"Северная корона". Компиляция. Книги 1-13 (СИ) - Ольховская Влада

– Вы не обнаружили никаких отклонений?

– Кое-что было, но… Это не преимущество, просто нарушающая статистику черта.

– Что за она? – заинтересовался Рале. – Тут что угодно может оказаться важным!

– У одного Глашатая и двух жрецов мы нашли одинаковое заболевание головного мозга. Но у остальных ничего подобного не было, так что мы списали это на погрешность.

– Мы можем осмотреть тела?

– Сколько угодно. Поэтому они до сих пор здесь – мы все надеялись, что, может, хоть кто-то найдет объяснение…

– Наши предшественники видели все это? – уточнил Рале. – Знали про заболевание?

– Нет. Я хотел показать им, но, когда речь зашла о культе, они выразили горячее желание примирить нас с ними. В предупреждения о том, что дикари опасны, они не верили. Тогда я решил, что лучше не рассказывать о вскрытиях – я опасался, что это сочли бы преступлением. Хотя преступления нет, даже если признать дикарей людьми – все они попадали сюда уже мертвыми.

Эрнстин помог им подготовить тела для осмотра. Он указал тех, у кого обнаружили заболевание, запустил робота, который переместил трупы в бокс с нужной температурой. Лукия признавала, что с таким заданием куда лучше справилась бы Римильда, но хилера придется слишком долго ждать, а сведения нужны сейчас.

Повторять полное вскрытие капитан все равно не собиралась, ее интересовала исключительно болезнь. Черепа уже были распилены, Лукии только и оставалось, что изучить их и хранившийся в отдельном сосуде головной мозг. То, на что ссылался Эрнстин, сразу же привлекало внимание двумя симптомами. Во-первых, кости черепа были ненормально тонкими и хрупкими. Во-вторых, ткани мозга скрывали в себе череду крошечных плотных опухолей, каждая – с половину горошины размером.

В колонии не представляли, что это такое. Они видели, что и Глашатаи, и жрецы свободно двигались, ни от чего не страдали и даже отлично сражались. Местные медики лишь предположили, что с такими проблемами дикари все равно долго не прожили бы, на этом и успокоились.

А вот Лукия прекрасно знала, на что смотрит. Патология была типичной и изучалась всеми представителями специального корпуса на курсе базовой медицины. Рале тоже без труда узнал ее.

– Отбраковка? – быстро спросил он.

– Она самая, – кивнула Лукия.

– Что еще за отбраковка? – нахмурился Генерал.

Но отвечать ему никто не спешил, Лукия пыталась понять, как все это вообще понимать.

В отличие от капитанов и легионеров, телепаты не проходили мутацию. Их способности были врожденными, от космического флота требовалось лишь найти детей с самым сильным даром. Даже такие эксперименты, как Альда Мазарин, все равно были завязаны на наследовании силы.

Но и природа порой совершает ошибки. У некоторых детей развитие телепатических способностей провоцировало именно такую патологию, которую прямо сейчас наблюдала Лукия. Это не убивало их сразу, однако присоединяться к специальному корпусу и даже использовать свои способности таким телепатам было строжайше запрещено.

Здесь же, похоже, телепаты не знали о болезни, продолжали применять дар, оплачивая это истончением костей и все новыми опухолями… Но главным сейчас было другое.

– Похоже, они все телепаты, – указала она. – Все эти «маги» без исключения, чем бы они ни занимались внутри культа.

– Но так же не может быть, – растерялся Рале. – Вообще, как ни посмотри…

– Я знаю. Я сама ищу расклад, при котором статистическая вероятность такого развития событий достигает хотя бы минимального предела.

– И как?

– Его нет.

Да, среди пассажиров «Авалона» чисто теоретически могли быть люди со способностью к телепатии. Но не в таком количестве! К тому же, даже если они были, их способности обречены были навеки остаться спящими без правильной стимуляции.

Однако можно было сколько угодно говорить о невозможном, случилось-то иначе. В джунглях Нергала каким-то образом развилась колония с огромным количеством телепатов – таким серьезным, что у них даже пошла стабильная отбраковка. Эти телепаты не только овладели своим даром, но и изобрели уникальные способы его использования, если судить по Глашатаям.

Знания должны были помочь, а они еще больше все запутали. Стараясь разобраться с этим, Лукия надеялась лишь на то, что Альда Мазарин готова к столкновению с телепатической сектой.

Лорена уже наловчилась узнавать моменты, когда возвращался Глашатай Теней. Сначала эвкалорис с внешней стороны облепливала стая сейкау, не боящихся ядовитого тумана. Из-за щитов на окнах разглядеть хищников было невозможно, но можно было услышать стук и скрежет их когтей по коре, да еще весь дом как будто подрагивать начинал. Внутрь пробирались лишь некоторые, всю стаю эвкалорис не вместил бы. Остальные просто провожали своего хозяина.

Потом обычно входил Глашатай в сопровождении пяти-шести сейкау, которым было дозволено остаться рядом с ним. Слуги тут же начинали суетиться, накрывали на стол, старались угодить. Иногда Саргон принимал от них еду, иногда сразу уходил в свои покои, но на людей он никогда не обращал внимания, и его визит был праздником лишь для одной стороны.

Сегодня все пошло не так с самого начала. Лорена, игравшая с Нинки на третьем уровне, услышала гулкий стук внизу – похоже, щит на двери убрали небрежно, просто отшвырнули в сторону, и он с грохотом ударился о стену. Слуги тут же забегали, замельтешили, как это было когда-то при вторжении джесина. Но тогда все произошло неожиданно, а тут сначала привычно заскрежетала когтями по дереву стая, вернулся Глашатай, что пошло не так?

Заинтригованная этим, Лорена поспешила спуститься вниз, да так и замерла на лестнице, пораженная. К моменту, когда она достигла второго уровня, Глашатай как раз туда добрался, но дальше продвинуться не смог.

Он был ранен – и ранен чудовищно. Лорена уже видела стрелы, торчащие из его тела, однако пока не могла толком разобрать, сколько их там. Его одежда была насквозь пропитана кровью, на полу вокруг него уже успела натечь багровая лужа, в которую он и повалился – упал на одно колено. Его шатало, как пьяного, а кровавые разводы на стенах указывали, что он и на ногах-то стоять не мог. Он скинул маску где-то внизу, ему явно было тяжело дышать, и Лорена прекрасно видела алые полосы, расчертившие нижнюю часть его лица – кровь струилась изо рта, носа и почему-то ушей.

Это было жутко, но куда более страшным зрелищем оказалось бездействие слуг. Они, в иное время чуть ли не боготворившие своего хозяина, теперь держались от него подальше и только пялились испуганно, как стадо сигилов. Когда им нужна была его благосклонность, они ему буквально сапоги вылизывали. Когда ему понадобилась помощь, они и руки не подали.

– Вы что стоите? – опомнилась Лорена. – Отнесите же его на кровать, ему нельзя сейчас ходить, ему нужно лечь!

Они услышали ее, это точно. Повернулись и посмотрели, как на полную дуру. Они – на нее, сказавшую им единственную допустимую правду сейчас!

– Что уставились? Он умрет здесь!

– Нам нельзя касаться хозяина… – наконец решилась ответить одна из служанок. – Без его позволения – вообще… А если у него кровь идет – даже с его позволением нельзя, только с разрешения верховной жрицы, иначе будем мы навеки прокляты Брерис…

– Что? Что за очередной сектантский бред? Он умирает!

– Таков закон Брерис! – высокомерно объявила Мешхе, которая, конечно же, тоже прибежала поглазеть на истекающего кровью господина. И расстроенной она не выглядела. – Глашатай, пострадавший в бою, лишь сам себя спасти может, только сам должен свои раны исцелить! А если не сможет и отдаст душу Брерис, так тому и быть!

Хотелось снова заявить, что они бредят. Указать, что это глупо, жестоко, попросту дико. Разве они звери, пожирающие своих раненых? Они же люди! Глашатай пострадал слишком серьезно, сам он уже не справится…

Когда Лорена хотела в очередной раз возмутиться и упрекнуть слуг, в памяти зазвучал голос Далы, убеждавшей ее, что все в культе не случайно. Если что-то объясняют волей Брерис, это нужно сообществу. Но какая польза в том, чтобы лишать помощи лучших воинов?