Ник Перумов - Гибель Богов - 2. Книга вторая. Удерживая небо
— Мы просто пришли посмотреть, что за шум, — продолжалась чужая речь. — Увидели тебя. Ты падала. Мир разъялся под тобой, скрепы реальности разошлись. Тебя ждала бездна, адата, истинная бездна, где кроются незримые для прочих корни Мирового Древа. Никому не пожелаю оказаться там, даже злейшему врагу. Мы успели тебя подхватить. И вот… ты здесь.
Он не произнёс слов «…и свободна», подумала Гелерра. Считает меня безголовой дурочкой в плену собственных страстей, как громадное большинство моего племени, не желающего знать ничего, кроме свободного полёта средь молний да столь же неистовой любви пополам с ревностью.
— Нас ждёт лишь твоё молчание? — Речь стала суше, раздражённее. — У нас есть что сказать тебе, адата. А у тебя — нам.
Конечно, у меня есть что вам сказать. Надейтесь и ждите. Тайны Аэтероса умрут вместе со мной, и никакие пытки…
— Не заставят тебя говорить? — опять вздохнул пленитель. — Поверь, это не так. Есть пытки и пытки. Есть просто боль, а есть полное разрушение твоей воли, когда вся твоя память с материнской утробы выворачивается наизнанку. Но этого мы не хотим.
— Тебе достаточно сказать — «Ты свободна, адата! Великому Хедину, Познавшему Тьму, мы верные друзья и соратники», и тогда…
Умей нанести ответный удар, когда враг того не ожидает, не без удовольствия подумала Гелерра. Меняй свои ходы внезапно, резко, скрывая даже мысли о них — только так можно прорваться мимо грозовых туч моего родного мира. Ты выучил моё наречие, да, но этого едва ли хватит, чтобы одолеть истинную адату.
И она-таки сбила его с толку.
Гелерра открыла глаза.
Нет мрачной темницы, над головой не серые своды, а ярко-голубое небо. Даже, пожалуй, слишком яркое. Вокруг — колышущееся поле странной седой травы, увенчанной пушистыми метёлками. Просторная поляна окружена стенами леса, где деревья скорее похожи на гигантские хвощи-переростки с мясистыми листьями.
Иллюзия, решила Гелерра. Она лежала на каменной плите, но, несомненно, по-настоящему, конечно, это просто стол в пыточной камере.
На соседнем камне, закинув ногу на ногу, устроился немолодой уже мужчина, чуть выше среднего роста, широкоплечий, с начисто выбритым черепом. Капюшон просторного плаща откинут, на темени извиваются вытатуированные драконы: двое синих бьются в челюстях третьего, красного. Ни рук, ни ступней не видно — всё скрывает серый плащ.
— Я рад, что ты заговорила, адата.
— Друг ли ты или враг великого Хедина, Познавшего Тьму, Нового Бога, распорядителя Упорядоченного? — единым духом выпалила Гелерра. Что ж, если ты решил поиграть, я не против.
— Странный вопрос, адата. Как можно быть «другом» или «врагом» Богу? Я ни то и ни другое, как нетрудно догадаться. Мне до подобного дела нет.
— Все в Упорядоченном или друзья Новых Богов или враги им.
— Вот так? Середины не существует? — усмехнулся мужчина с драконами.
— Нет. Середина, «третий путь» — иллюзия, просто чтобы скрыть предательство.
— Бессчётные множества смертных, — медленно проговорил собеседник Гелерры, — проживают собственные жизни, никогда даже краем уха не услышав ни о каких «Новых Богах». Как они могут кого-то «предать»?
— Они не предают. Но, живя своей волей и своим умом, заботясь о близких и себе, не служа злу, они тем самым становятся друзьями Новых Богов, а не врагами им.
— Удобно. — Мужчина вновь усмехнулся. Усмешка Гелерре весьма не нравилась, но пусть себе.
— Называй как хочешь, незнакомец. А теперь спрашиваю тебя вновь — я свободна? Если тебе «нет никакого дела» до истинных Богов и ты «не враг им»? Могу ли я удалиться?
— Спрашивая разрешение, ты уже тем самым признаёшь моё право распоряжаться твоей судьбой, адата.
— Пустые тучи, — всевеликие небеса, сколько ж лет она не говорила на родном языке?! — Ненужные слова. Ветер, не подпирающий крылий. Говори о полёте, ты, с которым не отражали молний (давай к делу, незнакомец).
— Пустые тучи, это верно. — Татуированный задумчиво помял подбородок. — Адата, ты права.
— В чём? — непритворно удивилась Гелерра.
— Скажи, — уклонился от ответа человек с драконами, — что для тебя дороже — свобода или служба? Воля или неволя?
Ага. Вот оно. Сейчас ей предложат изменить Учителю, продаться, «перейти на сторону истинного добра». Что ж, мы, верные бойцы Аэтероса, готовы к этому.
Гелерра гордо вскинула голову.
— Если у тебя есть силы — лиши меня полёта (пытай), но я ничего не скажу.
— Какого полёта? — в свою очередь и тоже непритворно удивился вопрошавший. — Ах, в этом смысле… Адата, ты ответишь честно, если я, в свою очередь честно, пообещаю отпустить тебя на все девять ветров?
Покупает. Всё пытается и пытается. Как же они глупы, всех по себе меряющие! Уж ты-то, который с драконами, возьми я тебя в плен, уже в ногах бы валялся, про всех всё рассказывал и службу свою предлагал…
— Смотря каков вопрос, — отрезала гарпия.
— Но ты его уже слышала, — возразил собеседник. — Служение или свобода? Собственная воля или чужая?
— А могу ли я уйти прямо сейчас? Если меня ничто не держит?
— Совсем чуть-чуть держит, — как будто бы даже со смущением признался татуированный. — Но мне не хотелось бы начинать…
Адата шевельнулась, пытаясь сесть — да, так и есть. Крылья упёрлись в мягкую, но неподдающуюся преграду. Взломать? Показать, кто тут хозяйка? Чтобы знали — учеников Аэтероса не сдержать какими-то глупыми чарами, скорее всего, украденными у кого-то из выдающихся смертных волшебников? Может, из той же Долины Магов?
— Нам нет причин ссориться и ломать друг другу кости, — примирительно заметил незнакомец. — Просто ответь на вопрос, адата, и ты свободна. Тучи примут тебя.
— Ты задаёшь неправильные вопросы, чужак, — презрительно бросила Гелерра. — Ты даже боишься назвать собственное имя.
— Оно не имеет значения.
— Ничуть не сомневалась, — фыркнула гарпия. — Почему-то у всех лиходеев, с кем мне довелось переведаться, имена не имели «ну никакого значения». Будь по-твоему. А что до спрошенного тобой… разве моя жизнь не готовый ответ? Я живу, чтобы служить. Великому Хедину, Познавшему Тьму, одному из двух Новых Богов, а посредством этого — и всему Упорядоченному. В этом мои высшее счастье и высший смысл. Спорить тут не о чем. Мой выбор сделан, и он окончателен.
— То есть служение, — задумчиво кивнул татуированный. — Странно. Ваше племя, адата, страстно ненавидит любую несвободу. Вы даже не создали ничего, хотя бы отдалённо напоминающего государство. У вас нет наследных королей и правителей. Вы даже не избираете себе вождей…
