Уолтер Уильямс - Распад
Она подняла бокал к губам, с отвращением глядя на содержимое и вдыхая резкий растительный аромат. Ярогут получали, сбраживая какие-то корнеплоды лайонского происхождения, а затем настаивая на лимонном корне. Напиток имел буроватый цвет и содержал пятьдесят пять процентов алкоголя. Дешевый и всегда доступный, он был излюбленным пойлом флотских алкоголиков, на чьи красные носы и синяки Сула насмотрелась достаточно, когда в составе военного патруля выволакивала их из кабаков и отводила на корабль для примерного наказания.
Если уж спиваться, думала она, то какой смысл проходить долгий путь от изысканных вин к сладким ликерам и так далее. В канаву так в канаву, и ярогут — лучший туда проводник.
Певица на сцене испустила жалобный вопль, перешедший в глухие рыдания. Муж, отец ее детей, ушел навсегда. Поднятая рука артистки сжалась, словно обхватывая рукоятку кинжала. Перерезать горло детям, чтобы отомстить неверному супругу, — вот что она замышляла.
Сула поставила бокал обратно на стол. Бурая жидкость пошла волнами, плескаясь о край, будто хотела убежать. Казалось, над сценой сверкает воображаемый кинжал.
Мартинес… Он с самого начала вел двойную игру! Теперь это стало ясно. Терзу он просто оставлял про запас, и когда Сула взбрыкнула, тут же, не теряя темпа, перешел к резервному плану… Но что ему нужно на самом деле? Может быть, отец, глава клана, обещал увеличить его содержание, если сын женится? А может, метит на высокий пост, где требуется женатый офицер… Как бы то ни было, дело не в деньгах, престиже или покровительстве во флоте, иначе бы он сразу поставил Терзу на первое место. Почему она, Сула?
Она нервно забарабанила пальцами по краю стола. А зачем вообще искать то, чего нет? Никаких особых причин, просто этот подонок привык играть женскими сердцами, вот и все. Слава о его победах на амурном поприще давно уже ходит по всему флоту. Жалкий соблазнитель — презирая ее в глубине души, он всего-навсего решил поразвлечься! Она сама возобновила их знакомство после месяцев разлуки — разве он мог упустить такой случай?
Музыканты выдали сильный аккорд, и Сула перевела взгляд на сцену. Решительный момент настал. Дрожащая рука певицы медленно опустилась, из глаз брызнули слезы. Губы нежно произносили детские имена… затем прозвучало имя неверного мужа — кинжал снова взлетел кверху — ещё аккорд.
А может быть, с Терзой он тоже играет? Тогда, в саду, она сказала, что восхищается Сулой… Знала о двойной игре или нет? Или сама же все начала?
Сула сжала побелевшие кулаки, ядовитая жидкость в бокале снова задрожала. Неужели Терза? Перед внутренним взором возникла роскошная кровать, белоснежные простыни, извивающиеся тела в блеске свечей. Ворваться бы с ножом и…
Новый аккорд. Певица снова опустила руку с воображаемым кинжалом… и с силой вогнала его в собственный живот, испустив пронзительный музыкальный вопль. Ноги ее подкосились… Зазвучало предсмертное соло — героиня умирала с именем любимого на устах.
Аплодисменты, поклоны… На губах Сулы играла холодная улыбка. Есть жизнь, думала она, а есть мелодрама, не стоит их путать. Певице не стоило перешагивать эту черту.
Как и ей самой.
Снова подняв ярогут к губам, она несколько мгновений вдыхала пряный спиртовой аромат, затем… резко поставила бокал на стол, расплескав напиток.
Встала, положила на стол деньги и вышла в темноту ночи.
Глава 10
То, что парламенту предстояло эвакуироваться через ворота номер два, ведущие на Зарафан, было простой случайностью. Положение Заншаа на орбите в данный момент делало второй тоннель самым удобным. Однако Зарафан находился всего в десяти днях жёсткого ускорения, и экспедиционный корпус наксидов вполне мог решиться на преследование. При обсуждении этой проблемы лорд Мауриций Чен отработал каждый зенит из миллионов, вложенных в него Мартинесами, убедив Комитет по эвакуации, в состав которого входил и Совет правления флота, выбрать конечным пунктом назначения Ларедо.
Расположенная на задворках империи родная планета Мартинесов предоставляла наибольшую безопасность. Найти ее в ряду многих столь же отдаленных уголков наксидам было практически невозможно, но и даже выбрав это направление, они неизбежно растянули бы линии своих коммуникаций, сильно затруднили снабжение и лишились фактора внезапности. Кроме того, строившаяся на верфях Ларедо небольшая легкая эскадра могла в будущем сильно пригодиться для обороны.
Разумеется, направление эвакуации следовало держать в строгом секрете. Лорд Саид и председатель совета Торк особо это подчеркнули, а леди Сейкиин предложила распустить ложные слухи — для маскировки. Вот почему на следующий день депутатам пришлось голосовать за эвакуацию неизвестно куда, и передававшаяся из уст в уста новость о том, что жить предстоит на Эсли, известном на всю империю своими курортами и пляжами, помогла провести решение почти единогласно.
По настоянию лорда Саида вся подготовка должна была занять не более трех дней. Те, кто решил бы остаться, заранее объявлялись предателями. Каждый депутат имел право взять с собой двух слуг или членов семьи, а остальным домашним предстояло искать свой собственный транспорт и добираться до Эсли… или до Харзапида, где размещался штаб Четвертого флота? Слухи множились, обрастая подробностями.
К счастью, лорд Чен мог не бояться потерять Терзу в этой путанице. Она летела на Ларедо на семейной яхте Мартинесов, не догадываясь о том, что отец, возможно, окажется там раньше нее.
Накануне эвакуации, во время дебатов в парламенте о новых военных налогах, лорд Чен одержал замечательную победу. Ему и его партнерам удалось протолкнуть поправку к закону, отменявшую акциз на торговые грузы. Внезапно бизнес Ченов, который захирел было из-за жадности правительства, старавшегося в поисках средств для ведения войны выжать из судовладельцев последние соки, снова стал чрезвычайно прибыльным. Разумеется, в ближайшие пять лет большая часть доходов шла Мартинесам, но потом можно было надеяться встать на ноги и наконец покончить с унизительной зависимостью от наглых нуворишей. Кроме того, думал Чен, зубастым налоговым чиновникам на время ведения военных действий придется оставить свои офисы и таможни на кольцевых станциях и спуститься на планеты, а это ещё один плюс.
— Знаешь, Гарет, а у тебя, похоже, неплохой выбор.
Лейтенант Арт Абаша поднял к губам бокал с коктейлем.
Они познакомились, когда вместе работали в штабе, ещё при командующем Эндерби. Долговязый сноб с неподражаемыми лениво-величественными повадками, Абаша по-прежнему носил на вороте красные штабные треугольники. Впрочем, и Мартинесу, ныне офицеру по тактике, они снова полагались.
Здорово, что ты взял меня в клуб для старших офицеров, — продолжал лейтенант. С заговорщическим видом оглядев комнату, он придвинулся поближе. — Там этот, как его… капитан Хан-Гар — просто умора. Знаешь, поговаривают, что он захаживает к командующей эскадрой Пен-Дро…
— Опасное дело, — пробормотал Мартинес, не отрывая глаз от дисплея, где мелькали изображения судов и технические данные.
«Нет, этот никуда не годится, фактически простой катер».
Сорок или пятьдесят дней жёсткого ускорения никак не хотелось проводить в стальном гробу.
— Опасно только если жена узнает, — усмехнулся Абаша, — а Пен-Дро имеет обыкновение неплохо вознаграждать своих любовников. Помнишь, как повезло Эш-Драку?
Мартинес не слишком старался поддерживать скользкую тему, продолжая искать корабль, способный с максимальным комфортом доставить его на новое место службы — в эскадру леди Чен.
— Арт, — позвал он, — глянь-ка, что ты думаешь об этом?
«Нарцисс», одна из больших комфортабельных яхт, реквизированных после Магарии для защиты Заншаа, был спешно оборудован ракетной пусковой установкой в надежде, что сможет раз-другой выстрелить по врагу, прежде чем сам сгорит в аннигиляционном пламени. После прибытия эскадры Чен все реквизированное «ополчение» осталось не у дел.
— Неплохо, — заметил Абаша, поглядев на дисплей. — Судя по схеме, отличная лодка. Раньше возила чиновников рудодобывающих предприятий. Оснастка вполне основательная, и кухня, говорят, ничего. Жаль, что ты не сможешь взять с собой их шеф-повара.
— Ладно, тогда я беру, — решился Мартинес. — Спасибо тебе большое, Арт.
Да не за что, — лениво отозвался Абаша, вновь закидывая ногу на ногу. — Всегда рад помочь старому приятелю. — Лицо его вдруг перекосилось. — Ты не представляешь, какая тут теперь трется публика. Грубые, невежественные, никакого такта — только суетятся да портят жизнь нормальным людям. Не поверишь, но с тех пор, как началась война, мне иногда приходится сидеть здесь по восемнадцать часов кряду!
