Иар Эльтеррус - Ночь черных звезд
Ит подумал, что с ними всеми произошла странная вещь. «Мы перестали думать о дьяволе, — размышлял он. — Мы не говорим о нем, не пытаемся анализировать. Почему?.. Словно он перешел для нас в какой-то иной разряд. Раньше мы только про него и думали, а теперь… он словно стал данностью. Частью реальности, обсуждать которую каждые пять минут не имеет смысла. Вот, к примеру, секторальная станция. Когда мы с Ри впервые сюда попали, мы были в шоке и постоянно думали о том, как это круто, что этого не может быть, что это нечто, переходящее пределы осознаваемого… а потом перестали. Или Контроль — до встречи с Таенном, Леоном и Морисом мы, по сути дела, в Контроль просто не верили. И что теперь? Тоже данность. Орден аарн… для кого-то легенда. А мы? Вон Даша сидит, замечательная и чудесная, сок пьет. И Фэб… прошло совсем немного времени, и для меня уже странно, что я воспринимал себя раньше иначе».
Этой ночью, конечно, они оба, не сговариваясь, перебрались на кровать к Фэбу — тот не возражал. Наоборот, прижал к себе покрепче и принялся говорить какие-то на первый взгляд совершеннейшие банальности и глупости. Про то, что все будет хорошо. Про то, что надо стараться справиться. Про то, что они потом вернутся домой, и дома все будет уже не просто хорошо, а даже замечательно, потому что можно будет, просыпаясь утром, слушать птиц и смотреть на рассвет за окном. О том, что всех их ждет хорошая и интересная жизнь, в которой всего будет вдоволь, только надо научиться отделять чужое горе от своего. И что порой надо быть сильнее, чем ты можешь, сильнее и мудрее, потому что иначе ты не сможешь удержать этот мир от падения. Фэб говорил долго, еле слышно, и Ит подумал, что, по сути, Фэб сейчас убеждает в том, что говорит, не только их, но и себя тоже.
Уже сквозь сон он заметил, что мимо каюты кто-то прошел, а утром догадался, что это был Ри — он шел к Даше. О чем пилот говорил с целительницей этой ночью, Ит спросить не рискнул — это показалось ему бестактным. Но глаза у Даши этим утром были заплаканными, и она ничего не сделала, чтобы хотя бы убрать следы этих ночных слез. Кто кого утешал? Чем? Как?.. И удалось ли им двоим заснуть? Фэбу, Иту и Скрипачу — удалось. В результате все-таки удалось. Они все-таки пусть немного, но поспали, тесно прижавшись друг к другу, безмолвно утешая — и скорбя о гибели тех, кто едва не забрал в свое время их жизни.
— …постараться найти то, что вам требуется найти. Что угодно — ноготь, прядь волос, гистологический материал, фрагмент опухоли. Но это должен быть именно ее материал, ошибка недопустима. Эй, Ит, ты здесь?
— А?.. Да, да, здесь, — Ит отвлекся от своих мыслей. Фэб смотрел на него с легким упреком. — Извини.
— По сути дела, то, что получается, — это заброс. Короткий, экстренный заброс. Очень неплохая тренировка. Пойдете втроем, мы будем следить отсюда и держать все под контролем. Если что-то пойдет не так — придем за вами на модуле, так что волноваться не о чем.
— Ну, если учесть, что мы тут неплохо ориентируемся, волноваться и впрямь не о чем, — пилот усмехнулся. — Не в первый раз.
Скрипач поежился.
— Это все, конечно, так, — робко начал он, — но мне немного не по себе, если честно.
— Почему? — спросил Ит.
— Хотя бы потому, что это ведь я ее… того… — Скрипач понурился. — Ри, прости, а? Ну пожалуйста.
— Да я вроде бы ничего не говорил…
— Ты про это думал, — возразил Скрипач. — Неоднократно.
— Ты что, мысли читать умеешь? — удивилась Даша.
— Нет, не умею. Но когда на тебя смотрят с таким выражением, и уметь не надо, и так все ясно. Ладно, будем пробовать что-то исправить. Как-то.
— Ничего сложного… — начал было Ри, но Фэб отрицательно покачал головой.
— Запомните первую заповедь тех, кто работает «в поле», — никогда не стоит недооценивать местных, — назидательно произнес он. — Вы себе не представляете, какое количество проколов было сделано по принципу «да ничего сложного». Ты идешь в чужую среду. Эта среда априори враждебна, даже если она и кажется дружественной.
— Даже так? — удивился Ит.
— Это может быть не так, и это бывает не так, ноту тебя в голове оно обязано быть так и только так, — припечатал Фэб. — Потому что ты идешь не развлекаться, а работать. Да и не пошлет тебя никто туда, где все — так, — добавил он. — Есть такое понятие, как «щелчок». Это рабочее ощущение, состояние. Опытный официал, именно из тех, кто часто бывает «в поле», это ощущение отлично знает. Когда вы были тут с Таенном и Сэфес, вы вели в полном соответствии с тем, как себя обычно ведут эти… — Фэб не договорил, возмущенно сморщил нос. — Особенно подобным Барды любят грешить. Сколько народу гибло, вытаскивая очередного идиота из очередной заварухи, не передать.
— Это часто случается? — спросил Скрипач.
— Если бы часто, от Официальной Службы давно ничего бы не осталось. Не очень часто, но случается, — признал Фэб. — Иногда они справляются сами, но зачастую глупость совершается где-то, куда Контролю ни в каком виде лучше не соваться.
— Ясно, — кивнул Ри. — Фэб, ты не волнуйся, мы будем осторожны.
— Тем более что мы идем втроем и по делу, а не вшестером и просто так, — поддакнул Скрипач.
— Особенно ты, — поддел его Фэб.
Даша усмехнулась.
— Может, мне стоит пойти с ними? — предложила она.
— Не думаю, что это хорошая мысль. Им надо приучаться делать дела самостоятельно, — возразил Фэб. — Так что мы останемся, а они пусть делают то, что хотят сделать. Искин! — позвал он.
— Тут, — откликнулся голос с потолка. — Ребята, у меня вагон дополнительной информации.
— По миру?
— По всему подряд, — искин сделал паузу. — Итак, первое. После того как мы отсюда ушли, было еще как минимум шесть подвижек эгрегора по временной оси.
— Почему? — удивился Ри.
— Могу только предположить, что это следствие дестабилизации плюс следствие тех подвижек, что уже были. Вряд ли тут могла появиться еще одна секторальная станция и возникнуть еще одна полубогиня такого уровня, — справедливо предположил искин. — Но факт остается фактом — на планете прошло пятьдесят с лишним лет. И это, с одной стороны, усложняет задачу, а с другой — упрощает ее.
— Подробности, — приказал Фэб. Он подобрался, прищурился.
— Сейчас. Значит, так. Согласно архивным данным, после смерти Марии Ральдо-Дельгато в стране произошли еще три революции. Тело Марии было мумифицировано и выставлялось в зале Фонда как национальная святыня в течение пяти лет. Также были сделаны три восковые копии тела.
— Зачем? — удивился Ри.
— Ими тело заменялось на время реставрации и ухода, как сказано в источниках, — пояснил искин.
— На планете, думаю, уже появилась информационная сеть, — предположил Фэб.
— Ага, я к ней, собственно, и прицепился, — сообщил искин. — Дальше рассказывать?
Давай, — кивнул Ит.
…После первой революции тело было решено тайно убрать из страны, что и было сделано. Место тела в Фонде заняла одна из его копий, а само тело с третьей попытки вывезли за пределы государства и захоронили анонимно.
— То есть оно теперь там? — спросил Ри.
— Нет, не там. Пилот, не перебивай, я только начал.
Однако анонимно захороненным тело пробыло недолго. Лет через десять, после второй революции, могилу вскрыли, и тело, опять же тайно, вернули в страну. Там оно пробыло двадцать лет, хранилось в подвале одного из университетов — и параллельно подвергалось исследованиям…
Поэтому у вас есть два варианта. Первый — проникнуть в тот университет и попробовать достать там образцы тканей. Второй — найти непосредственно тело.
— А где оно?
— Где оно — доподлинно неизвестно. После третьей революции тело было извлечено из подвалов и торжественно погребено со всеми почестями. Вот только подлинное ли это тело или же одна из трех его копий — до сих пор не знает никто. В народе ходят слухи, что торжественно хоронили все-таки копию, а куда подевалась настоящая Мариа — кто знает.
— Ты до сих пор хочешь туда идти? — мрачно поинтересовался Фэб. Ри кивнул. — Мальчик, пойми… смерть — это всегда смерть. Если хочешь знать мое мнение — я против.
— Почему? — на Ри было жалко смотреть.
— Ри, дорогой мой, пойми… Это против правил. Против природы вещей. Я понимаю, что вы все, трое, возвращаетесь всегда через воссоздание, но с вами ситуация иная, совсем иная — тем более, что материал, насколько я понимаю, вы всегда отдавали добровольно. Тут — о доброй воле и речи не идет. Как ты сам думаешь, она бы согласилась на это?
— Наверное, — Ри беспомощно посмотрел на Ита, тот недоуменно пожал плечами — мол, я тут при чем? — Она любила жизнь. Любила людей. Она была очень… живая, понимаешь?
— А еще она очень любила Орде Ральдо, — вполголоса добавил Скрипач. Он, оказывается, вывел данные из информационной сети и что-то быстро читал. — Очень любила. Я читаю сейчас отрывки из их переписки. Это нечто.
