"Северная корона". Компиляция. Книги 1-13 (СИ) - Ольховская Влада
– Их вскрывали, – указал Рале. – Потом зашили и оставили здесь. Почему?
– Думаю, это сейчас не единственный вопрос.
– О, у меня их оптовая поставка! Я просто решил с чего-то начать.
– Самостоятельный поиск ответов отнимет слишком много времени. Предлагаю дождаться того, кто нам их даст.
Телекинетик бросил на Лукию недоверчивый взгляд:
– А что, кто-то прямо рвется нас просветить?
– Я не знаю, с какой целью он сюда идет, но информацию он предоставит. Интрига разве что в том, насколько добровольно и в каком физическом состоянии он это сделает.
Телепат или хилер почувствовали бы приближение постороннего куда раньше. Капитан же в таком полагалась лишь на острый слух, а потому немногим опередила своего спутника, скоро и Рале услышал гулкие шаги в тоннеле.
К ним приближался всего один человек, и это было неожиданно. Конечно, Лукия могла допустить, что так просто совпало, кто-то собирался поработать здесь и не ожидал увидеть посторонних. Но слишком уж это было своевременно! Куда выше вероятность того, что их засекли камеры наблюдения и предупредили владельцев хранилища о раскрытой тайне.
Если бы на них хотели напасть, сюда прислали бы боевую группу. Всего один человек намекал на предложение переговоров. Лукия не собиралась скрываться в любом случае, она уверенно подошла поближе к двери, и Рале последовал ее примеру.
Двойные двери открылись, подтверждая, что слух не обманул капитана, сюда действительно пришел только один руководитель колонии. Лукия ошиблась в другом: она ожидала увидеть Ивана Стеури, а смотрела теперь на Эрнстина Вигели, Генерала Обретенных гор.
– Вот, значит, как, – задумчиво произнесла Лукия. – Управляющий знает?
Генерал, который явился сюда невозмутимым, впервые нахмурился. Он, похоже, всерьез ожидал от них истерики, обвинений, выяснения того, что это за морг. Однако Лукия за свою карьеру обнаруживала и не такие тайники – каждому из которых в итоге нашлось объяснение.
– Ивану не нужно знать об этом, – ответил Генерал. – Его задача – обеспечить в колонии мирную жизнь, а тут дела военные.
– Это ведь все так называемые дикари, да? – Рале обвел рукой морозильные камеры.
– Это нечто большее, здесь собраны только их жрецы и Глашатаи, все, кого удалось получить мне и моим предшественникам за всю историю противостояния.
– Получить живыми и мертвыми, но изучать все равно мертвыми?
– Вы плохо знаете дикарей – их невозможно получить живыми. Религиозные фанатики не признают плен.
– Глашатаи – может быть, – кивнула Лукия. – Но жрецы даже в тоталитарных сектах обычно не столь фанатичны, они ценят свою жизнь куда выше жизней собственной паствы.
– Это да, но тут против них сыграло их же учение. Если обычные дикари видели, что жрец попал в плен, они сами стремились убить его, как бы он там ни махал руками. Чаще всего преуспевали.
– Для чего они вам?
– Для изучения врага, разумеется. Глашатаи – самое серьезное оружие культа, без них мы бы давно выиграли войну. Жрецы тоже владеют этой их… магией. Я надеялся, что хотя бы так мы разберемся с ними.
Пока он говорил, Лукия продолжала наблюдать и за ним, и за окружающим миром. Это все еще могло быть ловушкой: главный выходит к ним, усыпляет их бдительность, а солдаты тем временем готовятся к нападению.
Однако все вокруг оставалось спокойным, да и Эрнстин смотрелся скорее утомленным, чем разозленным из-за вторжения на его территорию. Такая быстрая откровенность все равно настораживала Лукию, да и Рале, как оказалось, думал о том же. Это не удивляло, Лукия уже привыкла к тому, что телекинетик с ней на одной волне, иначе она бы не доверяла ему больше, чем другим.
– Зачем вы рассказываете нам это? – поинтересовался Рале. – Где же крики «Пошли прочь!», где попытки швырнуть нас в камеру?
– А зачем? Что это изменит? Я рассказываю вам правду по той же причине, которая заставила меня построить эту лабораторию. Я хочу окончания этой проклятой войны.
Кому-то это показалось бы странным: Генерал, мечтающий лишиться арены своей возможной славы! А вот Лукия ему верила, потому что ей самой довелось побывать в зоне военных действий до того, как она была назначена капитаном.
Многим кажется, что больше всех войны ненавидят пацифисты, которые кричат об этом на каждом углу. Но это неверно. Больше всего войну ненавидят те, кто на ней умирает.
– Я долгое время работал на подготовительных курсах, – продолжил Эрнстин. – Я лично знаю всех офицеров и очень многих солдат. Тут целые поколения выросли лишь для того, чтобы умереть на поле боя. И конца этому не видно… Не только у нас, у дикарей то же самое. Мы не можем сдаться, и они не могут, это уже много лет как тупик.
– И вот появляются люди из космоса, которые могут все изменить, – указал Рале. – Мы поэтому сейчас говорим, а не стреляем?
– Не поэтому. Мы сейчас говорим, потому что вы нечто большее, чем люди из космоса.
Он достал из кармана небольшой портативный компьютер и развернул к ним экраном, запустив запись. Экран был совсем небольшим, а видео – отвратительного качества, однако и на нем можно было различить, как Рале поднял в воздух хищных рыб менгачи и бесцеремонно расшвырял их по аквариумам. Лукию это не смутило, она изначально предполагала, что в тоннеле могут быть установлены камеры наблюдения. Какой смысл скрывать способности перед теми, кто верит в магию?
– Вам удалось что-нибудь найти?
– Ничего, – признал Генерал. – Сколько бы мы ни старались…
– Давайте разберемся в этом по порядку, – предложила Лукия. – Расскажите нам обо всем, что у вас получилось узнать.
Первого жреца колония захватила еще до того, как Эрнстин стал Генералом. Тогда это было большое событие, чуть ли не праздник. Жителям гор казалось, что это прорыв, они вот-вот узнают, почему пассажиры «Авалона» стали так сильно отличаться от них, как обрели свою «магию».
Однако вскрытие не принесло ровным счетом ничего: внутри жрец оказался самым обычным человеком. Он, считавшийся в культе могущественным колдуном, не поведал колонистам никаких тайн своей смертью. После этого провала вскрытия были запрещены Управляющим. Официальной причиной стало то, что подобные действия аморальны и не соответствуют уровню развития цивилизованных людей. Неофициальной, но куда более важной, – сложность поимки. Каждая охота за жрецом требовала серьезных потерь боевых роботов и человеческих жертв. Это сочли ненужным.
На словах Генерал согласился с Управляющим, открытый конфликт еще и внутри колонии не нужен был никому. По факту же военные начали строить тайную лабораторию, а среди солдат распространили приказ захватывать тела «колдунов» при любом удобном случае. За это полагалась особая награда, за Глашатая – двойная.
Эрнстин подошел к камере, в которой лежал мертвый мужчина средних лет. Развитие мускулатуры указывало на долгие тяжелые тренировки, шрамы – на солидный боевой опыт. Генерал опустил руку поверх металлической крышки и устало улыбнулся – так улыбаются мечте, которая сбылась после того, как перестала быть мечтой.
– Первого Глашатая привезли уже при мне. Снова надежда на прорыв… Про способности жрецов мы знали лишь то, что говорили другие, лично мы ничего не наблюдали. Но в том, что Глашатаи особенные, сомневаться не приходилось. То, как они управляют животными… Это больше, чем дрессировка. Это абсолютный контроль. Безмозглые хищные твари, которые на Нергале не знали ничего похожего на подчинение, слушаются их, как самые верные солдаты! Мы ведь тоже пытались приручить здешних животных… Мы ничего не добились, разве что самые отважные дрессировщики покалечились. А дикари начали делать это уже в первом поколении: первые Глашатаи появились среди людей, прибывших на «Авалоне».
– Это действительно необычно, – согласилась Лукия. – И снова вы ничего не нашли?
– Ноль. Всего у нас в распоряжении оказались три Глашатая – и всегда ноль.
Генералу казалось, что это провал. Лукия же прекрасно понимала, что у колонистов попросту не было нужного оборудования – да и не знали они, что искать. Поэтому она продолжила терпеливо выспрашивать Эрнстина:
