Иван Кузнецов - Ковчег
Я забрал чуть левее, обходя сразу два тела — совсем молодой парень в грязных перчатках и мужчина постарше, до сих пор сжимающий какой-то прибор. На обоих заляпанная синяя униформа, рядом валяются белые каски. Кожа покрыта отталкивающими синюшными пятнами. Трупными пятнами…
— Стойте! — Отряд послушно замер. Вербовски поудобнее перехватил автомат. — Секунду.
Преодолевая отвращение, я внимательно осмотрел тело, перешел к соседнему. Затем еще к одному. Утопленники, такие же, как везде. Как в «Скале», как в магазинах, в квартирах. Вот только…
— Трупы… свежие. Недели две, не больше.
Меня сначала не поняли и, подозреваю, посмотрели, как на идиота. Хорошо, что за противогазами не видно выражение лиц…
Но Игорь не удержался и подошел к ближайшему мертвецу, перевернул его на спину. Некоторое время изучал тело с педантичностью судмедэксперта, затем резко вскочил и перешел к соседнему.
— Николай прав. — В искаженном фильтром голосе звучало удивление. — Две, может быть три недели, но никак не два с лишним месяца.
Сан Саныч нехотя вернулся к нам и присоединился к осмотру. Остальные, помедлив, последовали его примеру. Прямо симпозиум врачей на выезде.
Мозговой штурм не состоялся, здравых идей не было даже у Игоря. Он, правда, блеснул нездравой, заметив, что человечество испытало на себе похожий эффект. Если мы ничуть не изменились за тридцать лет, то тут трупы «законсервировало» еще на пару месяцев — то же самое воздействие, только в измененной форме. Вроде эффекта эха. На резонный вопрос: «Почему же во всем городе трупы гниют?» Игорь пожал плечами и заявил, что он ученый, а не гадалка и вообще: «может, близость света сказывается, может, еще что».
На этом научный диспут закончился.
Не скажу, что рассуждения Игоря показались мне убедительными, но холодок по спине пробежал. Вновь выпустил когти подавленный было страх: «А как на нас скажется близость света?»
Остальным, видать, тоже стало не по себе, потому что отряд без понуканий ускорил шаг. Но выйти с завода не удалось.
* * *Не прошло и минуты, как воздух впереди замерцал. Еще два десятка шагов — и едва заметные вспышки слились в ровное, светлое полотно. За ним виднелись широкие распахнутые ворота и заваленный металлическими чушками двор. Если верить карте, от него до ТЭЦ рукой подать. Только что толку? Дорогу полностью перегородил еще один световой барьер.
— Пойдем в обход, — без колебаний сказал Сан Саныч, остальные молча подчинились.
Даже Игорь не стал выступать с риторикой: мол, прошли одну стену — пройдем и вторую. Гнетущая атмосфера не располагала к спорам и экспериментам.
Мы пересекли узкую дорожку между корпусами и вошли в соседний цех. Картина здесь в точности повторяла предыдущую. Только стена света немного изогнулась и оттеснила нас от ворот еще дальше. Игорь осмотрел пару тел и еще раз убедился в их «свежести». Выходит, дело не в конкретном цехе. Странный «консервант» будто бы «распылился» по всей территории завода. Возможно, версия о влиянии загадочного света была не так уж далека от истины.
Мы двинулись дальше вдоль барьера, миновали несколько помещений. Везде одно и тоже: на полу графитовая пыль, высохшая смазка, окалина. Пару раз пришлось обходить шлаковые ямы — огромные колодцы, куда стекалась отработанная жидкость. Сейчас, после наводнения, они были заполнены, даже высохшая за тридцать лет эмульсионная пена вновь покрывала поверхность грязными серыми хлопьями.
Мы вошли в прокатный цех. Огромное помещение, стан на всю длину, печи, карманы с трубами. Наверху, метрах в пятнадцати над станом, застыл мостовой кран. На рольгангах лежали заготовки. Их вереница тянулась через весь цех, вливалась в раскрытую пасть печи, выкатывалась на прокатный стан. Словно фотография, стоп-кадр, случайный скриншот производственного процесса. Вот только гигантская печь остыла много лет назад, а ролики, по которым скользили заготовки, покрылись налетом ржавчины.
Золотистая стена полыхала и тут. Я не считал корпуса, но и без того уже знал: мы почти пересекли территорию завода. Вот-вот должен показаться внешний барьер. Видимо, придется выйти «наружу» и искать другую дорогу, в обход внутренней стены. Ученые не нашли лазейки со стороны ТЭЦ, но, может быть, нам повезет больше…
— Стой! — Игорь махнул рукой. — Кажется, там проход.
Он отделился от группы и, пригнувшись, на полусогнутых направился к внутреннему барьеру. Словно кот, крадущийся к добыче. Мы двинулись за ним. Вскоре стало понятно, о чем предупреждал Игорь. Оставалось только дивиться его наблюдательности.
Внутренний барьер изгибался почти под прямым углом. Зазор между ним и прокатным станом едва ли превышал полтора метра. Если пройти по нему, можно протиснуться в раскрытые ворота и выйти во двор. Определенно, это шанс. Главное, не оступиться, не нырнуть в ослепительное сияние, до которого в буквальном смысле рукой подать.
— Я проверю, — сказал Игорь.
Скинул рюкзак, подошел поближе и чертыхнулся. Сияние слепило. Идти по узкой тропке лицом к нему было попросту невозможно. Ему пришлось повернуться спиной.
Я с замиранием сердца следил за Игорем. Два приставных шага, мимолетный взгляд по ходу движения, и снова прикрывает глаза. Два приставных шага…
Прокатный стан закончился. Теперь перешагнуть через мертвеца, уткнуться коротким хоботом противогаза в стену.
Два приставных шага…
Игорь миновал рамку ворот. Сделал еще несколько шагов вдоль барьера и нырнул за угол…
Его не было минут пять. Я уже начал всерьез волноваться, когда нескладная фигура парня вновь показалась в узком просвете.
— Чисто! Я проверял, можно ли дальше пройти. Через Черемшанскую точно пройдем. Дальше еще одна стена, но она правее. До ТЭЦ доберемся, а там… хэзэ.
— Жди, — после короткого раздумья крикнул Сан Саныч.
Кажется, он решал: устроить разнос за самоволку сейчас или уже на той стороне.
— Готовы? — мрачно обратился он к нам, видимо, приняв решение, и стал стаскивать рюкзак.
Протиснуться в узкий лаз с горбом на спине было нереально. Игорь отошел чуть дальше от света и стал следить за нашим переходом.
С вещами в руках Сан Саныч осторожно двинулся по узкой колее. За ним последовали Вербовски, Илья, Михаил. Мне выпало идти последним.
С каждым шагом свет становился ярче, возник уже привычный зуд. Дрожь заставила стиснуть зубы. Я заморгал, пытаясь смахнуть слезы. По примеру Игоря повернулся к светящемуся барьеру спиной, до боли зажмурился. Помогло не очень — сияние пробивалось даже сквозь сомкнутые веки. Перед глазами запрыгали красно-желтые круги. Захотелось ускорить шаг, поскорее покинуть этот искусственный переулок, но я заставил себя удержать прежний темп. Надо потерпеть. Не хватало вляпаться в эту гадость. Игорь прошел, Сан Саныч прошел, значит… тоже пройду.
Я на миг разлепил глаза. До ворот оставалось несколько метров, дальше двор. Большая часть пути позади. Идущий передо мной Михаил уже миновал самый узкий участок. Еще чуть-чуть потерпеть…
Закружилась голова, слюна стала горькой, накатила тошнота. Я вслепую попытался схватиться за железную створку ворот, не преуспел, а в следующую секунду почувствовал мягкий и одновременно тяжелый удар в правый бок. Пальцы бессильно скользнули по металлу, тщетно пытаясь найти малейший выступ. Я оступился, потерял равновесие и рухнул на спину.
В ослепительные объятия янтарного света.
* * *Падение было быстрым и в то же время каким-то неправильным. Я не успел толком среагировать, даже не выставил руку. Приземлился на спину и болезненно ударился локтем. Однако несколько мгновений для тела растянулись в добрые полминуты для сознания. На миг слепящий свет погас и тут же вспыхнул с новой силой. Снова погас и снова полыхнул.
Я так и не понял, что столкнуло меня с проторенной колеи, но вполне четко сознавал, что пересекаю внутренний барьер. Что надо быть готовым ко всему и при малейшей возможности бежать назад к найденной Игорем узкой дорожке…
Однако планам не суждено было сбыться.
Едва я почувствовал под собой твердую поверхность, как меня рванули за руку. Новый полет оказался короче предыдущего, а удар в конце слабее.
Я не стал разлеживаться. Сразу откатился в сторону, выхватил из кобуры пистолет и щелкнул предохранителем.
Стрелять вслепую — не лучшая идея. К тому же светопляска вокруг вроде прекратилась. Я вытянул руку с пистолетом перед собой и осторожно открыл глаза.
Я лежал на небольшой круглой площадке, от силы метров десять в поперечнике. За моей спиной возвышалась небольшая стопа алюминиевых заготовок. Кажется, на нее я и приземлился в первый раз, после чего меня сдернули на пол. Бетон подо мной был мокрым. То тут, то там мелкие лужицы: вода скопилась в неглубоких трещинах и выбоинах в полу.
