Андрей Посняков - Кремль 2222. Ладога
О нем Лекса все в той же книжке читала…
– Какие-то хазары…
– Хазары! Ага!
– Киев… Царьград. Щит на воротах…
– Киев! Царьград! Славно!
– И змея… из павшего коня выползет, укусит…
– Змея?! Ведьма! Ах, не зря тебя прозвали – Нойдала Змеиный язык! – в злобном ужасе отшатнулся конунг. – Ты пророчишь нам смерть, колдунья!
– Я что, виновата? Так в книгах написано… Так…
– Взять ее, славный Хельги-ярл! Бросить в подвал. – Рюрик нервно взмахнул рукою. – Завтра утром мы сожжем ее на самой высокой сопке! И все ее злые пророчества рассеются вместе с пеплом.
– Аой! – вскочив, одобрительно завопили варяги. – Смерть злобой ведьме!
– Смерть! Смерть! Смерть!
– А ну не хватайте меня, придурки! – вырываясь, возмутилась Алексия. – Кому говорю, руки убери, чучело! Я сама пойду… Твари, блин. Недоумки!
Не вырвалась. Не удалось, еще бы. Столько-то крепких мужиков на одну хрупкую девушку. Справились. Утащили к Тайницкой башне, бросили в сырой подвал. Сиди – кукуй, думай. Да к завтрашней смерти готовься!
Ой, как не хотелось Алексии на костер! Что она, Жанна д’Арк, что ли?
О Жанне она тоже знала из книг. Читала. Жила такая когда-то. Во Франции, кажется. Воевала. То ли с Наполеоном, то ли с немцами. А потом угодила в плен, и враги сожгли ее на костре. А король Шарль де Голль ее не выкупил – денег в казне не было.
В подвале было сыро и темно, никаких оконцев не имелось. Лишь сверху проникал лучик света. Тоненький и слабый, он пробивался сквозь узкую щель меж дубовыми досками подвальной двери. Узница, конечно, пыталась ее вышибить… только кулаки все отбила. И ничьего внимания не привлекла. Никто не подошел, даже из любопытства. Видать, Рюрик строго-настрого запретил, а скорее, варяги просто боялись ведьмы. Дикие люди, что уж тут говорить.
Однако как она, Лекса, здесь появилась-то? Вспоминай, вспоминай! Значит, надо начать с…
И снова резкая и тупая боль сдавила мозги! Сдавила так сильно, что девушка на какое-то время потеряла сознание, а придя в себя, вдруг услышала шепоток:
– Э-эй… Алек-сия!
– Кто здесь? – резко встрепенулась узница.
– Это я – Олаф. Твой друг. Здесь есть поземный ход, недавно выкопанный. Я просто подкопал к тебе немножко… Сейчас…
Раздался какой-то резкий звук. Что-то осыпалось – то ли земля, то ли камни, а может – и то и другое вместе.
Теплая рука Олафа прикоснулась к Лексиной щеке…
– Ты плакала? Мне жаль. Ничего! Сейчас я помогу тебе, сейчас… Я же – твой друг!
– Мы сбежим? – с надеждой прошептала узница.
– Нет, что ты! – Олаф повысил голос. – Я же не могу предать своего конунга! Но я – твой друг… Сейчас…
Теплая ладонь юноши зашарила по платью, погладила левую грудь, скользнула чуть ниже…
– Я чувствую, как бьется твое сердце, славная Алек-сия… Я достану его ножом. Они не сожгут тебя, нет!
– Что?
Девушка дернулась было… но – поздно.
Умелый короткий удар. Что-то холодное скользнуло меж ребрами… Нет, боли не было. Скорее, ощущения резкого жара… И – больше никаких ощущений. Все!
Южное Приладожье
– Здесь проходит гать, – протискиваясь меж зарослями можжевельника, Мара обернулась на идущего позади Кира. – Выходит к Черному болоту и дальше – к Волхову-реке. Там уже видно и Ладогу.
Кронштадтские выслали в разведку два отряда. Первым командовал сам Кирилл, вторым – Рэм, веснушчатый рыжий десятник. Первый вела Мара, второй – Йован, смуглый человек со шрамом. Мара и Йован вызвались показать тайные тропы, позволявшие приблизиться к Ладожской крепости, насколько это вообще было возможно. Кроме Рэма и нескольких воинов из его десятка, с Йованом еще отправился младший сигнальщик Юр, с Марой и Киром же молча шагал дамп Джаред Хорг, недавно прожегший себя в Красном поле смерти. Сотник здорово рассчитывал на него в предстоящем рейде, правда, поговорить по душам с Джаредом так и не удалось, некогда было, да и сам дамп не очень-то шел на контакт с кем бы то ни было. И без того не шибко-то разговорчивый, после Поля он вообще превратился в полного молчуна. Ни с кем не общался, держался наособицу и никого не хотел видеть. Кир его прекрасно понимал: нахождение в Поле смерти никогда не проходило бесследно для психики. Вот и дамп… Он даже внешне изменился – стал как будто бы выше, сильнее, а на спине вырос горб. Что ж, и не такие пертурбации иногда случались.
Вилась под ногами путников узкая лесная тропинка. Мара, а следом за нею и Кир, ушли уже далеко вперед, а дамп, наоборот, замедлил ход всех оставшихся. Просто не пускал никого вперед, а потом и вообще остановился. Обернулся, сверкнул глазами да прошамкал:
– Шотник прикажжал – привал.
Мог бы и не говорить. Все и так послушно уселись прямо наземь, словно давно уже дожидались подобного указания. Именно так им казалось. Именно так заставил их думать сиам… и подконтрольный ему Джаред.
Как бы то ни было, а Мара с Киром остались вдвоем. Позади и вокруг угрюмо щерилась ветками почти непроходимая чаща, впереди же лежало болото. Такое же непроходимое. Если не знать, где выложенная из веток и хвороста тропка – гать.
– Там дальше – места богатой охоты, – оглянулась женщина.
Пояснила и вдруг фыркнула, рассмеялась:
– Просто я подумала, ты хочешь спросить – кто и зачем выложил эту гать?
– Да, наверное, спросил бы. – Молодой человек улыбнулся в ответ. – Правда, куда интереснее знать, не кто ее выложил, а куда она ведет и где здесь приметы. Какие-нибудь вешки или что-то такое.
– А нет никаких вешек, – махнула рукой Мара. – Просто система знаков, и все. Сейчас идем во-он на ту сосну, делаем ровно пятьдесят пять шагов и резко сворачиваем влево – к островку.
– Сложная система. – Сотник одобрительно кивнул, глядя, как прыгнула в небо выпорхнувшая прямо из-под ног тетерка. – Запомнить – надо мозги иметь.
– Я имею, – негромко сказал Мара.
Этот ее голос, приглушенный, мягкий, очень нравился Киру. Как и сама женщина. Стройная фигурка в облегающих шерстяных штанах и куртке из шкуры лося, густые, иссиня-черные волосы, лучистые жемчужно-серые глаза, сиявшие на смуглом лице, как звезды. Она была немного старше Кирилла, года на два, на три… но выглядела ровесницей.
– Сейчас я проверю гать… И подождем остальных, – озабоченно оглядевшись по сторонам, предложила женщина. – Ты бы пока развел костер, а? Что-то я немного замерзла.
И впрямь, денек-то нынче выдался пасмурный, туманный. Хоть настоящего – ливнем – дождя и не было, но висела в воздухе серая промозглая сырость. Стыла каплями на ресницах, забиралась под воротник, зябко холодила спину.
Вот и проводница все время ежилась. Да, костерок бы не помешал.
Оглядевшись вокруг, сотник приглядел подходящую сухостоину. Повалить, переломать, обрубить ветки – вот и хворост, вот и костер. И еще старой сухой коры надрать бы для растопки неплохо. Хотя бы с того пня, что…
Кир обернулся. Он хорошо помнил, что только что видел чуть в стороне пень. Высокий такой, трухлявый, с пробивающимися тонкими побегами-ветками. Ну, был же пень! Вон там… А вот нет! Исчез. Что ж – показалось, бывает.
Свернув с тропы, Кирилл подошел к сухостоине, примерился, ударил ногою…
И вдруг услыхал крик! Позади, у болота, кричала женщина. Мара!
Молодой человек бросился на выручку со всех ног, на ходу вытаскивая из кобуры верный «маузер»…
Мара уже наполовину была в трясине! Руки и ноги ее опутали отвратительные зеленовато-желтые щупальца, и еще одно такое же щупальце жадно тянулось к шее. Опасаясь стрелять, Кир убрал «маузер», выхватив из ножен штык-нож от «калашникова».
– Держись, Мара! Держись!
Кирилл с ходу бросился в трясину, ударил, отсекая проклятые щупальца, безжалостно кромсая ножом, отрывая от женского тела…
Рядом, в буровато-зеленой холодной болотной жиже вдруг пошли круги. Обладатель щупалец явно не собирался вот так, за здорово живешь, упускать добычу. Откуда-то из глубин трясины, вспучивая ряску, с бульканьем поднялась безобразная пупырчатая голова монстра с целым поясом множества желтых омерзительных глазок, сиявших ненавистью и самой жуткою злобой!
У хищника отбирали добычу… Хотели отобрать.
– Пригнись, – закричала вдруг Мара. – Сейчас он… ядовитой слюною…
Кир не стал пригибаться. Вот еще – перед всякой болотной тварью кланяться! Просто вытащил «маузер» да тут же выстрелил, почти не целясь.
Куда попал – не видел, а только тварь, что-то невразумительно пробулькав, враз погрузилась обратно в трясину… туда же с необычайной быстротой втянулись-уползли щупальца. Словно б они были сами по себе – змеи.
Схватив женщину в охапку, Кир отнял ее у трясины, буквально вынес на руках… и это показалось ему делом очень и очень приятным.
