Владимир Контровский - Холодная нефть с горячим запахом крови
Ударил гонг.
В наступившей полной тишине было хорошо слышны тяжёлые шаги противников, медленно шедших друг другу навстречу. Зрители на балюстраде затаили дыхание — зрелище само по себе было захватывающим, не говоря уже о том, что за ним стояло.
На первый взгляд, победу должен был одержать тюменский князь. Он был выше чуть ли не на голову и шире в плечах, чем князь Василий, и обладал медвежьей силой — недаром ещё во время службы под Красноярском, на "точке" у пусковых шахт, в которых прятались межконтинентальные ракеты "Сатана", молодого лейтенанта прозвали "Мишка-Медведь". Меч в его руках — Михаил держал его как топор, словно собираясь рубить дрова, — казался вязальной спицей, и сторонники московского князя недоумевали, зачем Василий предложил "нефтяному хозяину" такой неравный бой.
Однако московский князь оставался спокоен. Его решение предложить поединок было в какой-то мере спонтанным — роль триггера сыграли слова Михаила о "потехе молодецкой", — но бой на мечах Василий выбрал сознательно. Дело в том, что в юности он занимался спортивным фехтованием и знал, что мечом (равно как и другими колюще-режущими длинномерами) можно не только рубить сплеча, уповая на одну лишь силушку богатырскую.
Мечи лязгнули, встретившись, а потом удары посыпались один за другим. Кто-то из судей шумно вздохнул: казалось чудом, что московский князь выстоял под натиском князя Михаила. И не только выстоял, но и ловко отбивал выпады, крутясь волчком и уклоняясь от наиболее мощных ударов, которые со смачным хаканьем обрушивал на него Медведь. И тогда только стало ясно, что худощавый и подтянутый Василий превосходит своего грузного противника подвижностью, что далеко не сразу бросалось в глаза. Пропустив несколько ударов, понял это и Михаил — кольчуга спасла его от ран, но удары были очень ощутимыми.
Взревев, нефтяной владыка ринулся вперёд, надеясь поймать вёрткого противника на меч и выиграть бой одним сокрушительным взмахом — не разрубить доспех, так оглушить и обездвижить супостата. Однако проклятый московит играл с ним, как кошка с мышью — это было ясно уже всем, кто наблюдал за поединком.
Михаил тяжело дышал, глаза ему заливал пот. Давно уже не занимавшийся никакими физическими упражнениями, он проклинал свою самонадеянность и хитрость князя Василия, который обвёл его вокруг пальца как мальчишку, предложив "позвенеть мечами". "Не надо было мне играть в эту игру… " — с тоской подумалось тюменскому князю.
Развязка наступила неожиданно. Вымотав противника, Василий выбил из его руки меч и тут же вонзил свой клинок в незащищённую ногу Михаила. Сибирский князь тяжело рухнул на каменный пол, перевернулся на спину, но встать уже не смог: мешала раненая нога, и ещё — острие меча Василия, упершееся ему в кадык. Московский князь наклонился и одним движением сорвал с него шлем.
— Я одолел тебя в честном поединке, — громко (чтобы все слышали) сказал Василий. — Жизнь твоя в моих руках, но я не хочу тебе убивать — хватит лить русскую кровь. Ты храбро бился, князь, и ты достойный правитель своих земель. Признай меня старшим братом и принеси мне присягу верности как верховному правителю всех земель русских, и правь по-прежнему свом уделом. Или умри, если считаешь для себя позором покориться мне.
Лезвие клинка подрагивало в нескольких сантиметрах от глаз Михаила. Медведь не был трусом, но он понимал, что умри он сейчас от меча князя московского, это ничего уже не изменит. Поединок видели все князья, и все они стали свидетелями его поражения. Как бы то ни было, бой за шапку Мономаха он проиграл, а Василий выиграл.
— Признаю твоё верховенство, князь Василий Тёмный… — проговорил сибирский властитель, стараясь не морщиться от боли в раненой ноге. — И буду служить тебе верно.
Он произнёс эти слова негромко, но акустика в холле была превосходной — и для ушей, и для микрофонов.
Василий вложил меч в ножны, помог Михаилу сесть и кивнул медикам — не спите, делайте своё дело. Князь Михаил не знал о юношеских занятиях соперника фехтованием, а сам Василий не счёл нужным доводить до сведения Медведя этот нюанс. Никаких угрызений совести он в связи с этим не испытывал — Михаил всё равно не отказался бы от поединка. Тюменский богатырь рассчитывал на свою недюжинную силу, а проявить трусость означало автоматически отказаться от притязаний на престол государя российского.
"И это всё-таки честнее, — подумал Василий, снимая шлем и вытирая потный лоб, — чем подсылать к сопернику ночного убийцу или бабку-знахарку, чтобы та подсыпала ему в самогон отравного зелья".
На другом конце планеты на стол начальника "внешней информационной службы" United Mankind Эрни Баффина легла распечатка шифрограммы, полученной от информатора из Сибирского княжества.
"Значит, вопрос объединения русских княжеств в единое целое можно считать почти решённым, — подумал "Пончик Эрни", прочитав донесение. — Надо немедленно сообщить об этом Совету Сорока. Надеюсь, за эту дурную весть меня не бросят в кипящее масло — мы же всё-таки цивилизованные люди".
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. РЫБЫ СПЯТ ПОДО ЛЬДОМ
Атомные субмарины напоминали пару исполинских китов, утомившихся от бега под волнами и решивших передохнуть в укромном закутке Ис-фиорда. Их покатые чёрные тела были покрыты сплошным слоем изморози: тонкая водяная плёнка, смочившая их могучие корпуса, превратилась в льдистый иней, похожий на седину.
"Хороши, — подумал Эйрик. — Глобы держат своё слово. А теперь слово за мной…".
После поражения у берегов Кольского полуострова властитель Свальбарда притих и больше года сидел смирно — его драккары и близко не подходили к территориальным водам Северного княжества. Однако смирение ярла было обманчивым: он отнюдь не успокоился и не терял времени зря. Его корабли демонстрировали свою боевую мощь у берегов Норвегии, и эмиссары Эйрика работали в городах и посёлках: убеждали, соблазняли и запугивали, готовя почву для пришествия "конунга Скандинавии, способного объединить и возглавить весь Север Европы". Живой пример имелся — Шарнхорст Железнобокий, — а о подробностях последнего боя "Ингрид" мало кто знал: любое поражение можно представить победой, тут всё дело в том, кто и как будет о нём рассказывать. А реальная мощь свальбардского ярла не уменьшилась, а увеличилась: глобы, следуя постулату "Отрицательный результат — это тоже результат", сделали соответствующие выводы из неудачного набега Эйрика и усилили его флот атомными подводными лодками. Арктическая нефть ждала своего хозяина, и планы United Mankind относительно этой нефти нисколько не изменились.
— Ты доволен, ярл? — спросил Хендрикс. — Я обещал — мы сделали.
— Доволен, — искренне ответил Эйрик (он действительно был доволен — и было чем).
"Морской волк" — лодка-"охотник" четвёртого поколения — по сумме характеристик была признана лучшей субмариной двадцатого века. Корпус "волка" имел почти идеальную гидродинамическую форму и был снабжен внутренним и внешним покрытием, гасящим собственные шумы
и поглощающим импульсы поисковых сонаров. Акустическое поле корабля сливалось с фоновым — субмарина словно растворялась в какофонии разнообразных случайных звуков, которыми наполнены океанские глубины. Шумность лодки снижалась и за счёт оригинального водомётного движителя, заменившего привычный винт. Но при этом "Морской волк" имел чуткие уши: семь его гидроакустических антенн на двадцатиузловой тактической скорости были способны обнаруживать, классифицировать и отслеживать до двух тысяч акустических контактов. И хищник этот был зубастым: на его борту имелось до полусотни единиц оружия — торпед разных типов и крылатых ракет "Томагавк". Калибр торпедных аппаратов "волка" резко возрос — до двадцати шести дюймов вместо обычных двадцати одного, хотя специальное оружие под этот калибр так и не было создано, и "волки" стреляли стандартными 533-мм торпедами и ракетами.
К постройке планировалась тридцать таких лодок, но в связи с распадом Советского Союза и стремительным усыханием русского военно-морского флота нужда в них отпала. Тем не менее, три "волка" были построены: предшественникам глобов почему-то и в голову не пришло переориентировать свою атомную судостроительную промышленность на выпуск алюминиевых рыбацких яликов и тем самым угробить её на корню. Обвал пережила только одна "суперлодка", и она стояла сейчас в тихих водах Ис-фиорда, радуя душу ярла Эйрика.
Вторая субмарина, пополнившая флот Свальбарда, несколько отличалась обводами, хотя отличия эти были невелики и были заметны лишь искушённому глазу. "Девственница" родилась в начале века, и по нормам срока службы пребывала в расцвете сил — субмарины этот типа были последними многоцелевыми лодками, построенными на американских верфях до Обвала.
