Дмитрий Политов - Небо в огне. Штурмовик из будущего
И еще один немаловажный момент. Ни в коем случае нельзя отделяться от тех, кто готовит ваши машины к вылету. Эти люди не спят ночами, вкалывают в любую погоду, чтобы потом мы смогли эффективно громить врага. А то я тут слышал недавно, как один из вас довольно пренебрежительно отзывался о своем мотористе, — Григорий пристально посмотрел на Реваза Челидзе, энергичного грузина, который не мог устоять на одном месте и то и дело порывался ринуться куда-то. Сержант мгновенно вспыхнул, дернулся было ответить, но второй ведомый Дивина, круглолицый добродушный татарин Ильмир Валиев, придержал его за рукав шинели и шепнул что-то на ухо. Челидзе мигом сник. — Вот и хорошо, — удовлетворенно подытожил младший лейтенант. — Приступить к работе!
— Ты прям Сергеев из «Путевки в жизнь», — засмеялся Миша Свичкарь, подходя поближе к Григорию, — я заслушался, честное слово![8]
— Ничего, им это на пользу пойдет, — улыбнулся экспат. Окинул механика сочувственным взглядом и покачал головой. Замасленная куртка из чертовой кожи, почерневшее, обветренное лицо и такие же руки, на ногах огромные кирзовые сапоги. — Черт-те что, — в сердцах воскликнул Григорий. — Целый день на морозе, а унты так и не дали!
— Не заводись, — Свичкарь гулко кашлянул в кулак. — Знаешь же, с валенками беда, а унты положены только летчикам. Да ты не переживай, командир, у нас «колеса» просторные, мы портянок побольше навертим, и хорошо.
— Я все равно к комполка схожу! — решительно заявил Дивин. — Пусть к вышестоящему начальству обращается, нельзя этого так оставлять. Помнишь, в Куйбышеве перед отправкой на вещевом складе были — какой там бугай заведовал, на нем гаубицы таскать можно! А одет с иголочки, как генерал. О, кажись, наши возвращаются?
— Ну и слух у тебя, командир, — уважительно поцокал Свичкарь, всматриваясь в небо. — В который раз удивляешь. Я вот ни хрена не слышу и не вижу.
Экспат искренне порадовался, что на лице у него сейчас натянута маска, — в противном случае техник наверняка среагировал бы на его эмоции. Ведь сколько раз давал сам себе слово не демонстрировать свои способности. Что делать, если органы чувств у мантисов гораздо острее по сравнению с человеческими. Хорошо еще, что окружающие его люди до сих пор не обратили на это внимания.
— Раз, два, три, — считал механик заходящие на посадку «Илы», — четыре… Твою дивизию, двоих нет!
Григорий и сам уже давно прекрасно видел, что группа возвращается в неполном составе. Но он до рези в глазах всматривался в небо и жадно прислушивался, надеясь первым заметить опаздывающие машины товарищей. Но тщетно…
Комэск вылетел из кабины злющий как черт. И сразу же кинулся к заруливающему на стоянку Прорве.
— Убью, зараза! — орал белый от бешенства капитан, пытаясь расстегнуть кобуру. — Вылазь немедленно, гаденыш! Я тебя сейчас сам, своими собственными руками…
— Леха, Леха, уймись! — повис у него на плечах экспат. — Что случилось, расскажи толком?
— Отпусти! Отпусти, немедленно! — яростно пыхтел Малахов, пытаясь освободиться. — Руки убери, кому сказал. — Но Григорий продолжал удерживать командира до тех пор, пока тот не угомонился. Рыжков, пользуясь случаем, смылся под шумок, только его и видели.
— Пришел в себя?
— Да! Отпускай.
— Ну вот и хорошо. А теперь рассказывай, что случилось?
— Хрен ли тут рассказывать! — сплюнул комэск. — Дай закурить. Взлетели и собрались хорошо, сам видел. Линию фронта тоже пересекли удачно, прошли на малой высоте. Вышли на железку и почапали по ней строго на север. Примерно через тридцать минут показалась станция. Обнаружили нас немцы на подступах к ней, встретили огнем «эрликонов». Дым коромыслом — ведомый в разрывах едва просматривается. На станции заметили два эшелона. Прорвались через завесу и шарахнули по ним бомбами и эрэсами. У одного паровоз запарил сразу, белый дым из продырявленного котла повалил во все стороны. Да и вагоны загорелись вполне уверенно. Немчура от них так и дернула. По второму не попали.
Фрицы тогда вообще осатанели. Зенитки словно взбесились. Тут я понял, что второй заход делать нельзя, потому что пристрелялись они, вот-вот накроют. Подал команду на выход из атаки. — Малахов сильно затянулся и замолчал, уставясь в одну точку. Он, похоже, даже не чувствовал, что окурок обжигает ему пальцы.
— Ну а дальше? — осторожно спросил Григорий.
— А дальше этот придурок взял да и пошел на станцию снова, — безучастно произнес капитан. — А ведомые его за ним пошли, как привязанные. Сам знаешь, мы молодых всегда учим, чтобы в первом полете за хвост ведущего держались, как пришитые, и все действия за ним повторяли. Прорва-то опытный, противозенитный маневр сделал, как положено, а эти так и шли, будто по ниточке. Их и сбили почти одновременно. Раз, и нет ребятишек. — Комэск сгорбился, махнул рукой и побрел в сторону КП. А экспат отправился на поиски Рыжкова.
— Я тебе клянусь, — чуть не плакал Прорва, — всем, что у меня есть, клянусь — не нарочно так сделал! У меня бомбы не вышли. Я и рычаг аварийного сброса, как обычно, дернул, не забыл. Гляжу, а сигнальная лампочка красным горит, вот я и повернул обратно. Сам знаешь, садиться с бомбами нельзя.
— Ну так и сбросил бы их по дороге в какое-нибудь болото.
— Да не сообразил в горячке! — с отчаянием воскликнул Рыжков. — Эшелон — вот он, перед глазами, как на ладони, решил с толком фугаски использовать. Азарт разобрал, понимаешь? Думаю, врежу гадам — и ходу.
— И что, попал? — осведомился Дивин, стараясь не смотреть на товарища.
— Попал, — уныло отозвался старший сержант. — Два вагона точно в клочья разнес. И путь наверняка повредил. Что теперь со мной будет, как считаешь? — с тревогой поинтересовался Прорва. — Малахов сильно злится?
— А ты пойди и сам у него спроси, — посоветовал экспат.
— С ума сошел! — испугался Рыжков. — Что я ему скажу?
— Правду! — жестко ответил Григорий. — И сделать это надо как можно быстрее, пока либо тебя, либо его под трибунал не отправили. Ну чего глазами хлопаешь? А ты подумал, что комэска запросто обвинить можно в трусости, мол, испугался и вышел из боя. Зато ты у нас герой — невзирая ни на что, выполнял поставленное задание. Как тебе такой вариант? Хочешь стать героем?
Прорва ошалело замотал головой.
— Нет? Славно, какая-то капля мозгов у тебя осталась. Тогда иди. А то ведь возможен и другой вариант: ты нарушил в бою приказ командира, и из-за этого погибли сразу два экипажа. Лучше объяснись, Гришка. Будем надеяться, что капитан просто набьет тебе морду и начальство потихоньку спустит дело на тормозах, ведь летать кому-то нужно? Иди давай, чего встал?!
