Вилка Еретика (СИ) - Шмыков Роман
Чувство скрытых взглядов заполнило кровь, вены раздулись. На лбу вспухла кожа, давя на брови. И глаза застилает пот, пусть вокруг промозглый воздух. Стараюсь идти тише, однако с каждым шагом мои скрипы только набирают силу. Все меньше аккуратности, я тороплюсь покинуть это место, а впереди мелькает выход. Покосившийся прямоугольник, лишившийся двери. В черноте он выглядит так контрастно, что я перестал справляться с соблазном пуститься в бег.
Рывок, за ним ещё рывок, и вот уже мчусь вперёд, забыв, что под ногами может быть груда мусора. Торчащий металл, острые камни. Упади на такие — мигом лишишься жизни, тем не менее я мчался, снова утратив ценность своего существования. Тут меня и догнали чужие голоса. Они звучали из-за спины. Сначала сдавленные хрипы и несвязные возгласы, затем угрозы и мат. Под пятками застучали камушки, брошенные мне вслед. А потом — выстрел. Голубоватые всполох на секунду открыл путь. Он был практически свободен, не считая нескольких куч песка. Держа перед собой кольцо, словно руль, я выглядел как ребёнок, который играется в водителя. Хрипы из глубин лёгких отлично имитировали стрёкот двигателей. Я про себя посмеялся даже, когда повторный выстрел чуть не прошиб мне ключицу. Слегка опалил наплечник и набил мой нос запахом горелого. Прогорклый, аж горло дерёт, а выход совсем рядом. Не зная, куда он приведёт, я нагнулся в наитии, ведь так судьба якобы убережёт от возможности, что меня подстрелят, и прыгнул в свет.
Ощущение полёта нежно прокатилось в груди и огромным грузом свалилось в яйца, чуть не разорвав мошонку пополам. Под ногами не оказалось ничего, кроме резкого песчаного спуска. Несколько метров высоты, и вот я свалился, подвернув голень. Покатился кубарем, успел прижать кольцо к груди, чтоб не выронить. Несколько раз оно ударило меня по рёбрам, я в позе ребёнка летел в песчаную ложбину. Случайные камни били как могли, помечая места для будущих синяков. Уже всё тело ноет, и дно до сих пор не встретилось. Между своих стонов и нервных вдохов различаю ругань сверху. Пустились они за мной, кто бы они ни были, или нет — пока не знаю. Лишь бы я успел встать прежде, чем они попытаются взять меня живьём. Уверен, они в курсе, что я сюда притащил и почему храню с такой бережностью.
Уклон сменился плоскостью, встретившей меня ударом под дых. Всё тело свело в одной узловатой судороге. Я сжался вокруг кольца, словно хотел его защитить, хотя на самом деле про себя молил о помощи Троебожие, чтоб позволило ещё хоть раз глотнуть воздуха, даже если тот наполнен поднявшейся вековой пылью. Чужие крики пробудили последнюю ячейку физической силы, костюм ещё раз пустил витамины в тело, словив автоматический сигнал, и отключился, повиснув на мне отяжелевшим тряпьём. С диким сожалением по собственной судьбе я мигом поднялся, напичканный стимуляторами, и побежал дальше — к башне. А она словно смеётся надо мной. Она знает, что я видел — у неё нет основания, как и у меня нет шансов туда забраться. Однако артефакт тащит, всё жужжит в висках. Я следую его воле.
Песок вздымают выстрелы. Голубоватые всполохи с разных сторон, пытаюсь от них увернуться, наивно прикрыв голову рукой. Свист разбитых камней подстёгивает как пинок под зад, я пытаюсь уйти от одной тени к другой. Впереди снова тьма, совершенно закрытая от неба. Там мелькают человеческие тела, и всё ещё не очень понятно, живые они или нет. Выглядят как повешенные, болтаются в воздухе, что-то шепчут поверх разыгравшегося сквозняка. Он скачет между поваленных домов, рыская по округам как заблудившаяся голодная гусеница. Я бегу навстречу полумёртвым силуэтам, и как выяснилось спустя пару секунд, они были заняты тем же.
Не знаю, на каком языке они говорят. Хриплые возгласы настигли меня быстрее выстрелов в лицо. Я начинаю петлять в надежде не попасть под огонь с двух сторон. Они лупят бесперебойно, закрывая меня облаком пыли. Пытаются попасть в ноги, чтоб я выжил, но перестал скрываться. Окружили меня, встали дугой. В рванье, однако всё равно выглядели опасно. Остатки военной формы болтались практически на каждом. У кого штаны снайперов, у кого городская униформа. Некоторые облачены в обычную одежду, только крайне грязную. Еретики, полностью отличающиеся от того, что накормил меня два Отсчёта назад. Эти же одичали, изгнанные из Города и из жизни общества. Они живут у подножия Троебожия, словно пытаются вымолить прощение, принося в дар артефакты. Я читал о таких когда-то и искренне полагал, что это домыслы. Оказалось, безумие человеческое не имеет границ, и… мы будем цепляться за любую возможность попросить у высших сил милости.
Они сильно мажут, я в целости добрался до одного из них. Не сбавляя темпа и быстро сокращая дистанцию, ударил пожилого мужчину с размаха прямо в челюсть. Глухой хруст костей перебился грузным шлепком обнажённой спины об асфальтированную дорогу. Старик застонал, остальные бросились его поднимать, забыв, что нужно подстрелить чужака. Я на миг обернулся, погрузившись в ещё более плотную тьму, чем было до этого. Чтоб меня полностью потеряли из виду, сунул кольцо под костюм. Железо обожгло живот, чуть не срослось с моей кожей, но ненавистное свечение прекратило выдавать меня. Дальнейшая дорога превратилась в игру, и если окажусь в проигравших, то упаду куда-нибудь в лифтовую шахту или наткнусь на арматуру, как должен был ещё в поваленном небоскрёбе.
Я снизил темп, крики Еретиков не сбавили тона, однако по итогу постепенно пропали из моего поля восприятия. Они злились на меня и на Троебожие, заставившее их жить у своих ног и пытаться убить каждого, кто хоть немного похож на хранителя артефакта. А в этой новой, самой густой на планете тьме, я задумался — а действительно ли мои мысли принадлежат именно мне? Слишком уж много чужеродных идей, знаний. Всё это выглядело как замещение, кольцо поглощало мою сущность, и я медленно терял управление над телом. Не по своей воле оказался в этом Городе, так ещё и мыслю не как прежде. И точно вслух, в этот раз тихо нашёптываю, спорю сам с собой, сам себя осуждаю. Кольцо убивает в нетерпении снова стать частью Троебожия. Быстрее бы скинуть его, да со спокойной совестью прекратить дышать так тяжело.
Уже не знаю, далеко ли башня. Где иду? Как далеко ближайший свет? Тут даже эха нет, и шаги практически не слышны. Словно утонул в космосе, а тот и рад принять моё тело вместе с высохшей душой. Со слезами на глазах я ускорил шаг, обеими руками прижав посильнее кольцо к животу. Пусть больно, ведь это напоминает, что я ещё жив. Пускай болит сильнее и тянет из меня последние силы. Я жму как могу, пустившись в бег с полным размахом ног. Чуть поскальзываюсь, держу равновесие вопреки всей тьме, что окружила и щекочет за подмышки. Это стоит того, ведь свет мелькает перед лицом. Вонь пыли и подгнившего мяса становится отчётливее, впрочем, это не мешает концентрироваться на выходе из этого подземелья. А там опять Еретики. Словно все в городе получили сигнал о моём прибытии, и маленькие группы оборванцев расположились на каждом повороте, лишь бы не дать мне скрыться с абсолютной ценностью этого мира.
Само собой, они меня заметили. Предупредив друг друга, выстроились в ряд и прицелились. Маленькая точка сильнейшего жара разгорелась на бедре. В этот раз попали, один из Еретиков оказался особенно метким. От этого не могу прыгать из стороны в сторону, поэтому, закусив губу до крови, только сильнее рву к их позициям. Они опешили от такой наглости, опустив оружие в страхе. А я закричал со злости, подпрыгнул на камне и сапогом заехал одному в голову. Выбитые зубы полетели вместе со своим хозяином к земле. На ней растянулась растворяющаяся тень башни. Я уже у самого её фундамента, отбиваюсь от сумасшедших.
С размаха пнул самого молодого в висок. Тот с писком свалился на землю и схватился за голову. Ноги его затряслись, у рта образовалась слюнявая пена. Я не стал долго рассматривать выведенного из строя. Вместо этого схватил освободившийся ПП и проделал дыру в его, наверное, отце. Седой мужчина, от которого откровенно несло дерьмом, свалился со своим отпрыском, дырка в его спине от лопаток до копчика дымилась с приятным запахом мяса.
