Александр Ищук - Спецгруппа «Нечисть». Экспансия
Но польза была и от этого выстрела, так как дальний от меня немец рванул в сторону выхода, а второй мгновенно рухнул на землю, спрятавшись за раненого товарища. Подранок, в свою очередь, оказался парнем упорным и, несмотря на ранения, уже развернул автомат и собрался стрелять нам по ногам. Я подсек пленного, и мы синхронно улеглись на пол. В него тут же вошла очередь, выпущенная подранком. Нащупал в разгрузке безвинно убиенного фашиста пистолет и разрядил всю обойму в раненого. Когда пистолет возвестил об окончании патронов, оставшийся фриц вскочил на ноги и почему-то ломанулся к окну.
– Движение – жизнь, – подсказал Полоз.
– Согласен, – и рванул для начала в сторону своего автомата, подхватил оный и устремился туда же, куда ушёл последний из немцев. Очередной раз сиганул в окно. Матраса в виде фашистского оккупанта на этот раз не встретилось, поэтому приземлился согласно науке. Успел развернуться, разглядеть процесс передачи информации беглым фрицем кому-то из своих и даже в них выстрелить. Попал только в местного, «оконный прыгун» успел уйти с линии огня, после чего скакнул обратно в церковь.
– Стой, сука!!! – взревел я и стартовал за ним.
– Упал!!!
Следуя приказу – рухнул вниз и перекатился к стене. В метре от земли прошла автоматная очередь, а потом внутри церквухи рвануло несколько гранат.
– Подъём! Внутрь!
Запрыгиваю внутрь и сразу же натыкаюсь на немца. «Оконный прыгун» был сильно контужен от взрывов свето-шумовых гранат. Он стоял на коленях и покачивался. Сбиваю его с ног, не сильно стукаю в затылок и тащу в угол.
– Не туда тащишь. Тащи к двери, – дал ценное указание Полоз.
Забился в угол, обезоружил и накрылся контуженым фрицем. К горлу приставил нож и стал ждать. Немец очнулся раньше, чем его коллеги продолжили штурм.
– Ты по-русски говоришь? – поинтересовался у немца.
– Nein, – осторожно ответил он.
– Хреново, – прокомментировал я. – English?
– Yes.
– Уже неплохо! – обрадовался я и начал экспресс-опрос:
– Как тебя зовут?
– Курт.
– Звание?
– Рядовой.
– Кого вы тут ловите?
– Спецгруппу русских. Ориентировочно «Урал».
– Ну и как успехи? – усмехнулся я.
– Отвратительно. Таких потерь у нас никогда не было.
– Кстати, сколько вас?
– Было восемьдесят человек.
– Это ж сколько групп нас тут караулило? – опешил я от такого внимания со стороны немецкого командования.
– Четыре.
– Саша, противник у стен. Время не тяни. Пора сдаваться.
– Ты, Курт, жить хочешь?
Он заметно напрягся, но мой захват и нож у горла не позволяли ему сделать даже попытки к бегству.
– Хочу, – чуть хрипло ответил он.
– Тогда кричи. Чем громче – тем лучше.
– Что кричать? – не понял он.
– Что-нибудь про маму, – пояснил я немцу, левой рукой схватил его за горло, а правой воткнул нож ему в бедро. Он заорал. Я начал проворачивать в ране нож, его крик усилился.
– Там, внутри, – позвали нас с улицы, – что у вас происходит?
– Я твоего бойца на ломти режу – вот что происходит, – пояснил я, вытащил нож из раны и воткнул его ниже. Немец заорал с новой силой.
– Пошли гранаты.
Я выдернул из раны нож и за мгновение до взрывов свето-шумовых рассек Курту горло.
Сознание вернулось резким рывком.
– Не дергайся, – велел Полоз. – Ты не только контужен. Тебе ещё транквилизатор вкололи. Притом доза лошадиная.
– Где я?
– В десяти метрах от церквухи, где ты оборонялся.
– А почему я очнулся так быстро?
– Я тебя укусил. Так что ты на данный момент одержимый.
– Можно всех поубивать?
– Можно, но не нужно.
– И куда меня?
– Сейчас вертушки сядут, погрузят и полетишь. Следующий вопрос я задать не успел. Ко мне, ле жащему лицом в землю, подошли двое.
– Эта скотина положила моих парней? – перевел мне Полоз вопрос немца, растягивающего слова.
– Эта, – подтвердил второй сиплым голосом.
– Как?
– Что «как»? – не понял сиплый.
– Как один человек мог сделать такое?!
– Это русский, Гельмут, – пояснил сиплый. Сказано это было таким тоном, будто определение «русский» всё объясняло.
– Я знаю, что не китаец, – огрызнулся Гельмут. – Как он один смог уничтожить столько бойцов? У меня больше нет группы, Бруно! Он один положил всех моих парней!
В голосе Гельмута звучала искренняя боль и с трудом сдерживаемое бешенство.
– Мне жаль, дружище… – попытался успокоить приятеля Бруно.
– Жаль?! – зарычал он. – Я больше пяти лет воевал вместе с ними. Пять лет, Бруно! Мы прошли через все круги ада! Прошли для того, чтобы рядом со своим домом наткнуться на одного грёбаного русского, который за полчаса наплодил двадцать вдов и кучу сирот!
– Гельмут, мы на войне… – попытался успокоить закипающего сослуживца Бруно.
– Да мне… – Ответить, что именно «ему», Гельмут не успел. К нам подбежали четверо солдат, один из них доложил, что вертушки сели и пора грузиться. Бруно дал разрешение, и немцы, подхватив меня за руки и за ноги, бодро стартовали к вертолету. До вертушки они меня донести не смогли.
– Полоз, приготовься, сейчас будете падать, – прозвучал в моей голове чей-то клокочущий голос.
– Это чего сейчас было?! – спросил я у Полоза.
– Это Олег и Мамелюк вышли на позиции и сейчас будут убивать тех, кто тебя тащит. На связь вышел Орёл Олега. Приготовься падать.
– А с какого перепуга… – Два бойца, что шли, точнее, несли меня справа, начали одновременно оседать. Я, соответственно, упал мордой в землю, а свежеиспеченные покойники грохнулись на меня. Тут же загрохотал миколовский «Корд».
– Полоз, лежать! – распорядился Орёл.
– А мы и не собирались подниматься. У нас подрывная контузия и действие какого-то нового вкусного транквилизатора, – ответил Полоз.
Бой начал разгораться с той же стороны, куда свалили мои парни.
– Полоз, они нам всю малину испоганят!
– Не переживай. Всё по плану!
– А-а-а, ну ладно.
Со стороны вертушек прозвучала команда. Команда была отдана голосом, срывающимся на истерику.
– Кто это так переживает?
– Пилоты вертушек, – ехидным голосом пояснил Змей. – Переживают, что улететь не успеют. Три машины пришли, так одну полностью трупами забили. Вот они и обделались.
