Вадим Вознесенский - Евангелие рукотворных богов
– Ну, бывали времена, когда купцы не гнушались предлагать свои товары и в церквях.
– Такое было?
– Это из старинной притчи.
Впрочем, Брат слукавил, он знал, что совсем немного не застал времена, когда старые монастыри использовали под амбары или казематы для душевнобольных, а на фундаментах великих храмов строили стадионы. Торговые ряды рядом со сценой – ничто по сравнению с аттракционами на могилах. Иногда Брат мучился вопросом: а может, мир заслужил такой конец? Нет, не заслужил – в его годы, добрые два десятка лет накануне войны, люди медленно учились смотреть вокруг другими глазами. Не успели.
Они приближались к театру, и в пасмурном небе его ровные грани казались творением чуждого разума, заброшенным из иной реальности в этот расползающийся по швам мир. Путники проходили мимо старой церкви; Крестовоздвиженская, вспомнил ее название Брат. Увы, вблизи она оказалась под стать окружающим руинам – осыпавшаяся штукатурка, зияющие прорехами, как лохмотья нищего, купола, слепые проемы окон с остатками пыльных бесцветных витражей и черный зев входа, немо шамкающий сорванными с петель коваными воротами. А театра разруха не коснулась, как будто не было для него войны и хаоса. Словно появился он здесь уже после.
К театру, находившемуся чуть на возвышенности, мрачным приглашением вела широченная каменная лестница. Гигантская печь, подумал Брат, вот что напоминает сейчас это серое здание. Адский крематорий и крошечные фигурки людей у его входа, нависающего идеально прямыми углами. «Оставь надежду всяк…»
– Я туда не пойду. – Стерва кивнула в сторону лестницы.
– И не понадобится, – успокоил бывший горожанин, – лавки там, правее, внизу, подниматься не надо.
Все чаще стали попадаться стаи собак, мало чем отличавшихся по внешнему виду от встреченного раньше пса. Разномастные, одни большие, другие совсем шавки, похожие друг на друга одинаково бешеным блеском слезящихся глаз и безумным оскалом, они, тем не менее, вежливо уступали дорогу, убирались подальше. А потом, издалека, невидимые, затягивали унылую, печальную, многоголосую песнь. Путники не знали, что эта свора – храмовые псы, нежно пестуемые метаморфами. Жалкое подобие тварей, очищающих землю в угоду драконам – стае. Храмовые псы, обязанные в клочья рвать чужаков, посягнувших на святыню. Святыню? Храм?
Маленькая группа отчаянных, бредущая навстречу Судьбе под звуки собачьего воя.
Не дойдя до театра, отряд начал забирать вправо, к магазинам, и только недавняя рабыня, шедшая чуть в стороне, продолжала двигаться по прямой.
– Кэт! – окликнул ее Рус.
Девушка перемещалась как заведенная кукла, словно зачарованная мрачным великолепием, Злом и Тьмой, исходящими от серых стен. Она обернулась. Взгляд осознанный, не затуманенный чужой волей. Понимающий и обнадеживающий. Улыбнулась.
– Похоже, она знает, что творит, – пробормотал Брат. – Идем побыстрее, закончим с делами.
Чуть позже он оглянулся и поразился представившемуся образу. Тонкая, гибкая фигурка медленно плывет вверх по нескончаемой лестнице. Девственница, поднимающаяся на кровавый жертвенник дракона. Вот только бывший когда-то адвокатом, а ставший странствующим проповедником, знал Брат, что вовсе не непорочна, по крайней мере телесно, эта изящная темноволосая девушка. Да и лестница, этот чертов театр, или храм, как подсказывало что-то в глубине души, появились здесь задолго до представляющихся крылатыми ящерами загадочных механизмов…
– Вот, – сказал Брат, остановившись, – это тут.
Магазин являл собой плачевное зрелище. Весь фасад раньше занимала огромная стеклянная витрина, служившая для выставки товаров. Сейчас стекол не было, а усыпанное бриллиантами мелких осколков внутреннее пространство было завалено перевернутой утварью, истлевшей и разграбленной. Покосившаяся вывеска сообщала о названии лавки – «Вертикаль».
– Для нас здесь что-нибудь оставили? – поинтересовалась Стерва.
– Надо внутрь идти, в склады, – ответил проповедник, – погром, ничего удивительного. Но не думаю, что товары представляли для толпы интерес. Поищем, может, чего и сохранилось.
Оставив снаружи Стерву с Ванко, Брат и Рус, вооружившись заготовленными факелами, углубились в темноту подсобных помещений.
– Ключник шатается где-то, Кэт достопримечательности осматривает, – наемница обратилась к мальчику. – А мы-то что здесь забыли?
Ванко пожал плечами.
Вблизи театр оказался не столь грандиозным, но все равно достаточно внушительным сооружением. Цокольное основание значительно превышало по размерам само здание, и окруженная балюстрадой площадь напротив главного входа представляла собой, по сути, крышу нижнего этажа. Кэт поднялась наверх, прошла вдоль каменного ограждения и замерла в дальнем углу, облокотившись о перила. Девушка подставила лицо порывам ветра, отдавая непослушные локоны во власть воздушным потокам, как будто находилась на палубе огромного корабля с гигантской надстройкой-театром в кормовой части. Лестница, ведущая вниз, к магазину, оказалась скрытой углом здания. Неслышно рядом с Кэт материализовался Ключник. Солдат оперся ладонью о камень ограды и попытался проследить направление взгляда девушки. Бесполезно – Кэт смотрела сквозь пространство.
– Плохо, – сказал Ключник ветру.
– Да.
– Ты чувствуешь это место?
– Да.
– Знаешь, в чем дело?
Кэт покачала головой:
– Тут всего намешано…
– Излучение. Жесткое, только почему здесь – ума не приложу.
– Алтарь. Отсюда возносят молитвы.
Ключник помолчал.
– Я упустил гонца. Нам не дадут уйти.
Девушка поежилась и вздохнула, а Рахан начал рассматривать носки своих ботинок.
– Кэт… Группа на крючке. У нас двоих еще есть шанс.
Собеседница никак не отреагировала.
– Девочка, мне дорог мальчишка, я хорошо отношусь к парням и к Стерве, но мы вляпались. Когда я заметил – было уже поздно. Вдвоем мы можем прорваться.
– Тебе решать…
– Ясно… – Ключник с силой опустил ладонь на шершавый камень. – Оставайся тут.
Он бросил к ногам Кэт свой рюкзак, покопался в его внутренностях и рассовал извлеченные предметы по карманам.
– Если что…
Девушка не дала договорить, молча приложив тонкий палец к искривленному рту калеки:
– Молчи.
Солдат недобро ухмыльнулся и так же беззвучно, как появился, исчез за углом здания. А на губах Кэт, уже невидимая Ключнику, блуждала загадочная улыбка.
Из черного нутра лавки доносились радостные возгласы – видно, Брату с Русом посчастливилось. Стерва напряженно всматривалась сквозь остатки витрин наружу – совсем не нравилась ей эта тишина. И когда в зале появились весело переговаривающиеся, груженные всякой всячиной напарники, девушка наконец различила мельтешение среди темных стволов напротив. И со всех сторон.
– Вот черт!
Ловушка захлопнулась.
Метаморфов было много, действительно много, не десять, даже не сто – около тысячи. Разные. Изъязвленные, распухшие, кривые, сгорбленные, передвигающиеся на четвереньках, ползающие, еле переставляющие ноги, прыгающие, с лишними конечностями и с отсутствующими, разумные и явные идиоты, а многие – даже выглядевшие почти нормально. И все они плотным строем, не скрываясь, окружили единственный выход.
– Твою мать! – зашипел Брат, выдергивая из-за спины свое оружие. – Кунсткамера.
– Влипли, – констатировал Рус.
– Где этот сраный Ключник?! – закричала Стерва.
Ключника не было, только мутанты.
– Эй! – Из толпы выбрался мужчина преклонного возраста.
Раковые наросты картофельными клубнями украшали серое лицо, но в целом метаморф был похож больше на человека, чем на экзотическое чудище.
– Эй, вы там! Выходите по-доброму!
– И что? – отозвался Брат.
– Два варианта – праведная смерть или членство в нашей достойной общине.
– Может, мы просто уйдем?
– Вы пересекли границу – обратной дороги не существует, увы.
– А как мы будем выбирать варианты?
– Очень просто – прошедшие небольшое испытание станут нами, не прошедшие – умрут.
– Не думаю, что нас устраивает такая альтернатива.
– Это наша земля и наши законы.
– Мы будем сопротивляться.
– Глупо. Многие из нас и так долго не протянут – днем раньше, днем позже. Мы завалим вас трупами. По сути, нам ведь нужна лишь ваша женщина.
– Женщины, которая вам нужна, с нами нет, – ответил Брат.
– Ох уж эта Кэт, – пробормотала Стерва, – свет на ней клином, никто без нее не может.
– Лжешь! – взвизгнул кто-то из толпы. – Я чую запах самки, она среди вас!
– Видишь. – Голос предводителя был полон укора. – Некоторые метаморфы неприглядны с вашей точки зрения, но определенные способности в разной мере присутствуют у всех. А унюхать детородную самку, поверь, могут очень многие.
Рус повернулся к Стерве:
