Игорь Пронин - Исход
Когда он закрыл изнутри дверь, Надя присвистнула.
— Хорошо устроился! Даже дверь закрываешь! Мне уже бояться?
— Что за глупости. Да, я закрываюсь, но ведь если обернусь — уже не догадаюсь ключ повернуть. А дверь крепкая, так что… — Он громко икнул, не забыв галантно прикрыть рот рукой. — Так что все в порядке.
— Сыр! Коньяк! — Надежда потянула носом. — Да ты же пьян в стельку! Вот теперь я точно боюсь. Новосиб за такие вещи только что в расход не пускает, но из группы вышвыривает сразу. Отдает военным, а те — сразу в бой. Тебе надоело тут командовать?
— Если бы ты знала, как надоело! — Капитан кое-как утвердился в вертящемся «компьютерном» кресле и снова закурил. — Угощайся! Сырку?
— Потом. — Девушка не знала, стоит ли говорить сейчас, но решила попробовать. — В общем, Новосиб мне сказал, что я буду помогать Раисе. Но я ее так и не увидела. Парни не говорят, где она. Выходит, я сюда приехала, чтобы одна на всех готовить, одна за всеми убирать? Я на это не подписывалась. Тогда лучше отдай мне автомат и вызови Новосиба, я возвращаюсь в группу.
Капитан вытащил нож, откромсал кусок сыра и протянул Наде. Она оттолкнула его руку. Тогда он снова понюхал сыр и вдруг пьяно рассмеялся.
— Новосиба нельзя вызвать, он этого не терпит! Так же, как и неподчинения. Так что раз ты здесь — ты уже здесь. И оцени доверие!
— Тогда зови свою Раису, я одна горбатиться не собираюсь!
— А как же она — одна? — Капитан посерьезнел. — Рая никогда не жаловалась. Все успевала. А ты так говоришь, будто тебя заставляют мыть клетки, или кормить мутантов, или резать других им на корм… Нет. Только готовить и немного прибираться в вахтенном помещении, в коридорах, и вот тут еще. Но тут… Я тебя освобождаю.
— Спасибо. — Надя встала. — Знаешь, давай завтра поговорим.
— Хорошо! — Капитан тоже поднялся, схватил сыр и пошел, пьяно пошатываясь, к двери, на ходу выуживая из кармана ключи. — Но сначала сходим к Рае. Вдруг она будет рада тебя видеть?
По его сладкому тону Надежда сразу поняла, что не хочет больше знать, где Рая. Но делать было нечего, и она пошла вслед за Капитаном мимо клеток, в самый дальний конец «зверинца», как называл клетки с мутантами Новосиб. Тут, отделенная от остальных рядами опустевших клеток, и жила теперь Раиса. Капитан отдернул занавески, и дремавшая в углу девушка, некогда такая красивая и ухоженная, на четвереньках бросилась к решетке, пискляво завывая.
— Рая любит сыр! — объявил Капитан, присаживаясь на корточки и вновь доставая нож. — Всегда любила. Именно такой, с дырками!
— Я не хочу на это смотреть… — Надя попятилась. — Зачем ты…
— Я, знаешь, хотел сначала ее убить. Но потом передумал! — Капитан отрезал от головки ломти и пропихивал их между прутьями. Мутант жадно пожирала пищу. — Не смог. И решил ее приручить. Вот смешно, да?! Я решил приручить мутанта… Вот напился, как сегодня, и решил: а вдруг это выход? Вдруг их можно вообще всех приручить, одомашнить, использовать в сельском хозяйстве? Я даже погладить ее несколько раз пробовал. Но в глазах у нее только ненависть, голод и страх. Больше ничего, представляешь? Хотя, может, все дело в засовах. Может быть, почувствуй она себя на свободе, было бы проще…
— Ты совсем спятил? — Надя оглянулась, прикидывая, сколько времени автоматчикам потребуется, чтобы прибежать на ее крик. Без оружия она себя чувствовала, словно голая. — Не вздумай открывать клетку!
— Не буду… — Он продолжал кормить Раю сквозь прутья, отрезая от головки кусок за куском. — Кушай, родная. Вкусно тебе? Ну, что же ты рычишь? Сразу все не пролезет. Ты ведь поняла в прошлый раз, когда приезжала, что мы с ней спим? Вы, женщины, всегда такие вещи сразу понимаете… Я влюбился. И мы хорошо жили, хоть и тайком, но у нас ведь было все, чего в это проклятое время можно желать! Музыки не было. Но мы танцевали при свечах, я напевал, Раечка смеялась. Я ее любил. А волосы Раечкины и сейчас люблю, хоть они и грязные, вон какие лохмы… А раньше прогоняла меня: не смотри, пока не причешусь, я со сна опухшая и некрасивая! Теперь не гонит.
— Капитан, пойдем, а? Лучше выпей еще и ложись спать. — Надя осторожно коснулась его плеча. — Сам знаешь, сейчас это может случиться с каждым.
— Я не ценил нашего счастья. Всего-то нам было отпущено несколько дней, а я не ценил. — На слова Нади Капитан не обратил внимания. — Я все придумывал, куда бы нам сбежать с ней, как это устроить, где жить. У меня родня в Нижегородской области. Бабушка пока жива была, я каждое лето там отдыхал. Все знаю, каждую тропинку. Но как туда добраться… Рая боялась. Не хотела уезжать. И правильно — что бы я делал, если бы она обернулась по пути? Мне пришлось бы ее убить. А теперь я могу кормить ее сыром.
У Нади затряслись губы, но она сдержалась, лишь шумно сглотнула. Вот почему необходим сухой закон! Люди и без того на грани безумия, все, без исключения, а если еще и напьются — жди беды. Но она смотрела на чудовище, которое помнила воздушной блондиночкой. Может быть, не слишком умной, зато доброй и действительно очень красивой. Раиса и здесь носила каблуки, отказалась выйти из образа «офисной красавицы». Надежда не смогла промолчать.
— Ты все-таки должен убить ее, Капитан. Если любил — убей то, что от нее осталось. И поклянись убить меня, если я завтра вот в это превращусь! Не смей ставить на мне эти эксперименты, не смей травить меня, мучить, делать уколы, не смей!
— Тебе есть разница? — Отправив за решетку последний кусок сыра, Капитан уселся на пол и посмотрел на Надю снизу вверх. — Ладно, убью. Потом порубим тебя топором и скормим другим мутантам. Но если не хочешь, Рае от тебя не дадим ни кусочка. Я ей колбаски принесу. Вкусной, копченой, у меня припрятано… Для нее. Только для нее.
Мутант, увидев, что пища кончилась, жалобно и в то же время угрожающе заворчала и отползла в угол клетки. Надежда опустила занавеску, но Капитан ухватил краешек и приподнял, чтобы снова смотреть на Раису. На его губах играла пьяная улыбка. В этот момент со стороны лаборатории раздался крик, почти тут же ругань, и по коридору побежали дежурные с автоматами наперевес. Решив, что случай самый подходящий, Надя бросилась за ними. В лаборатории царил беспорядок, но она помнила: для доктора Беленького это в порядке вещей. Вот только теперь доктор лежал на полу, а Пушкин делал ему искусственное дыхание. Он явно учился этому и с задачей справлялся, по крайней мере, именно так Надя видела это в кино. Но Беленький не двигался.
— А что я мог заметить через открытую дверь? — оправдывался один из бойцов. — Он спиной ко мне сидел! То писал, то какие-то смеси готовил. Шприца у него не было, клянусь, я порядок знаю! Потом пришел этот майор, они поговорили о чем-то с час, и Беленький послал его на склад со списком. Крош пошел с ним, я остался. А доктор голову на стол положил и сидит. Он часто так, все знают! Откуда я знал, что он отключился?!
Белоглазов стоял тут же, у стены. Сложив руки на груди, он наблюдал за стараниями упрямого Пушкина. «Тоже студент из медицинского? — с усмешкой думал майор. — Не старайся, парень. Когда я пришел, пульса уже не было и тело начало остывать. Длинный список он мне дал, и неспроста. Не случайность это, нет. Доктор баловался, баловался, а потом решил „уйти на передоз“, как говорят в некоторых кругах. Потому что вы, недоучки, не больше меня представляете, что мог доктор наук намешать из того, что вы ему носили со склада…»
— Ого! Какая прелесть! — Капитан, которого совсем развезло, оперся о дверной косяк. — Пушкин, да ты по морде, по морде ему дай, а не целуйся!
Боец оторвался от посиневших губ Беленького, в которые тщетно пытался вдуть воздух, и устало поднялся.
— Бесполезно. Он чем-то накачал себя, а мы даже не знаем, чем. Тут же… — Он обвел рукой столы, по которым были разбросаны разнообразные коробочки. — Тут чего только нет!
— И что мы Новосибу скажем? — мрачно спросил тот автоматчик, что прозевал самоубийство Беленького. — У нас только двое осталось, из тех, кого он привозил… Ну, и еще майор.
— Майор нам ничем, боюсь, не поможет… — Капитан хихикнул и покачал головой. — Боюсь, нам вообще никто уже не поможет. А Новосибу скажите, что выхода нет и все бесполезно. Только лучше через закрытую дверь. А то я за него не ручаюсь.
Капитан, пошатнувшись, вышел.
— Вот сам ему и скажи… — тихо проворчал Пушкин. — Ты здесь комендант, ты за все и отвечаешь. А мы скажем, что ты последнее время напиваешься каждый вечер, все по Рае своей тоскуешь. А на дело тебе давно наплевать!
— Смотрите, записка! — Надя шагнула к столу и взяла испещренный мелким почерком листок. — Только я ничего разобрать не могу…
— Когда я пришел, он уже был под сильным воздействием чего-то, — сказал Белоглазов. — Мы поговорили, и он все повторял, что есть у него одна идея, на которую он не может решиться. Я сказал ему, что терять нечего, надо рисковать. Тогда он составил список и попросил меня сходить на склад, потому что ассистенты якобы все путают. Думаю, он сам не очень понимал, что писал.
