Василий Баранов - Флибустьерское синее море
— А сажа. Запах дыма откуда?
— Мы у костра грелись.
— Не ври. У тебя это плохо получается. У Даньки это получается лучше. Ну? — Игорь Иванович присел на стул. — Рассказывай.
— Мы ехали на базу отдыха. А тут пожар в воинской части двадцать четыре двенадцать. Мы бросились помогать.
— Какого черта!
— Там на складе солдатик… Он бы задохнулся, если б не мы, Данька, я и Свен. Кинулись, вытащили его.
— Кто тебя просил! Тащиться в огонь, а если бы ты сгорел? Что бы мы с матерью делали? У тебя что, башки на плечах нет.
— Папа, ты хочешь, что бы твой сын был трусом?
— Нет. Нет, сын, не хочу.
— Вот видишь. Как я мог оставить их. Просто стоять в сторонке. Я еще вчера думал, Гриша, а ты бы пошел, как Данька, ликвидировать мину. Не думать о своей шкуре. Я спрашивал себя. Хватит ли сил, хватит ли смелости, или ручонки будут дрожать. А сегодня я понял. Я то же могу.
— Хорошо, сынок. Прости меня, своего старика, ты все сделал правильно. Я горжусь тобой. Матери ничего не говори, я сам ей как-нибудь объясню.
— Спасибо, папа, спасибо.
— Отдыхай, сын.
Часть 16
Из роддома Марию встречали все трое, Аркадий, Данька и Александр. Она вышла к ним, улыбалась и держала на руках новорожденного сына. Мужчины бросились к ней с поздравлениями, с охапками цветов.
— Маша. Маша. — Твердил Аркадий, и Свен с Данькой вторили ему.
— Дайте, дайте, — кричал Данька, — я посмотрю на братика. Какой он маленький. Спит, глазки закрыл.
— Даня, успокойся. Дома посмотришь.
— Пусть спит. Ладно, дома познакомимся ближе. — Согласился Данька.
Они сели в машину и поехали домой.
— Какой он спокойный.
— Ничего, — откликнулся Свен на эту реплику Даньки, — проснется, он еще даст всем шороху.
— Он спокойный. Очень спокойный, — сказала Мария.
Они приехали домой. Даня заявил:
— Я сейчас буду его кашей кормить.
Мария посмотрела на своего старшего сына.
— Даня. Какая каша. Он только молоко ест.
— У нас в холодильнике есть молоко. Молоком буду кормить.
— Даня, от тебя молока, как от козла. — Заявил Свен. — Вот была бы картина, боцман пиратского корабля кормит младенца грудью.
— Ты чего? — Насупился Данька.
— А то, — Рассмеялся Свен, — своего заведешь. Надо женить тебя, и будешь знать, что такие дети могут только материнское молоко кушать.
— Ну и ладно. Меня рано женить.
— Ничего. Вот поженим тебя. Найдем тебе девчонку, и ты будешь нянчиться.
— Мне еще институт надо закончить. — Отговаривался Данька. — А потом я боюсь их.
— Кого?
— Детей таких маленьких. Как его на руках держать? — Даня присел на диван. Энтузиазма у него поубавилось.
— Свой появится, гладишь, приспособишься. — Наставлял сына капитан, усаживаясь в кресло.
В это время Лешка, маленький Лешка проснулся. Он открыл глазки, зевнул, а потом заревел. Мария качала его.
— Вот, понял, что дома. Пойду, пеленки поменяю, уложу его. Вышла в другую комнату. Мужчины сели на стулья. Аркадий спросил:
— Саша, ты на нас не в обиде, не сердишься?
— Нет. Что ты, Аркадий. Я рад за вас. Вон какого богатыря родили. Это здорово, Аркадий. Я по настоящему рад за вас. И не завидую. Это судьба, наверно. Теперь ничего не исправить, не изменить. Первое время, когда я оказался в том мире, было не просто. Я искал выход, надеялся, что смогу вернуться. Я был в полном отчаянии, не понимал, как и что произошло. Было не сладко. Я и устроился на корабль. Потом бунт, потом я стал пиратом. От отчаяния я не ценил ни своей жизни, ни чужой. К ему она, жизнь. Не знаю, что бы со мной было, кем бы я стал. Только однажды ночью мы были в открытом море, я вышел на палубу. Светила полная луна. Яркая лунная дорожка на воде. И бежит она…. Да, можете думать, что это сказка, легенда. Бежит, такая юная Бегущая по волнам. Куда-то вперед от корабля. Я понял, она не убегает, не убегает от меня. Она зовет меня вперед. Просто зовет вперед. Надежда никогда от нас не убегает. Она зовет нас вдаль, и мы должны идти за ней. Это единственная дорога, по которой нам суждено пройти. Если говорят, надежда умирает последней, это не правильно. Надежда никогда не умирает, даже когда мы уходим навсегда во тьму. Надежда остается среди других людей. Возможно, кто-то надеется, что ты вернешься. Бывает, что окна гаснут, но это не совсем так. Окна зажгут снова. И пусть ветер бьет в лицо. Волны яростно кидаются на тебя, волны отчаяния. И одна надежда, бегущая по волнам, может спасти тебя. Надо идти за ней. Я верю, Аркадий, что окна вашего дома горят не только для вас, но и для меня. Я в это твердо верю.
— Спасибо, Свен.
И эти слова капитана Данька запомнит: Надежда никогда не умирает, даже если мы уходим во тьму. Она зовет нас вперед, как Бегущая по волнам.
— Все, Аркадий, думаю, мне пора. — Сказал капитан. — Мое время истекло. Бал закончен. Пора. А то часы пробьют двенадцать. Ты проводишь меня, сын?
— Да, отец, конечно.
— Аркадий, попрощайся за меня с Марией. Так будет лучше. Тебе удачи, счастья. Я не говорю ни прощай, ни до свиданья. Пока.
— Пока, — сказал Аркадий Аркадьевич и пожал капитану руку.
Данька и Свен вышли на лестничную площадку, закрыли за собой дверь. Даня вновь позвал: Роман. Мгновение, и они стоят на берегу моря. Песок под ногами, плещет вода. Чайки и яркое солнце Тортуги. Они не спеша пошли вдоль среза воды. Ноги проваливались в песок. Они шли в сторону города. Даня не торопил отца. Он понимал, что тому надо оторвать себя снова от того мира, где он родился. Одолеть свою грусть. Справиться с болью. Вначале они так и шли по песку. Но потом им это надоело, они взобрались повыше, на тропинку. Свен улыбался, чуть грустно, но улыбался.
— Здесь тоже не плохо, сынок, как думаешь? И воздух здесь отличный. Не хватает немного морозца, и сала не хватает. Много чего, но все равно, жизнь продолжается.
— Думаю, продолжается, капитан.
— Вот именно. Вот именно. И главное, ты со мной, мой боцман.
— Да, капитан, боцман всегда с тобой.
Они пришли домой. Их, как обычно, встретил Леон.
— Как отдохнули, капитан? — Спросил бывший матрос.
По легенде, они уезжали на другую сторону острова, что бы развеяться.
— Неплохо, очень не плохо. И Дэну понравилось. — Рассказывал Свен о том, как они провели время.
— Да, — подтвердил боцман, — мы отдохнули. Никаких забот. Лично мне это пошло на пользу. Можно снова в любой поход.
— Не стоит торопиться, Дэн. Несколько дней побудем здесь. Потом решим. Что у вас, Леон?
— Все по-старому. Посыльный приходил от губернатора.
— Что ему надо? Завтра встречусь. — Успеется, решил он.
Наутро капитан отправился во дворец губернатора. Мало ли то нужно владетелю острова. Может денег. Такое бывает. Губернатор встретил его приветливо. Он вышел из-за стола поприветствовать пирата. Но в этом было что то, чего вначале капитан не мог понять.
— Дорогой Свен, я рад, что вы нашли время прийти ко мне. Хорошо, капитан. Что вы пришли. Присаживайтесь.
Они сели друг против друга. Свен спросил:
— Господин губернатор, вы то-то хотели? Что может сделать для вас капитан Свен?
Губернатор замялся, отвел взгляд.
— Я всегда вас очень ценил. Я вам благодарен за прошлое. Пришли трудные времена.
Так, решил капитан, денег будет просить. Вот они, трудные времена.
— Не хорошие вести пришли, — продолжал губернатор.
— Какие?
— Слух о вас дошел до столицы, до короля Франции. Испанцы требуют, что б вас выдал король.
— Вот как. — Двор короля знал, откуда поступают деньги. Раньше никого не интересовало сколько крови на них.
— Да. В противном случае, они хотят заблокировать выход из нашей бухты.
— Испанцы уже не раз хотели заполучить меня. Еще один раз….
— Не все так просто. Не все так просто. — Продолжал губернатор. — Дело в том, что французская корона сейчас не хотела бы обострять отношения с Испанией.
— Вы хотите сказать, господин губернатор, что Франция решила выдать меня испанцам? — Так поступают со слугами. Во имя своей выгоды тебя предадут.
Рэм смеялся. Париж стоит мессы. Пешками часто жертвуют. Предают своих сторонников, генералы бросают на смерть солдат. В том была высшая необходимость. Вечная слава героям. Мы скорбим. Ложь, чистая ложь. За тридцать серебряников готовы предать отца, мать и своего Бога. После пересчитаете по нынешним ценам. Выгодная сделка, и совесть успокоится. Капитан, ты и твой сын разменная монета для Романа. Он забыл о вас. Если б ты служил мне…. Твоя шея почувствует тугие объятия веревки.
— Что-то в этом роде. Но Свен, я говорю, что ценю вас. — Губернатор вздохнул.
— И во сколько вы оцениваете меня, сударь?
— Зачем так, капитан. Чисто по-дружески. Если б вы исчезли с острова. А я не смог вас остановить.
— Вы предлагаете мне бежать?
