Дэн Грин - 2012. Лава и пепел
— Если вы будете так орать, нам никогда не договориться, — усмехнулся Бассет.
— Я требую… — начал было Уэллс, но договорить ему не дали. На плечо прокурора легла рука.
— Обождите со своими требованиями, сэр, — неприязненно сказал человек в форме и со значком полиции Ламара на груди.
Он отодвинул опешившего прокурора в сторону и подошел поближе.
— Здравствуй, старина Бассет. Привет, Марк!
— Берт? — узнал шериф. — Как ты тут оказался?
— Я охранял мост. Когда понял, что парни в таком отчаянии, что готовы идти на штурм, я приказал убрать грузовики с дороги и пропустить колонну. Плевать мне на приказ губернатора. Если он хочет, чтобы полицейские стреляли в своих сограждан, он должен это показать на собственном примере, а не писать бумажки в своем кабинете.
— И ты решил присоединиться к ним?
— Вроде того. У меня тоже есть семья, и я вижу, что ничего хорошего нас тут не ждет. Вам я тоже советую ехать с нами.
— Это мой город, Берт, — вздохнул Бассет. — Я тут родился и прожил всю жизнь. Думаю, что и помирать мне придется тут. Так что извини.
— А ты, Марк?
— Город платит мне за то, чтобы я его защищал, — лаконично ответил Штайн. — Ничего не имею против твоего выбора, Берт. Но мне он не подходит.
— Ну, ваше дело, — развел руками Берт. — Так что будем решать?
— Для начала скажите, чего именно вы хотите.
— Мы хотим проехать через ваш город и двинуться дальше на юг, к мексиканской границе.
— Ты уверен, что это хорошее решение? Я слышал — в Техасе власти приказали открывать огонь по беженцам, если они попытаются входить в города.
— На востоке уже стреляют, — пожал плечами Берт. — Но оставаться на месте еще хуже. Надо хотя бы попытаться прорваться.
— О чем вы там болтаете? — не выдержал Уэллс. — Я требую…
— Да заткни ты свою вонючую пасть! — с яростью выкрикнул Берт. — Или я сделаю дырку в твоем медном прокурорском лбу!
Уэллс ошеломленно замолчал, а Берт снова повернулся к защитникам города:
— Что будем делать, джентльмены? Люди в колонне настроены очень решительно. Им просто ничего больше не остается делать.
Марк с Бассетом переглянулись.
— Будет много крови, — тусклым голосом сообщил Штайн. — У вас много людей, но плохая позиция. У нас пулеметы и город за спиной.
— Это Дикий Запад, Берт, — добавил Бассет. — Здесь у каждого есть оружие, и стрелять умеют даже школьницы младших классов и священники.
Он блефовал. Оружия в городе, конечно, навалом. Вот только толковых стрелков можно было пересчитать по пальцам.
— За нашей спиной наши жены и дети. Парни будут биться насмерть. Вы можете задавить нас силой, но эту равнину затопит кровью.
— За нашей спиной тоже наши семьи, — угрюмо ответил Берт. — И нам тоже нечего терять.
Они посмотрели друг другу в глаза.
— Неужели американцы будут стрелять в американцев?
Бассет опустил голову, раздумывая. Марк и Берт с надеждой смотрели на седоусого шерифа.
— Мы пропустим вас через город, — принял он наконец решение. — Ты сможешь контролировать всех этих людей?
Берту очень хотелось бы ответить утвердительно, но он не был в этом уверен. Безголовые придурки вроде Брайана Уэллса запросто могли выкинуть какой-нибудь фокус. Этот недоумок, похоже, всерьез считал себя предводителем общества и так же всерьез требовал повиновения. Он отдавал идиотские приказы не терпящим возражений тоном, словно полководец на поле боя. Берта подмывало прострелить его глупую голову, пока он не накликал на них неприятности. Но он пока не был готов это сделать. Он не только не решался переступить закон в открытую — он даже полицейскую форму еще не снял.
Теперь пришел черед задуматься Берту. Пока он размышлял, снова появился Уэллс.
— Итак, вы согласны убрать заграждение?
— Да, — буркнул Бассет.
— Вы правильно решили, — снисходительно похвалил Уэллс. — Теперь условия. Вы дадите нам продовольствие…
— Нет, — не раздумывая, ответил Бассет.
— Нам нужно продовольствие, оружие, горючее…
— Нет, — повторил Бассет.
— Но… — растерялся прокурор.
— Я сказал — нет, — четко произнес шериф. — И это я вам ставлю условия. Мы снимаем заграждение, и вы медленно едете через город. Никто не останавливается и не выходит из машины. Любой, кто нарушит это условие, — будет убит. Неважно, будет ли это женщина или ребенок. Никаких исключений.
— Но нам нужна еда! — сорвался на крик Уэллс.
— Это ваши проблемы, — отмахнулся Бассет. — Рокфилд — маленький город. Я отвечаю за него. У нас нет излишков продовольствия. Тем более что никаких поставок в ближайшее время не предвидится. Так что вам придется достать пропитание где-нибудь в другом месте.
— Я дам своих людей, — решил Берт. — Ваши люди встанут на крышах, в окнах, в дверях. Мои люди расположатся вдоль дороги, спиной к твоим парням, лицом к проезжающим машинам. Они будут отвечать за то, чтобы никто не вышел из машины. Таким образом, получится двойной кордон.
— Хорошая идея, — согласился Бассет.
Он послал человека, чтобы сделать распоряжение защитникам города. Через пятнадцать минут у заграждения собралось человек тридцать мужчин из колонны. Большинство из них не были вооружены. Весь Рокфилд с севера на юг был не больше мили, поэтому и такого числа добровольцев должно было хватить. Специальный гонец бежал вдоль колонны и передавал приказ: «В черте города не останавливаться, из машины не выходить, горожане сразу будут стрелять».
Наконец трактора сдвинули загораживающие проезд остовы грузовиков, не сбрасывая их с дороги. Колонна двинулась.
Это было впечатляющее зрелище. Никогда в истории провинциального Рокфилда через него не проезжало столько автомобилей за раз. По освещенным улицам медленно ползли легковушки, внедорожники, микроавтобусы, кемпинги на колесах, грузовики. Вдоль улиц стояли мужчины из колонны. На крышах, в дверях и окнах застыли стрелки.
Люди понимали, что в машинах сидят измученные беженцы. Обычные женщины и дети. Но огромная колонна пугала их, и они готовы были открыть огонь не из-за своей жестокости, а именно от страха.
— Дайте нам поесть! — закричала из одного автомобиля женщина с обезумевшим лицом. — Ради всего святого, дайте нам еды! Мой ребенок не ел уже сутки!
Хозяйка магазина, стоявшая рядом со своим мужем в дверях, метнулась внутрь и выскочила с сумкой, в которую набила какой-то снеди. Она бросилась было к машине, но мужчина из колонны довольно грубо преградил ей путь.
— Не подходите сюда, мэм!
— Я просто хочу дать ей…
— Нет, мэм! — подошел заметивший нарушение порядка Берт. — Есть хотят все. Если вы дадите кому-то одному, сразу же начнется хаос. И тогда ваши люди начнут стрелять. Вернитесь в свой магазин и не выходите оттуда. Это опасно.
Женщина последовала его совету и продолжала смотреть на процессию из окна. Она истово крестилась, по ее щекам текли слезы. Издалека продолжали доноситься крики: «Дайте нам поесть!»
Проход колонны через город затянулся почти на час. За последними машинами пешком вышли люди Берта, контролировавшие процесс.
— Повезло, — сказал Бассет, глядя вслед удаляющимся машинам. В голосе его не было облегчения.
— Выставить посты на юге? — спросил Марк. — Они могут вернуться.
— Эти не вернутся, — покачал головой Бассет. — Но пост выставь, дело хорошее.
— Вас что-то гнетет, шеф?
Бассет вздохнул:
— Хаос только начинается, Марк. Эти люди еще живут по закону, хотя и преступили его. Они еще не привыкли к мысли, что закона больше нет. Те, кто придет за ними, будут совсем другими. Нас ждут тяжелые времена, Марк. Так что вытаскивайте грузовики обратно на дорогу. И получше оборудуйте позицию для пулемета.
Дорога в двадцать пять миль от Рокфилда до границы с Оклахомой по пустынной трассе заняла каких-то двадцать минут. Питер гнал машину сосредоточенно, остервенело. Кожа на его лице натянулась в злой гримасе. Марти не решался лезть к нему с расспросами, хотя они до сих пор не решили главного — куда конкретно они направляются и каковы будут их дальнейшие действия.
Линда тоже помалкивала, но по другой причине. По всей видимости, ей было глубоко плевать, что будет дальше. Вопросы планирования и стратегии она оставляла своему дружку, сама же интересовалась исключительно сиюминутными вещами. Только один раз она ошеломленно воскликнула, вытянув руку в сторону поля с ветряными электростанциями.
Зрелище действительно было впечатляющее. Несколько десятков огромных ветряков на тонких ногах-опорах невозмутимо и величественно рассекали воздух своими гигантскими лопастями. Сейчас, под черным непроницаемым небом, в темно-серых сумерках конца света, освещенные только фарами автомобиля и брошенные своими хозяевами, они казались осколками чужого разума, случайно заброшенными на погибающую Землю.
