Александр Афанасьев - Россия 2020. Голгофа
И амир услышал, как заволновался народ, словно бы ожил пчелиный рой. И это ему не понравилось…
– Это моя земля! – дерзко сказал чужак, который был ниже амира на голову. – Она была татарской и будет татарской. Ты не татарин, значит, ты гость. И ты должен соблюдать наш закон! Скажи мне, кто из твоих людей сделал харам – или я найду его сам!
И снова из толпы послышался шум, но теперь это были уже крики одобрения дерзким словам. И это было очень плохо…
Амир понял, что надо менять тактику.
– Люди, – крикнул он, – к чему эти речи, они попахивают асабийей и многобожием! Разве для этого вы освободились от неверных, чтобы тут же отпасть от Аллаха?! Клянусь Аллахом, мы все братья! Мы все молимся одному лишь Аллаху! И я оказался на вашей земле, потому что веду джихад!
– Да ты от Уфы сюда бежал, джихадист! – крикнул кто-то из толпы, и люди засмеялись.
Амир понял, что он теряет авторитет и контроль над толпой.
– Слышишь, что люди говорят? Ты ведешь джихад, сверкая пятками перед неверными! Должно быть, им очень страшно…
Амир нахмурился.
– А что сделал на пути Аллаха ты, чтобы упрекать меня?
– Я шел и иду по пути справедливости. И я говорю тебе: вот, мы пришли сюда и мы хотим справедливости! Отдай нам человека, который совершил харам, или мы возьмем его сами!
Моджахеды за спиной амира сомкнули ряды…
– Давай устроим шариатский суд… – сказал амир примирительно, – давай поступим так, как предписывает фикх.
– Аллах скор в возмездии, а у тебя уже было три дня, чтобы сделать шариатский суд, но ты его не сделал! Вместо того чтобы дать справедливость людям, ты пил харам, я это чувствую, даже не видя! Так пусть же теперь справедливость свершится здесь, на площади! Пока ты амир, скажи свое слово.
– Собака, ты угрожаешь мне?! – взревел амир Сайфулла и рванул из-за пояса пистолет.
Но у него был старенький, верный ПМ, который сделали племенные оружейники у него на родине, а у Марата Тайзиева был короткий и легкий десятизарядный «Глок», у которого нет предохранителей, которые надо выключать вручную. Это и решило все.
Он выстрелил в бородатое озверелое лицо ваххабита. Брызнули кровь, мозги, пахнуло парным мясом и вонью горелого пороха. Он перенес огонь и выстрелил еще дважды, свалив тех, кто слева. Потом из цепи моджахедов ударил один автомат или два, и толпа рванулась вперед…
Бандитов раскатали быстро и страшно. Буквально в хлам.
Как только прогремели первые выстрелы, разъяренная толпа рванулась вперед. Мстить за свое горе, унижение, изгнание, за бесправность и беспросветность. Кто-то из боевиков успел несколько раз выстрелить по толпе, что озлобило еще больше, кто-то и вовсе не успел, превратившись в кровавую лепешку, в упавшую на пол и растоптанную мясную котлету…
Из окон ударил пулемет, прямо в толпу, толпа шарахнулась как бык, покусанный оводом. Но кто-то, кто подобрался вплотную к зданию, в мертвую зону пулемета, раскурил и бросил бутылку. Оставляя за собой призрачный след искр, бутылка влетела в окно. Полыхнуло желтое чадное пламя, пулемет замолк, раздались радостные крики.
– Бей бородатых! – крикнул кто-то по-русски.
И хотя в толпе почти все были бородатые, все отчетливо поняли, о чем идет речь.
На окраине села, в новом, обшитом сайдингом мехпарке – вместе с мало кому нужной уже сельскохозяйственной техникой – стояли несколько бронетранспортеров и обшитых бронелистами и просто сталью машин, вооруженных пулеметами. Охрана была организована предельно плохо, только несколько мающихся от безделья «моджахедов». Экипажи машин в период затишья просто разбрелись по селу, никто не делал ни ремонт, ни профилактику. Механиками-водителями на БТРах вообще были в основном бывшие местные механизаторы, поскольку никто другой управлять БТРом просто не умел.
В здании, где сидел амир Сайфулла, нашли электронную книжку, которая принадлежала изнасилованному и убитому мальчику, в ящике стола. Это решило судьбу еще живых моджахедов, их казнили, за дефицитом патронов ударяя топором по голове. Тело амира Сайфуллы привязали за ноги тросом к машине и с криками поехали вокруг села.
Так полковник Марат Тайзиев вместо того, чтобы укрепить Восточный фронт новой Республики и провести успешную наступательную операцию против башкирских мунафиков и русистов, оказался предателем и мятежником…
Информация к размышлению
Документ подлинный
Продолжая, Шейх ибн Баз сказал: «И каждая страна, которая не правит по Шариату Аллаха и не повинуется законам Аллаха, то это Невежественное (Джахилийское) государство, Куффарское государство, Несправедливое и Нечестивое государство, ссылаясь на текст этого ясно изложенного аята. И обязанностью для Исламской уммы является испытывание гнева на это, и враждовать со всем этим, во имя Аллаха, и запрещено Исламской Умме, испытывать чувство любви к ним, и иметь связь и дружить с ними, до тех пор, пока они не уверуют в Одного Единого Аллаха и не будут править по Шариату Аллаха». На этом закончил Шейх ибн Баз.
Guraba.info06 октября 2020 года
Вилайет Идель-Урал
Восточная граница…
Надо сказать, что когда страсти немного улеглись, когда те, кто заслуживал казни, были казнены, а тело амира Сайфуллы осталось лежать вокруг села, разбитое и разорванное на куски, стало понятно, что все не так просто. Да и чего сейчас просто?..
Сам Тайзиев, оказавшись одновременно и мятежником, и полноправным правителем пусть маленькой, но, получается, вотчины, не зная, что делать, приказал жителям немедленно избрать Меджлис. По пять человек от местных жителей и от беженцев. Избрали просто – выкрикнули достойных, да и все. Выборы сильно походили на подобные же сцены времен Гражданской – да чего делать…
Когда десяток членов Меджлиса собрались в бывшем кабинете Правления, который потом стал рабочим кабинетом амира Сайфуллы, никто не знал, что делать и как дальше быть. Все с подозрением поглядывали друг на друга и с затаенной надеждой на человека из Казани, который вдруг стал на их сторону, на сторону людей, и потребовал правды. Удивительно, но в давке и бойне у Правления полковника не затоптали, не сшибли с ног, просто он лишился нескольких элементов обмундирования и кобуры с ножом.
Тайзиев понял, что он либо выступит, либо перестанет быть вождем здесь.
И он встал и сказал просто:
– Я не знаю, что делать, люди. Я всегда воевал и мало когда командовал, опыта у меня нет. Решайте сами, как быть, я подчинюсь любому вашему решению.
Люди промолчали. Потом поднялся старик, тот самый старик, который говорил с ним у мечети после намаза.
– В шариате сказано: мы не дадим власти тому, кто жаждет ее[86]. Именно поэтому ты – самый достойный здесь, чтобы взять власть. Кто скажет, что это не так, люди?
– Да… Правильно… Да!
Тайзиев хотел что-то сказать, но старик поднял руку.
– Погоди, дай договорить. Я родился в одной стране, свою старость прожил в другой, а помирать, получается, буду в третьей. В той стране, где я родился, – у нас здесь был молочный завод и маленький консервный цех, и все принадлежало нам, колхозникам. В той стране, где я прожил старость, молочный завод закрылся, а консервный завод стал в несколько раз больше, но нам он не принадлежал. И все равно люди трудились и добывали свой кусок хлеба трудом. Кто скажет, что это против шариата?
Кто молчал, кто покачал головой.
– Никто такого не скажет. Но пришли другие люди. Никого из нас не спросили, хотим мы отложиться от России или нет. Наши внуки решили за нас, а мы просто промолчали. И теперь наши соседи, куда мы продавали мясо и ездили, чтобы купить что нужно, стали нашими врагами, а я из простого человека стал для них татарчой. Если же говорить про тех нечестивцев, которые пришли сюда с оружием и стали учить нас, как правильно молиться Аллаху, что они принесли сюда, кроме беды, а, люди?!
– Ничего!
– Да, ничего. Ничего, кроме беды. Мы долгие годы жили в мире, потому что мы жили в одной стране. А теперь пришла беда. Я так думаю, люди, надо идти к русским и говорить с ними. Пусть скажут нам, как они будут жить сами. И если мы хотим жить так же, почему бы нам не жить с ними, как жили четыреста лет?
– А если не так же? – спросил кто-то.
– А если не так же, давайте посмотрим в глаза наших детей и наших внуков, – сказал старик, – и спросим себя, какой жизни мы для них хотим…
Люди молчали.
– Может быть, придется воевать, – сказал Тайзиев, – придется воевать со своими.
– Ты военный, – ответил старик, – ты лучше знаешь, как это делается…
Война здесь, в самом центре России, в Уральских горах не была похожа ни на Афганистан, ни на Кавказ, ни на Кыргызстан. Единственный аналог, какой можно было найти в истории такой войне, это бывшая Югославия. Баланная революция…[87]
