Дмитрий Самохин - Меняла Душ
— Ко-оль!
Заклепка подумал, что ему показалось, но крик повторился.
— Ко-оль!..
Он посмотрел в сторону доносящегося голоса и увидел, как то выныривает, то пропадает над толщей воды голова дядьки.
Сперва никаких мыслей не было. Затем появилась робкая надежда, что дядя плавает и крикнул, чтобы племяш обратил внимание на спортивные достижения родственника. Но эта мысль пропала тут же, сменившись пониманием. Дядя тонул. Что случилось с ним, Заклепка не знал. Как так получилось, что мастер спорта по плаванию стал тонуть, Заклепка не понимал. Но его охватил гнетущий страх. Первым порывом было броситься в воду и плыть к гибнущему Сергею Владимировичу. Но мелькнула и вторая — о выпитой недавно водке, которая тут же бросится в нос дядьке несмотря на то, что он в двух шагах от гибели. И миновать этого было никак нельзя при столь тесном контакте.
Вторая мысль оказалась настолько сильной, что Заклепка испугался. Еще ни разу его не застукали на выпивке. У родителей и родственников имелся возвышенный образ отпрыска, который в отличие от множества сверстников и водки не пьет, и матом не ругается, и даже не курит. Разрушать созданный с таким трудом образ Заклепка не хотел, но это произойдет, если только племянник отправится на спасение дяди.
Колебания, трусливые сомнения крали драгоценные секунды. Вот уже Сергей Владимирович всё реже и реже всплывал над поверхностью. Он уже не кричал. Сил не было. Заклепка отвернулся от речки и заплакал. Крупные жалкие слезы текли из глаз и капали в костер. Дядька утонул.
Матвей, оказавшийся сторонним наблюдателем этой сцены, почувствовал, что именно этот момент привел Заклепку в хулиганскую компанию к водке и ножу и вечернему гоп-стопу. Гибель Сергея Владимировича стала отправной точкой, за которой душа Заклепки приобрела необратимые изменения.
Матвей догадался, что образы, которые он видит, не что иное, как человеческая душа, опутанная проводами-событиями, которые влекут за собой ее изменения. Он почувствовал, что волен изменить судьбу Заклепки и тем самым спасти себя и Юлю от хулиганского ножа.
Матвей неумело потянул за гнилой провод, возвращаясь к тому моменту, когда Сергей Владимирович, хлебнув жадно водки, вбежал в воду. Изменить ситуацию можно было двумя способами. Воздействовать на Заклепку, чтобы он воздержался от выпивки. В таком случае исчезнет причина его страхов и неуверенности, но как Ставрогин ни старался, Заклепка всё же тянулся к бутылке. Его тяга к водке в этот вечер была непреодолимой. И ничего с этим Матвей поделать не мог. Ставрогин дождался первых призывов о помощи, накатившего на Заклепку приступа страха и представил себе громадный ботинок размером с собачью будку, затем мысленно всунул в этот ботинок свою ногу, для которой обувь неожиданно пришлась впору, и со всей силы прописал Заклепке пинок пониже спины.
Парень, только что трясшийся от страха и неуверенности, неожиданно подскочил с места и с разбега влетел в воду. Несколько сильных гребков руками — и Заклепка оказался возле барахтающегося Сергея Владимировича. Подхватив неимоверно тяжелого дядьку под мышки, мальчишка повернул к берегу.
Вытащив Сергея Владимировича на песок, Заклепка тяжело рухнул рядом.
— Вот черт, ногу-то как свело! — откашлявшись, буркнул дядька. — А ты, Коляш, молодец! Не растерялся. Только вот с водочкой поосторожней. Молодое дело, горячее! Кажется, у нас шашлыки подгорают…
Сергей Владимирович поднялся с песка и захромал к костру.
Тут же Матвей ухватился за красный сияющий провод, тянувшийся из прошлого в реальность, и вынырнул в настоящее. Он увидел шарик зефира, окутанный проводами, с которого слетали последние осколки от скорлупы грецкого ореха, и время возобновило свой ход.
Матвей зажмурил глаза от яркого слепящего света, отражавшегося от снега, и заморгал. Когда зрение восстановилось, он обнаружил, что стоит один на вечерней улице. Юли рядом не было, как, впрочем, и толпы пьяных парней вместе с Заклепкой.
— Хей, брат, тебе плохо? — раздался знакомый голос. Ставрогин обернулся и обнаружил у себя за спиной Заклепку в расстегнутой дубленке, из-под которой выглядывал черный костюм, и с толстой кожаной папкой под мышкой.
— Нет, всё в порядке. Спасибо, — отозвался Матвей. Заклепка хлопнул его по плечу и пошел дальше по улице.
А Матвей задумался. Он понял внезапно, что, изменив душу Заклепки, внес коррективу и в собственную жизнь. Теперь он не был знаком с Юлей, которую всего лишь пару минут назад провожал домой, но его это смутило мало, и забивать себе голову размышлениями над случившимся он не собирался. Не знаком, так и не знаком. К тому же его тяготили эти отношения.
Ставрогин решил вернуться на вечеринку. Повернул назад, засунул руки от холода в карманы дубленки и вдруг нащупал заманчивые хрустящие бумажки. Приблизившись к фонарю, он достал их из кармана и увидел, что это деньги. Развернув смятые купюры, он пересчитал их и чуть не грохнулся в снег. Он держал в руках двенадцать тысяч рублей. Приличная сумма! Полторы зарплаты его родителей. Откуда появились эти деньги, Матвей не знал, но твердо был уверен, что раньше такой наличности в кармане не было. Может, Заклепка подбросил в благодарность за то, что он сделал для него? Но ведь парень и не ведает, что произошло в его судьбе!
Оставив загадку без решения, Матвей спрятал деньги во внутренний карман дубленки и отправился к Большеглядовой на вечеринку, заглянув по пути в ларек, чтобы купить пару бутылок дорогого немецкого пива.
Глава 3
КОРОЛЬ УМЕР! ДА ЗДРАВСТВУЕТ КОРОЛЬ!
Ярослав держался в стороне от всех. Он хмуро осматривал свору прихлебателей, собравшихся на поминки Папы и на чествование нового предводителя семьи: «Король умер, да здравствует король». Поздравить Семена Костарева с восхождением на вершину пирамиды слетелась тьма народу. Здесь были крупные бизнесмены и банкиры, прикормленные депутаты, боязливо жавшиеся по углам, опасаясь, что затесавшийся на прием журналист сумеет заснять их физиономии скрытой камерой, представители шоу-бизнеса и звезды крупной политики, даже Карим, сын Ивана Хасановича Боголюбова, оказался в числе гостей. После демонстрации силы у Карима Ивановича не было иного выхода, как искать благосклонности Костарева. Гибель Ивана Боголюбова не так сказалась на благосостоянии семьи, как смерть профессора Крида — главный бухгалтер оказался самой важной фигурой в схеме. После того как его не стало, цепочка замкнулась. Семья перестала функционировать. Чтобы машина снова заработала, требовалось единовременное капитальное денежное вливание, но на это семья Боголюбовых оказалась неспособна. Нужна была поддержка, а ее не было. Все, кто когда-то находился в стане Боголюбовых, отвернулись от семьи и встали под флаги Костарева. Он сумел доказать, кто сильнее в городе. Кариму не оставалось ничего другого, как пойти на поклон к Семену. Боголюбова-младшего уже окрестили Вассалом. И никто не звал его по-иному. Только Вассалом. Ибо Боголюбов поклялся в вечной преданности делу Папы и семье Папы.
Сегодня был день Семена Костарева. Он радушно обходил гостей, улыбался и прихлебывал из бокала вино. Ярослав совсем не пил. Он помнил о нелетной погоде и о том, что ему еще предстоит возвращаться домой. Оставаться после смерти Пруткова в особняке его не прельщало. В том, что Пруткову помогли забраться в петлю, сомнений не было.
Первым делом после прибытия Ярослав в сопровождении Сергея заглянул в комнату Пруткова, где и было обнаружено тело. Яровцев выставил из комнаты всех, кроме Зубарева. Вдвоем они учинили тщательный обыск, который привел их к единственному выводу: в комнате перед повешением состоялась короткая схватка. Следы, после того как тело перестало трепыхаться, оказались затерты, но кое-что всё-таки осталось. Так, под кроватью Ивана Яровцев нашел лучевой «Паркер» с дарственной гравировкой. С этой ручкой Прутков не расставался. Она была дорога ему как память. Ее подарил отец на окончание школы. Вскоре после этого отец Пруткова умер. Другое обстоятельство, которое прямо-таки вопило об убийстве, Зубарев нашел в шкафу. Аккуратно свернутая штора, края которой оказались порваны.
— Когда Пруткова душили, он, видно, за штору схватился, она и оборвалась, — предположил Сергей.
— Теперь ты видишь, что творится в этом доме? — спросил его Яровцев.
Зубарев кивнул.
— Нам пора убираться отсюда. В этом доме начался передел влияния.
— Но ведь Семен нам друг? — попытался возразить Сергей.
— О какой дружбе ты говоришь?! Он слил Пруткова потому, что тот имел постоянный контакт со мной. О чем это говорит?
Зубарев задумался.
— Когда заканчивается твое дежурство?
— Завтра в полдень.
— Отпросись в город по делам. Обратно не возвращайся. У меня будет для тебя работа, так что о деньгах можешь не беспокоиться, — обнадежил Ярослав.
