Олег Маркелов - Отставной диверсант
Малыш вскочил, не веря в свою удачу и готовый броситься в сторону, вновь увертываясь от выстрелов. Но враг больше не шевелился. Майкл, размышляя, вынул ножи и обтёр лезвия о красивый костюм чужака. Происходящее просто не укладывалось в голове – эти воины были сильны и быстры, они умели проходить сквозь стены, неожиданно оказываясь в тылу своего противника, их не брали ни пуля, ни граната. Но, в тоже время, первого всё же убила ракета из «Эфы», второго настиг выстрел картечи, а третьего Никсон только что зарезал словно барана. Или первый был сражен вовсе не гранатой? Ведь Майкл не видел ни фрагментов разорванного взрывом тела, ни трупа, ни даже крови. И теперь намного логичнее было предположить, что победу в том поединке Никсону принесла не попадание ракеты, а обвалившийся на врага потолок.
Ножи скользнули в ножны, а Майкл подхватил оружие поверженного чужака. Если человеческое стрелковое оружие оказалось практически бесполезным, стоило научиться использовать оружие своего врага. Вдруг оно умеет пробивать столь совершенную защиту костюмов. Малыш прижался спиной к стене, что бы видеть весь зал и оба входа в него и занялся изучением энергетической винтовки изъятой у противника.
Ничего привычного, похожего на курок обнаружить не удавалось. Никсон крутил винтовку и так и сяк, рассматривая её со всех сторон. Увлечённый, он едва не пропустил момент, когда из коридора выглянул слегка потрёпанный, но, совершенно целый чужой, с которым у Майкла недавно случилась перестрелка.
Малыш отшатнулся в сторону, в последний миг, уклоняясь от выстрела, и бросился навстречу, отлично понимая, что ни убежать, ни настигнуть противника он уже не успевает из-за слишком большой дистанции между ними. Он даже успел заметить, что большой палец чужака, лежащий так, что образовывал открытый хват, шевельнулся, как бы плотнее прижимаясь к боковине оружия.
Мир вспыхнул на мгновение бесконечно короткое, чтобы уступить место бесконечному ничто…
* * *Боль, накатывающая неумолимой приливной волной. Вспышки света, неясного, но обжигающего. Оглушительный гул в голове, словно сама голова превратилась в чугунный колокол, по которому некто неутомимый и безумный без устали колотит тяжелым молотом. Глаза открываются, но не видят ничего. Может быть выстрел выжег глаза?! Вспышки света доставляют нестерпимую боль. Лучше бы глаз совсем не было, тогда стало бы не так больно. Но света становится всё больше, как и боли. Сквозь ослепительное сияние вспышек проявляются неясные образы. Мир медленно превращается в черно-белую старую кинокартину. Вместе с мельтешением этих черно-белых кадров, вернулись и разумные мысли…
Щурясь от света, Никсон открыл глаза, пытаясь осмотреться. Он, совершенно нагой, лежал на металлической койке, в небольшом помещении, где, помимо этого ложа, не было никакой мебели. Он помнил всё, что с ним произошло в последнее время и тем невероятнее все произошедшее ему казалось. В очистившуюся голову вдруг пришла мысль, что ничего этого с ним наяву вовсе не было. Сразу нашлось бы объяснение для всех якобы свершившихся событий. И всё сразу становилось просто и понятно.
Он попался в руки алатырьцам и ему поджарили мозги на глубинном отчётном сканировании. А всё остальное лишь горячечный бред его хорошо прожаренных мозгов. И капитан Зенин не поступал странно и совершенно необоснованно, отпустив его на Землю с чудным заданием. И совершенно нетрадиционный метод заброски на Землю агентов, словно неведомых личинок насекомых или яиц ящеров. И уж подавно не было встречи с чужими монстрами, которые умеют проходить сквозь стены, словно это не бетон, а лёгкая ширма из пергамента. И неведомого оружия… И неубиваемости разрывной пулей… И розово-серых тварей, бегающих по потолкам… И… Ничего этого просто не было. Он очнулся в лечебнице какой-нибудь тюрьмы Государства Алатырь и его ждёт серая и невесёлая действительность. Вот сейчас откроется дверь и войдёт какой-нибудь тюремный медик для того, чтобы убедиться, что пациент готов к дальнейшим пыткам или казни.
Дверь палаты отворилась, и Никсон даже вздрогнул от такого совпадения своих мыслей и действительности.
Человек, вошедший в камеру, выглядел совершенно невзрачным представителем лабораторных крыс. Тощий, с узким острым подбородком, длинным горбатым носом и болезненно-желтой кожей. В дополнении к этому его одежда состояла из какого-то мешковатого и бесформенного костюма, сидящем на нём словно на вешалке.
– Не будем тратить время на прелюдии, – заговорил тощий, неожиданно сильным каркающим голосом. – Кто вы?
– Хороший вопрос, – улыбнулся Никсон, хотя ему сейчас было совсем не весело. – Вас что конкретно интересует? Расовая принадлежность? Пол? Имя? Сексуальная ориентация? И с какой целью вы всем этим интересуетесь?
– Напрасно вы потешаетесь, – ответил тощий без тени раздражения. – В вашем положении не ликовать, а панихиду заказывать надо. Я не стану вести с вами долгих бесед. Не хотите строить диалог – неволить не станем. Просто возьмём информацию сами. Итак, зачем вы ворвались на нашу территорию? Кто вас послал?
Майкл ощутил себя в состоянии шахматной фигуры, которую заперли со всех сторон, и любой ход влечет за собой неумолимую гибель. Но и не делать этого хода также невозможно. К тому же, он убедился в тщетности надежд на то, что всё произошедшее с ним всего лишь горячечный бред. Хотя оказаться в застенках алатырьской тюрьмы могло стать не лучшим вариантом. И как тут выбирать из двух зол наименьшее, когда куда не кинь, всюду клин…
– Я простой наёмник, – решился Малыш, выбрав единственно верную для него сейчас линию разговора. – Я ничей.
– Наймит? – удивился тощий, явно не ожидавший столь быстрых ответов, да и вообще, похоже, не ждущий от пленника готовности идти на диалог. – И кто же ваш наниматель?
Мысли в панике заметались в черепной коробке Никсона. Его предположение о том, что все последние события лишь плод его больного воображения, покачнулось. Ведь если предположить, что он в алатырьской тюрьме, то вряд ли местный медик станет вести такого рода допрос. Его просто никто не уполномочит на такое. Да и, проведя отчетное сканирование, алатырьцы наверняка получили всю необходимую информацию. Значит, вновь правдоподобным становиться, что все эти события – безумная явь. А если все же это очередная проверка майора Зенина…
– Я сам не знаю наверняка, – сознался, практически не кривя душой, Никсон, понимая, что он действительно практически ничего не знает о Славомире Зенине. – Какая-то алатырьская служба.
Ничего иного, как честно отвечать на вопросы, Майклу не оставалось. Так он, по крайней мере, получал шанс поймать удачное стечение обстоятельств и момент для своего спасения. В противном случае его просто прикончат, как ненужный мусор. И хорошо, если сделают это гуманно – элементарно выбив мозги выстрелом. А ведь не исключается возможность варианта с новым отчетным сканированием, которое принесёт новые муки и боль.
– Алатырьцы? – переспросил тощий, и Малыш вдруг заметил, как странно шевельнулось его лицо, будто «потекло» на миг, потеряв при этом свою четкую форму. – А им-то что от нас нужно?
Майкл во все глаза смотрел на стоящего перед ним человека, боясь отпустить на волю свои фантазии и домыслы. Вновь целый ураган подозрений завихрился в его голове. Если зрение не подвело его, то перед ним сейчас стоит человек в маскировочном нанокостюме, который позволяет совершенно неузнаваемо изменить внешность в него облачившегося. Но это само по себе напрямую приводит к мысли о том, что вопросы задает некто, кого Малыш знает. Иначе какой смысл незнакомому человеку менять свое лицо с помощью нанокостюма, если его черты и без того не знакомы пленнику. Но, кто мог скрываться за слоем умных запрограммированных частиц?
– Что? – встрепенулся допрашивающий, ощутив изменившееся состояние пленника. – Что не так?
Он провёл ладонью по лицу, словно умываясь, потом, вдруг, успокоился и даже изобразил подобие улыбки.
– Вы очень внимательны, – его голос наполнился новыми, более густыми интонациями, а слова зазвучали с каким-то жестким, незнакомым акцентом. – Видимо, вы тоже не совсем тот, за кого себя выдаёте. Впрочем, хороший наёмник должен быть внимательным, чтобы не пропустить приближение смерти. Вы хороший воин…
Тощий несколько секунд молчал, рассматривая Никсона, потом глубоко вздохнул и продолжил:
– Какую задачу поставил перед вами ваш наниматель?
– Самую незатейливую, – четно ответил Майкл, ощущая, как от нехорошего предчувствия волосы по всему телу становятся дыбом. – Я должен всё здесь уничтожить.
– Понятно, – кивнул тощий. – Но, для того, чтобы уничтожить нас здесь, одного, пусть даже очень хорошего воина недостаточно.
Лёгкая дрожь пробежала по лицу тощего и Майкл, понимая, что от нервного напряжения просто сходит с ума, решился:
