Михаил Кликин - Один
Не верилось Роману, что подобное может происходить на самом деле. Вспоминалась древняя история про радиопостановку «Войны миров», перепугавшую население Штатов…
За готовыми к выдаче «жмуриками» так никто и не приехал.
Домой Роман возвращался поздно вечером. Он ехал на своей «Шниве» через город, удивляясь безлюдным улицам и брошенным автомобилям. Электричество еще было, но многие дома стояли полностью темные. Он видел какое-то движение возле гипермаркета на выезде из города, но задерживаться не стал, – спешил к семье.
Но дома его встретил только испуганный недоумок Сережа. Жена ничего уже не соображала, ворочалась в шкафу, нагребая на себя пропитавшееся слизью тряпье. Сбившиеся в кучу старики, скользкие, как рыбы, тупо таращились в светящийся экран телевизора с надписью «не выключайте: работает система оповещения». Дети – Надюшка и Вадик – бредили, ползали по детской комнате, натыкаясь на мебель, в углах затихая и дрожа…
«Скорая», конечно же, не приехала.
Роман пытался что-то сделать; он, как-никак, три раза учился на доктора. Часа за два до рассвета он просто вырубился, роясь в аптечном шкафу. А разбудил его недоумок Сережа, принесший в зубах половину своего любимого пса.
В половине десятого Роман, сменив одежду, испачканную кровью Сережи, вышел из дома, завел свою «Шниву», бросил в салон отточенную штыковую лопату и поехал на дальний конец улицы к хоромам цыгана Тамаша. Хромированный «кенгурятник» проломил бетонный забор с рядами колючей проволоки поверху. Роман, подождав немного, выбрался из разбитой машины, вытащил лопату и вошел на территорию цыганского подворья.
Он провел здесь ровно час, отыскав два килограмма белого порошка, большой пакет с коричневыми колбасками и уже успевших окуклиться хозяев. Еще он нашел гладкоствольный обрез, немецкий пистолет, боеприпасы, кучу ножей и ключи от машины Тамаша – ради всего этого он сюда и лез. Отперев ворота, Роман вывел новенький «БМВ» из гаража, а потом сделал то, о чем мечтал двадцать последних лет: набросал под углы цыганских домов горючий мусор, окропил его найденными краской, скипидаром и соляркой, достал из кармана дешевую китайскую зажигалку…
Вернувшись домой, он загнал новую машину в ставший тесным гараж, навестил жену, стариков и детей, зарядил добытое оружие, открыл все двери, сел в кресло и стал ждать.
Первой к нему пришла жена.
Он выстрелил из обреза дуплетом, метя ей в сердце. Промазать он не мог – практическую анатомию санитар морга знал лучше многих докторов. Но жену лишь отбросило. Тогда Рома взял пистолет и всадил ей пулю в лоб чуть повыше переносицы.
Потом пришли дети – с ними было труднее всего.
С тещей проблем не возникло.
А ночью появились родители – как всегда, вместе…
* * *– Неужели ты вот так вот взял и запросто их всех расстрелял? – не поверил Димка. – Вдруг их можно было вылечить? Об этом ты не подумал? Не засомневался?
– А я их вылечил, – сказал Роман. – Свинец – единственное лекарство, которое им помогло.
Димка покачал головой, задумчиво нас всех оглядывая. Мне показалось, что он решает сейчас, как ему поступить с нами, когда мы обратимся.
Уже светало. Мы сидели у вновь разведенного костра, жарили хлеб на прутиках. Оля тихо плакала – история нашего нового знакомого потрясла ее. Хмурый Минтай кутался в одеяло, сморкался в какой-то лоскут, кашлял и сипел, уже не скрываясь.
– А что потом? – спросил Димка. – Упаковал всех в машину и повез? Куда? Зачем?
– Не мог же я их там бросить. – Роман развел руками. – Мама и папа, ко мне собираясь, обещание с меня взяли, что я их на родной земле похороню. У нас в селе кладбище, можно сказать, семейное. Пять поколений лежат, а то и больше. Родители только тогда ко мне переехать и согласились, когда я поклялся, что их волю исполню.
– Понятно… – Димка пожевал губу. – А Таню-то нашу, дорогой товарищ, зачем с собой прихватил?
– Так я же едва ее не убил, – смущенно признался Роман. – Зеркалом задел. Она посередине дороги шла. Качалась. Я было думал, что она из этих, из оборотней.
– Из обращенных, – поправил Димка.
– А потом меня осенило – откуда бы тут оборотню взяться?
– Ты хотел сказать «зомби», – опять перебил его Димка.
– Ну, я по тормозам, и сразу назад. Вышел, смотрю – не шевелится, но дышит, постанывает. Перенес в машину, успокоил и дальше поехал. А сам гляжу по сторонам, ищу, откуда она тут взялась. Так вас и увидел, а то бы пролетел мимо и не заметил.
– Значит, спасал ее, – недоверчиво хмыкнул Димка. – Ну а после что планировал? Лечение свинцовой пилюлей? Или просто выбросил бы?
– Не понял, – нахмурился Роман.
– Чего непонятного? Делать с ней что собирался после обращения?
– Чьего обращения?
– Да ее же! Ты куда вообще смотрел, когда ее подбирал? Неужели не заметил, что она на последней стадии?
– Таня? Обращается?
– Ну да!
– Да нет же! С чего вы это вообще взяли?
– Ну как же… – Димка, кажется, растерялся. – Хрипит, потеет. Насморк. Температура. Все дела, все, как положено. Мы же видели одного обратившегося, у него тоже так начиналось.
– Так, да не так… – покачал головой Роман. – А вот, значит, почему вы ее прогнали. Думали, она обращается… Теперь понятно…
У меня аж голова закружилась, так мне жить захотелось. Жить – человеком! Затошнило меня, затрясло всего. Я хлеб свой выронил, Романа за руку схватил:
– Она здорова?!
– Нет. Больна. Тривиальная осложненная ОРВИ. Я не доктор, конечно, но в диагнозе уверен.
– А мы?! А с нами что?!
– Видимо, то же самое… Если бы вы в оборотней превращались…
– В зомби, – буркнул Димка.
– …у вас бы уже изменения в психике начались. Появилось бы желание укрыться в тихом темном месте, соорудить там подобие гнезда. Речь бы стала путаной, сбивчивой. Довольно быстро выделения сделались бы более густыми и обильными, в коже открылись бы поры, лимфоузлы на шее и под мышками увеличились бы до размеров куриного яйца. Сильная рвота пенящейся слизью. Набухание век. Неконтролируемая диарея. Клонические судороги. Гиперпиретическая лихорадка. Локальные отслоения кожи с образованием пузырей. Частичное выпадение волос…
Роман отстраненно перечислял симптомы, смотрел в огонь потухшими глазами, и я вдруг понял, что сейчас его с нами нет, что он в свой дом перенесся и видит родных: маму, папу, жену, детей – Надюшку и Вадика, называет страшные изменения, с ними происходившие.
– Хватит, – сказал я. – Хватит, хватит, хватит…
* * *Мы сидели до рассвета, а потом еще часа два или три. Нам уже не надо было спешить, не нужно было разделяться. И мы просто наслаждались тишиной и покоем, забыв о том, что в нескольких шагах от нас стоит набитая трупами машина.
