Виктор Тюрин - У каждого своя война
- Милая моя Беатрис! Ты представляешь, во что мы ввяжемся, засев в этой крепости?! Это же будет прямое противостояние герцогу! Он пойдет на нас войной!
- Наше бегство уже и так противостояние, мой милый Флавио!
- А как же наши мечты о хижине на двоих?! Рука об руку мы бы встречали рассветы....
- Мой дорогой поэт, зачем нам хижина, если у нас появилась надежда встречать рассвет с балкона моего дворца!
- Но я не хочу, чтобы наша дорога любви была усеяна...!
- А твои двоюродные братья?! Ты о них подумал?!
- Именно поэтому я не хочу больше крови!
- Я все решила, Флавио! Мы едем в Роккалеоне! - тут она заметила меня. - Вы что хотели, капитан?!
- На рассвете, мы выступаем, госпожа!
- Хорошо! Идите, капитан!
Мы добрались до замка, на исходе третьих суток, идя форсированным маршем. Могучий утес, на котором, стоял Роккалеоне, был, по всей видимости, некогда горой, но время разрушило ее, и теперь на срезе горного пика, возвышался могучий и суровый замок. Солнечные лучи освещали, громадные, позеленевшие ото мха и времени, камни стен. Окна бойницы, зубчатая стена с амбразурами, угловые башни. И крутой, в зеленой траве склон, сбегающий к горному потоку, опоясывавший с трех сторон замок естественным рвом. Пока мы с Джеффри разглядывали замковые стены на предмет наиболее уязвимых мест, за нашими спинами раздавались восхищенные голоса латников и лучников:
- Ого, какой высокий! Так он на горе стоит, дурья башка! Ну и круча! Смотрите! Не ров, а горный поток! Да такой замок можно сто лет брать - не возьмешь!
- Что думаешь, Джеффри?
- Мощный замок, но мне приходилось видеть, как брали и более укрепленные замки.
"Ну, не знаю. Идти на его штурм, по мне так, форменное самоубийство", - скептически подумал я, но вслух ничего не сказал.
Въездные ворота и надвратная башня находилась с северной стороны. Дорогу к ним перекрывал ров - река. Стремительный поток грозно ревел и рвался из скалистых берегов.
Подъехав ко рву, мы рассчитывали, что часовой нас окликнет, но надвратная башня осталось темной и молчаливой. Пришлось кричать. Совместный крик нескольких молодых лучников перекрыл рев падающей воды, эхом отразился от стен и окружающих скал. Я думал, что вот сейчас на крепостные стены высыплет все население, но замок остался тих и молчалив.
- Графиня, а где ваш гарнизон? - удивился я. - Вымер, что ли?!
На ее уставшем лице показалась кислая улыбка, означающая, что мой юмор она восприняла. Впрочем, мне не в чем было упрекнуть ее. Она стойко перенесла поход, ни разу ни на что не пожаловавшись. Ни на погоду, ни на еду, ни на грубые шутки и тяжеловесные комплементы, которыми мои солдаты осыпали молоденьких служанок графини, нагнавших нас в пути, после писем, разосланных во все концы ее владений.
- Пусть крикнут снова!
Зычные голоса вновь прорезали вечернюю тишину. На этот раз зов достиг чьих-то ушей. Меж зубцов крепостной стены появилось лицо, судя по металлическому шлему на голове, стражника. Лицо хрипло поинтересовалось, кто мы такие и какого черта так расшумелись.
- Эй ты, олух царя небесного!! - закричал один из лучников, бойкий парень Том Гастинг. - Распахни свои глаза!! Здесь твоя госпожа, пень дубовый!!
Стражник тупо уставился на кричавшего парня, не поняв не слова. Пришлось кричать мне.
- Солдат!! Здесь твоя госпожа, графиня Беатрис ди Бианелло!!
Стражник еще несколько секунд смотрел на меня, пока до него дошло, что я ему только что прокричал. Еще несколько секунд он высматривал графиню и, наконец, нашел то, что давно лежало под его носом.
- Это вы, моя госпожа?! - донесся до нас изумленный крик солдата. - Наша дорогая госпожа, нас никто не предупредил, что вы прибудете!! Сейчас мы опустим мост!!
Я насмешливо посмотрел на графиню, на что та ответила мне хмурым взглядом.
- Хорошо, что мы успели первыми, - тихонько пробормотал, как бы про себя, Джеффри. - Этот олух даже не спросил кто мы. Тоже мне солдат.
Но у графини оказался отменный слух:
- А вы на что?! Вот и наведете там порядок!
Еще минут десять мы ожидали, пока не заскрипели цепи. Мост пошел вниз и свободный его конец, с грохотом рухнул на землю. Одновременно поползла левая створка ворот, открывая вход. Петли натужно заскрипели. Пропустив вперед графиню с ее свитой, я махнул рукой своему воинству. Копыта прогремели по дубовым доскам, за ними дробно застучали каблуки сапог.
Узнав о побеге графини, герцог Франческо Гонзага пришел в неописуемую ярость. Придворные, начиная с его доверенных советников и кончая последним слугой, теперь старались как можно меньше попадаться ему на глаза. Ему пока удавалось лавировать между Миланом и Венецианской республикой, но смута в герцогстве могла оказаться той соломинкой, которая переломит спину верблюду. И он это понимал. К тому же его отношения с маркизатом Феррарой переросли в неприкрытую вражду. Он знал, что армия Феррары за последние полгода усилилась двумя сильными отрядами наемников, один из которых состоял из швейцарцев. Тех, и он это прекрасно знал, обычно нанимали с целью нанести противнику наиболее ощутимый урон, так как в отличие от других наемников, предпочитавших вести маневренную войну, швейцарцы воевали жестко и решительно. Именно этот факт вызывал у герцога наибольшую тревогу. К тому же ему катастрофически не хватало денег. Содержание двора и армии, богатые подарки Милану и Венеции, которые помогали балансировать герцогу между ними, не примыкая ни к кому, вконец истощило его казну. Он рассчитывал на богатства дома ди Бианелло, а тут начались капризы этой взбалмошной девчонки! Если бы все сложилось, как он задумал, то после свадьбы графини с его любимчиком Мазуччо Торре, он смог бы не таясь, запустить руку в сокровищницу рода ди Бианелло.
- Ее нужно вернуть! - твердо заявил он. - И вернуть немедленно.
- Совершенно верно, - поддакнул неудавшийся жених. - Ее надо вернуть. Но как это сделать?
В голосе Мазуччо Торре послышался едва заметный сарказм.
- В чем, собственно, сложность? - сердито осведомился герцог.
- К сожалению, сложности есть, - Мазуччо на правах любимчика позволил себе криво улыбнулся. - Она укрылась в Роккалеоне, самом неприступном замке Италии....
- Что?! Она осмелилась на открытый мятеж?! Против меня?! Да я...!
- Ваша светлость! Успокойтесь! Скорее всего, она поняла, какую ужасную ошибку совершила и проклинает тот день, когда осмелилась пойти против вашей власти.
