Алексей Евтушенко - Отряд-4. Битва за небеса
– До смерти хватит, – заверил его Курт Шнайдер и рассмеялся отрывистым лающим смехом.
– О`кей, – сказал Мартин. – Пассажирам разрешается продолжать веселье, а мы отправим в Пирамиду сигнал по дальней связи. Нашим. Пока это ещё возможно. Никита, как?
– Не вижу проблем. Давайте текст, я отправлю.
– Чёрт, – хмыкнул Дитц. – Я и забыл. Проклятый эгоизм. Привык, что ни перед кем отчитываться не надо, и никто меня нигде не ждёт. Извини, Мартин.
– Ерунда, Хельмут, не бери в голову. На то я и командир корабля, чтобы помнить о таких вещах.
– И что мы им скажем? – спросила Марта. – Прощайте, падаем в чёрную дыру?
– Вот составлением текста мы сейчас и займёмся, – пообещал Мартин.
– Только коротко, – предупредил Никита. – Я всё-таки только учусь. А кодировка сложная.
Сверху на лицо обильно лилась вода. Холодная.
Дождь? Больше всего это похоже на дождь. И весьма сильный. Практически ливень.
Надо же, точно, дождь. Во, хлещёт…
Хельмут Дитц рывком сел, открыл глаза, закрыл их ладонью, от заливающей влаги и огляделся.
Что за ерунда… Где они, вообще?
За сплошной пеленой дождя разглядеть удалось немногое, но главное – товарищей, в насквозь промокшей одежде, ничком и навзничь лежащих вповалку рядом, он разглядел.
Так. Посчитаем.
Велга, Марта, Стихарь, Майер, Нэла, Малышев, Влад, Свем, Мартин, Карсс, Шнайдер, Никита… Двенадцать. Я тринадцатый. Все здесь. Уже хорошо.
Кашляя и невнятно матерясь, на четвереньки поднялся друг Саша Велга.
– Здорово, – сказал он, покосившись на Хельмута и потряс головой – так, что с тёмно-русых волос, уже слегка перешедших уставную длину, полетели брызги, тут же смешавшись с дождевыми каплями. – Давно не виделись. Надо же, опять мы живы. Прямо даже интересно. Последнее, что я помню, это как Никита сообщил, что гравигенераторы на пределе и вот-вот накроются. Потом ты предложил неожиданный тост за присутствующих среди нас прекрасных женщин, и я даже успел выпить.
– Да, – согласился Хельмут. – Это меня вовремя осенило. Теперь перед очередной смертью всегда буду пить за женщин. Если, конечно, будет что.
– И женщины.
– Не обязательно. За женщин можно замечательно пить и в их отсутствие.
– Романтик хренов…Впрочем, кажется, это я тебе уже говорил.
– Неоднократно.
– Ладно, а потом что было?
– Потом, как я понимаю, накрылись эти самые гравигенераторы, и вместе с ними нас накрыла тьма. Саш, я помню то же, что и ты. То есть, ничего. Мы выпили, и всё кончилось. А теперь снова началось. Как в кино, когда заканчивается один эпизод, затем тёмный экран, и тут же начинается следующий.
– Ты сегодня в ударе, – заметил Велга. – Интересно, где это мы? И почему дождь?
– Спроси чего-нибудь полегче, – Хельмут опёрся рукой о мокрый, плотный мелкозернистый песок (ага, песок…), поднялся на ноги и снова огляделся, повернувшись вокруг оси и приложив козырьком ладонь ко лбу, защищая глаза от потоков, льющейся с неба воды.
– Ну? – спросил Велга.
– Ни хрена не видать, – где-то даже весело сообщил Дитц. – Дождь прямо стеной… Хотя нет, погоди, – он вытянул руку, – вон там, левее и ниже, кажется, что-то тёмнеет. Большое.
– Что-то вроде дома? – с надеждой осведомился Александр?
– Что-то вроде одинокого холма.
Велга встал рядом с Хельмутом и вгляделся.
Действительно, за сплошной пеленой дождя угадывалась какая-то крупная масса.
– Не пойму, что это, – сказал он. – И как далеко тоже не пойму. Чёртов дождь. Крадёт глазомер.
– Ладно. Потом разберемся. – Дитц вытер мокрое лицо мокрой ладонью. – Давай личный состав в чувство приводить. И надо искать сухое место.
– Давай, – согласился Велга.
Но личный состав пришёл в себя и без их помощи.
Сначала очнулась и села, оглядываясь по сторонам и отфыркиваясь, словно кошка, попавшая под душ, фея Нэла, за ней поднялся с песка Свем Одиночка, а там и остальные.
– Вам не кажется, господа-товарищи, что мы за последний год слишком часто теряем сознание, а потом приходим в себя в самых неожиданных местах? – весело осведомился неунывающий Валерка Стихарь. – Я уже прямо со счёта сбился.
– Кажется, – сказал Руди Майер и поёжился. – И ещё мне кажется, что если мы не найдём в ближайшее время какое-то укрытие от этого грёбаного дождя, то воспаление лёгких кое-кому из нас обеспечено.
– Надо же, какие мы стали нежные, – ухмыльнулся Валерка. – И это называется бравый солдат вермахта, которому, как известно, и русская степь – отличная постель. Вечная. Стыдитесь, рядовой Майер, не так уж и холодно.
– Нам стыдится нечего, – ответил Руди. – Пусть враги стыдятся. А насчёт вечной постели мог бы и помолчать. Русских солдат в этой постели тоже немало спит.
– Извини, само с языка слетело.
– А у нас есть враги? – удивился Карсс.
– Найдутся, – заверил его Майер. – Всегда находились и теперь, уверен, долго себя ждать не заставят.
– Ты у нас, Руди, просто воплощение оптимизма! – восхитилась Нэла.
– Ага, – согласился пулемётчик. – Я такой.
– Кстати, друзья мои дорогие, – продолжила фея, – если кому интересно, то вон тот холм, – она протянула руку туда же, куда несколько минут назад указывал Дитц, – живой.
Все посмотрели в указанном направлении.
– По-моему, – сказала Марта без особой уверенности в голосе, – это обычный холм. Если вообще холм. Плохо видно, дождь.
– Нет, – ответила Нэла. – Не обычный. Вообще, хочу вам сказать, что в этом месте чувствуется магия. Старая и довольно сильная.
– Я не понимаю, что такое магия, – заявил Влад Борисов. – В конечном счете, всё объясняется законами мироздания. Другое дело, что не все законы мироздания нам известны.
– Вот-вот, – засмеялась Нэла. – Магия и относится к этим самым неизвестным тебе законам. На самом деле магия есть везде, где присутствует разум. Потому что она – одна из форм постижения действительности и управления этой действительностью. Но здесь… – она покачала головой. – Я не могу определить её природу.
– И что это значит? – осведомился Велга.
– Долго объяснять.
– А ты постарайся коротко, по-солдатски.
– Я не солдат, я фея. Но, если коротко… – она помедлила. – Вот вы с Хельмутом лейтенанты, командиры взводов. Так?
– Да, – подтвердил Велга, а Хельмут молча кивнул.
– Ротой бы смогли наверняка командовать.
– Конечно, – сказал Велга, и Хельмут снова кивнул.
– А батальоном?
Дитц и Александр переглянулись.
– Смогли бы, – заверил саксонец Нэлу за себя и Сашу.
– Полком? Дивизией? Армией ?
Лейтенанты задумались.
– А в мировом масштабе? – спросил Мартин и расхохотался.
К нему присоединились все русские, включая Велгу.
– Чего ржёте? – не поняла Марта.
– Ты просто не могла видеть этого фильма, – сказал Мартин. – И многие здесь тоже.
– Да, – согласился Велга. – Я не Василий Иванович Чапаев, это верно. А Хельмут, не Вильгельм Второй. Даже, если подучиться, в мировом масштабе вряд ли потянем. – Он засмеялся. – Языков не знаем.
– Ну, это ещё как посмотреть, – заносчиво блеснул глазами Дитц. – Но я, кажется, понял, что имеет в виду Нэла.
– Не по Сеньке шапка, – констатировал Малышев. – Понимать понимает, а рулить не может.
– В целом верно, – подтвердила Нэла. – Не мой уровень. И не только это. Говорю же, долго объяснять.
Тем временем дождь не утихал.
– Я всё-таки схожу гляну, что это за холм, – предложил Свем. – И вообще, надо осмотреться.
– И я с тобой, – вызвался Малышев.
– Два охотника сразу – это расточительно, – сказал Велга. – Ты, Миша, останься. Я сам схожу. Застоялся. Ждите нас здесь, мы скоро.
Шум дождя заглушил и без этого практически неслышные шаги первобытного охотника и командира разведвзвода Второй мировой войны, и силуэты обоих тоже вскоре растворились всё в том же дожде.
Потянулись нудные мокрые и холодные минуты.
– И правда не жарко, – сообщила Марта.
– Иди сюда, – позвал Мартин.
Марта шагнула к нему, и они обнялись.
– Хорошо некоторым, – лязгнул зубами Валерка Стихарь и рефлекторно огляделся в поисках хоть какого-то укрытия. – Признаю, Руди, что ты в чём-то прав… О-па! А это что?
Он сделал несколько шагов в сторону, нагнулся и поднял с песка, тускло блеснувшую под дождём тёмную бутылку:
– Вот это да. Наш коньяк. Живём, пехота!
Это и впрямь оказался коньяк. Тот же самый, французский «Мартель», который они пили совсем недавно.
В кармане у Стихаря нашёлся и перочинный нож со штопором (за сапогом у него ещё была верная финка, но её Валерка использовал только в качестве оружия). Пробка не задержалась в горлышке, и бутылка пошла по рукам. После пары глотков всем стало заметно теплее.
– Остальное товарищу лейтенанту и Свему, если захочет, конечно, – сказал Валерка, когда бутылка, завершив круг, вернулась к нему, и ввернул пробку на место. – А то знаем мы, куда он коньяк девает… Но как я вовремя, а? Глаз – алмаз.
