Михаил Кликин - Один
– Давайте начнем все сначала, – сказал Димка, а когда все недоуменно на него посмотрели, пояснил:
– Мы же переругались вдрызг. А так нельзя. Не зомби сейчас для нас основную опасность представляют, а отношения в команде. Прямо как в дарабонтовских «Ходячих мертвецах». Так что давайте мириться. Давайте искать компромиссы. Давайте уважать чужое мнение.
Роман копался в своих баулах и автомобильных аптечках, искал, чем нас лечить, ухаживал за Таней. Услыхав Димкины слова, он обернулся, заулыбался – а меня дрожь пробрала, когда я представил себя на его месте. Если бы мне довелось пережить то, что пережил этот человек, – разве смог бы я так улыбаться?
– А мы разве ссорились? – удивилась Оля.
Близкий лес уже не выглядел страшным. Мы успели несколько раз спуститься с высокой насыпи к деревьям, и место нашей ночевки превратилось в обжитой лагерь с двумя кострами «нодьями», с лежанками для больных, с треногами-сушилками. Мы разбирали немногочисленные вещи, вывезенные из города, сортировали их и упаковывали в пластиковые мешки, что много лет хранились в багажнике моей «десятки», в нише для запасного колеса.
– Я не думаю, что это болезнь, – сказал Роман, выписывая печатными буквами названия необходимых нам лекарств и схемы лечения. – Это случилось по всему миру практически в одно время. Будто бы что-то уже сидело в нас и ждало сигнала.
– Мозговые подселенцы? – спросил Димка. – Паразиты-симбионты?
– Возможно, люди изначально были запрограммированы на такую трансформацию. Но, чтобы тайный механизм включился, должно было что-то произойти.
– Земная ось перевернулась, – хмыкнул Димка.
– Или развитие человечества просто дошло до какой-то критической точки.
– И природа взбесилась. Как у Шьямалана в «Явлении».
– Как у Брэдбери в «Куколке».
– Точно! – Димка в ладоши хлопнул. – А я все понять не мог, что же мне эти коконы напоминают! «Куколка», Брэдбери! Ну конечно! Я-то думал, что бог сдружился с Робом Зомби, и они на пару решили повеселиться. А это не Роб, это старина Рэй!
– Перестань паясничать, – сказал я, чувствуя себя немного лучше после всех таблеток, что дал мне наш новый знакомый.
– У Брэдбери из куколки родился сверхчеловек, – напомнил Роман.
– Видимо, Брэдбери хреновый предсказатель – на сверхчеловеков зомби не похожи…
Я слушал беседу этих двоих и думал, что схожу с ума. Пожалуй, это было самым рациональным объяснением всего случившегося.
Меня и сейчас иногда посещает такая мысль: а что, если все страшные изменения – всего лишь плод моего воображения, результат болезни ума. Реальный мир остался таким, как был, там, где он всегда находился. Но я выпал из него и сделался пленником собственного бреда. Возможно, меня держат в искусственной коме. Или я живу в комнате для буйных. И пятнадцать лет моей жизни – это просто кошмарный сон, безумный морок.
А может даже, вся моя жизнь.
Возможно ли такое?..
– Вы – плод моего воображения, – сказал я Димке и Роману в то раннее холодное утро.
– Ты себе льстишь, – ответил мне Димка, сразу поняв, что я имею в виду. – Тоже мне Брахма нашелся. Солипсист хренов. Да твое куцее воображение даже мою мозоль на левой пятке породить не сумеет!..
Через два месяца заболевший, мечущийся в постели Димка сам пытался мне объяснить, что мы – продукт его сознания, что лишь его извращенный разум способен был так обойтись с миром и человечеством.
Тогда я не нашелся, как ему ответить.
Это теперь я знаю, что он был не прав. Потому что Димки больше нет, а безумный мир продолжает существовать. И я вместе с ним.
Но что случится с миром, когда не станет меня?
Думаю – ничего.
Если бы я считал иначе, если бы я был в этом уверен, то давно повторил бы поступок Романа.
– Что ты собираешься делать, когда похоронишь родных? – спросил Димка у нашего нового знакомого. – Может быть, найдешь нас, присоединишься к компании? Мы неплохие ребята, честное слово. И девчата тоже.
– Спасибо за предложение, – безмятежно улыбаясь, сказал Роман. – Но лучше я останусь со своими. Решил уже: выкопаю могилу между женой и детьми, сяду на край и пущу себе пулю в лоб, чуть повыше переносицы. – Он показал пальцем – куда. – А вынутую землю я на специальном наклонном помосте оставлю. Ее потом дождем в могилу смоет, точно на меня.
– Шутишь? – спросил Димка.
– Ничуть.
– Но… Зачем?
Роман молча пожал плечами и опять улыбнулся. Он-то знал – зачем. Просто не хотел нам объяснять. И я вдруг понял, почему он так светло улыбается – его ничто уже не держало в этом мире, не волновало и не тревожило; он сделал свой выбор и собирался закончить все дела; он был умиротворен, словно ложащийся в гроб монах.
Мы довольно долго молчали. Нельзя сказать, что нас потрясло это признание, – наши чувства притупились за последние дни, мы слишком многое видели и пережили. Да и болезнь сказывалась. Но все же слова Романа произвели на нас сильное впечатление. А он будто и не замечал ничего, продолжал перекладывать какие-то вещи из своих баулов в наши пакеты – делился.
– Пистолет или обрез? – подойдя к нему ближе, вдруг спросил Димка.
– Что?
– Из чего ты себе пулю в лоб выпустишь? Из обреза или пистолета?
– Почему ты спрашиваешь?
– Отдай нам что-нибудь.
– А-а… – Роман опять улыбнулся, покачал головой. – Нет, не отдам. Мне к кладбищу, возможно, придется прорываться и оборону держать, пока все не кончится. Может оказаться, что одного ствола будет мало.
– А если… – Димка посмотрел в нашу сторону, насупился. – Если мы поможем тебе? Довезем до места, прикроем, могилы выкопаем… После того, как ты… как все кончится… Можно мы оружие заберем?
– Нет.
– Тебе же все равно уже будет!
– Нет.
– Оно так и сгниет там, вместе с тобой.
– Пускай.
– Тебе жалко, что ли?!
– Я же сказал – нет! – Роман переменился в лице. Наверное, в ту секунду он понял, что мы способны помешать его планам. Осознал, что эта встреча на дороге может отменить все, к чему он уже был готов. Или даже почувствовал, что сам меняется – размякает, начинает сомневаться…
Он вскочил, за кобуру схватился. Попятился, на нас, как на врагов, глядя. Это был уже совсем другой человек – озлобленный, недоверчивый, опасный, непредсказуемый. Мы все замерли, притихли, пораженные случившейся переменой и особенно ее внезапностью. Только Димка что-то еще пытался доказать, пустые руки простирая, елейным голосом увещевая:
– Ладно, не хочешь, как хочешь… Я же просто… Жалко, что стволы пропадут… Вот и думал…
– Не лезьте в мои дела, – хрипло изрек Роман. – Если увижу, что едете за мной, – буду стрелять.
Он, не выпуская нас из поля зрения, подобрал свои сумки, бросил их в машину. Взял в руки обрез, шагнул к нам. Я невольно подвинулся вперед, Олю собой заслоняя. Роман это мое движение, кажется, заметил, оценил и немного смутился.
