогда майор Гайдабуров, выплескивая в стаканы остатки спирта.
Он пил и не пьянел. Должно быть, это было такое свойство всех 'глушителей мыслей' или всех русских офицеров. Березин же беспечно хлопал его по плечу и клялся в вечной армейской дружбе. Гайдабуров, несмотря на то, что порядком налакался спирта, руки не распускал, обниматься не лез, в общем и целом, вел себя сдержано, только поглядывал на Костю как на первого кандидата в монстры.
– Иди, Костя, иди, – сказал Бараско и на какое-то время расслабился.
Черт знает что! – подумал он. Как они эту душу высасывают, обнимаясь, что ли? Надо отсюда сматываться, и как можно быстрее.
– Погоди, он же не знает, где заначка, – всполошился Гайдабуров. – Я схожу с ним, – и стал выталкивать Березина, чтобы выбраться из кабины.
– Сиди, майор, – веско сказал Бараско. – Костя еще никогда и никого не подводил. Правда, Костя?
– Правда, – ответил Костя и захлопнул за собой дверь РПН.
Снаружи летали редкие снежинки, и было холодно. Правда, вначале на сытый желудок холод не чувствовался. Ватное небо скрывало белое северное солнце. Поверхность озера блестела и была покрыта мелкими волнами. Чахлые ветки кустарника гнулись от уныло свистящего ветра.
Костя побежал через позицию к знакомым балкам. Кабели, толстые, как анаконда, утопали во мху. Шестигранная ФАР медленно покачивалась то ли от ветра, то ли искала цель за много километров отсюда. Крышки на пусковых установках оказались приподнятыми. Неужели будем стрелять? – удивился Костя и осторожно открыл дверь третьего балка справа. Внутри никого не было: ни в грязном предбаннике, заваленном бутылками и использованными консервными банками, ни в спальной части на четыре койки. Костя закинул автомат за спину, отодвинул самую дальнюю из них и полез в загашник, который был вырублен в вечной мерзлоте. Две бутылки он поставил рядом с койкой, третью засунул в карман, и выпрямился. Ему показалось, что перед входом в балок мелькнула тень. Костя выглянул в окно. Однако никого не увидел и, решив, что ему показалось, выскочил из балка, на всякий случай держа автомат перед собой. Какой-то человек, как мышь, юркнул за КП. Костя постоял, ожидая, что произойдет дальше, и пошел к своим. Возвращаться за двумя оставшимися бутылками расхотелось.
