Владимир Стрельников - Ссыльнопоселенец
— Мы сейчас живы, здоровы, свободны. У нас оружие, у нас товарищи. Есть желание жить, есть возможность жить. Уже очень хорошо. — Я оперся спиной на стенку шалаша Веры, вздохнул запах хвойных веток. — По приезду в Звонкий ручей я тебе покажу одну вещицу, уверен, что тебе станет веселее и интереснее жить.
— Чем это ты решил меня заинтересовать? А то звучит так, двусмысленно. — Неожиданно развеселилась девушка. — Ты уверен, что эта твоя «вещица» сумеет меня развеселить и заинтриговать? А?
— Вера, о доме думать надо! — Смутившись, буркнул я.
— Чего? — искренне удивилась Вера, нагнувшись и подняв шляпу с бревен. Отряхнув ее, она одела ее на голову, задорно сбила на затылок. — О каком доме?
— Анекдот есть такой, старый-старый, — Ответил я. Подумав, продолжил: — Маленький сын прибегает к отцу с матерью, и кричит: «Мама, папа, я слово написал из трех букв!». Мать ему шлеп подзатыльник: «Ах ты пошляк мелкий!». Сын обиделся, захныкал — «Мама, ну я же слово „дом“ написал!». Тут отец матери хлоп подзатыльник: «О доме думать нужно!».
Вера несколько секунд молчала, а потом звонко, на всю реку, расхохоталась. Смеялась долго, заразительно, аж я посмеиваться начал.
— Вы чего здесь так ржете весело? — К нам подошел Федор. — Привет, Вер. Матвей, можно тебя на пару слов?
— Садись, Федь. Что-то серьезное? — Я похлопал по бревну рядом с собой.
— Да нет, Федька брякнулся рядом, положил на плот свой шест, снял с плеча и поставил между колен французский карабин. — В общем, я с бугром поговорил насчет карты того бандита, как ты и просил. Сергеич сказал, что это наша договоренность с людоловом, его всякие пиратские карты не интересуют, и разбираться с ней должны мы сами. Так что, попробуем зимой, по первоснегу, до ближайших зимовий добраться? Кобыла у тебя хорошая, сани можно купить незадорого. Пробуем?
— Поглядим, можно и попробовать. Ух ты! — где-то не очень далеко гулко ахнуло по воде. — Это рыбина, обалдеть!
— Да ну, только свиньям на корм. Щуки и сомы частенько в сети попадают килограмм по двести-триста. Их есть никто не будет, мясо уже так себе, очень жирные, так что скармливают скотине. Килограмм до сотни — самое то. А еще лучше — толстолобики по сотне килограмм, или осетры. Вот это рыба!
— Федь, а зимой не замерзнем? Ну, до зимовий добираться? — если честно, то такого опыта у меня вообще нет. Никогда даже не думал, что он понадобится.
Вера с интересом прислушивалась к нашему разговору. Потом решила вмешаться.
— Ребята, а вы про что? — И пару раз хлопнула ресницами. Блин, вот знаю, что очень умная девица, а все едино приятно.
— Да, я одного людолова подстрелил, а Матвей с него сумел вытрясти кой-какую информацию. — Федька глянул на меня. Я, подумав, кивнул. Герда мне передала, что кроме чистого любопытства у Веры нет никаких интересов. Федор продолжил: — Он карту оставил и сказал, что в одном из их зимовий захоронка его, а в какой — не сказал. Понимаешь, теперь искать нужно.
— А вы мне карту показать можете? — Вера заинтересовалась. — Понимаете, я все-таки менталист. Порой получается считывать с вещей мысли, если они яркие. По идее, ваш тайник должен оставить очень характерные эмоции.
Оба-на. Блин, как у меня это из головы вылетело? Хотя, пусть и сейчас менталисты и почаще встречаются, чем те же голованы, но все-таки очень редки. И обычно находят хорошую работу в серьезных компаниях. А Вера еще нейрохирург. Что же она все-таки наделала?
— Вот только темновато, наверное, завтра утром, — закончила Вера, поглядев на небо.
— Да без проблем, — Федька вытащил из кармана небольшой фонарик, пару раз качнул рычагом. С жужжанием прокрутилось магнето, накачивая энергию в аккумулятор, карту осветило синеватым лучом.
— Эх, какой у тебя агрегат. Где купил, Федь? — Блин, как не хватает всяких мелочей, которыми так богата цивилизация. Простых электрических фонариков, например. В лагере работали керосиновые, но на плотах бугор их не разрешил зажигать. Мол, хватило ему пожара три года назад.
— У скупщина артефактов Прошлых. У него много такой всячины продается. Фонарики, зажигалки, кроме того, через них только можно заказать дизель для станков, например. Или инструмент резательный для тех же станков. Дерут безбожно, конечно, скоты. Но иначе нигде это вообще не найдешь. — Федор расстелил поровнее карту, подсвечивая фонариком. — Ну, Вера, смотри.
— Тихо, не мешай. — Вера, прикрыв глаза, провела руками над картой, едва ее не касаясь. Сначала от центра, потом по радиусы. Открыла глаза, уверенно ткнула тонким пальцем с грубо обрезанным ногтем в две точки на карте. — Тут и тут точно что-то есть. Как раз ваши зимовки, кстати. И вот здесь, но тут что-то другое, — палец девушки перекочевал через изображение леса, уткнувшись в небольшую деревню.
— Ну, нам сюда не надо, наверное. — Я поглядел на значок, отображающий десяток домов. — Бог его знает, кто или что тут у того людолова было. Может, подруга по жизни, может, свинья любимая. Пусть останется тайной, не стоит искать приключения на пятую точку.
— Ага. — отчеркивая карандашом указанные Верой зимовки, довольно промурлыкал Федо. — Вера, с тобой здорово такие загадки разрешать. Раз, и что-то есть. Здорово.
Вера молча посидела, подставляя лицо холодному ветру. Потом повернулась к нам, и предупредила:
— Парни, там может быть совсем другое. Я же не знаю, что именно «засветилось».
— Неважно. Главное — что-то есть. — Разглядывая под синим светом карту, ответил я. Карта, кстати, старенькая, склеенная из нескольких, со множественными помарками и пометками. Часть была подписана, часть просто была. Нужно будет постараться разобраться в них. Сложив ее, я протянул было ее Федору, но тот оказался.
— Нет, спрячь себе в планшетку. Там надежнее будет. — И Федька встал, зевая. — Ладно, ребята, пошел я спать. Вера, ты сразу бери побольше теплого, и Герду не отпускай. У бугра не зря кости ломит, это проверено опытом. В любой момент может заморозок тюкнуть, проснешься, а кругом иней. Замерзнуть насмерть можно элементарно, так что береги себя. Пока.
И, подхватил свой дрын, перепрыгнул на соседний плот.
— Вер, ничего, я вами еще посижу? — Неохота мне уходить. С Верой и Гердой как-то тепло и комфортно.
— Да сиди, разве я против, — девушка улыбнулась. Помолчав, спросила, трепя уши Герде. — Матвей, если не секрет, тебя за что сюда?
— Мою девушку фактически убили. — Горло перехватило от воспоминаний. Прокашлявшись, я продолжил. — Ударили, она упала, виском на торчащий кусок железа. Дело в нижнем городе было, там хлама навалом. Повредило мозг, настолько, что полгода спустя она еще была подключена к аппаратуре. Ей импланты вмонтировать не могли, смысла не было, связи не восстанавливались. Точнее, очень долго. Я сюда попал, она еще была в коме. Так вот, я убил всех пятерых. Меня поперли задним числом с флота, уволили за превышение служебных полномочий при абордаже. И вкатали пожизненное, отправив сюда. Я так и не знаю, что с Ларой.
