Василий Головачев - Возвращение джинна
В конце концов Зари-ма, державшаяся молодцом, несмотря на давящую атмосферу башни, вывела отряд к самому большому коридору с рядом отверстий в его стенах и сказала, сморщив носик:
— Пришли! Очень глубоко, просто страх! И огонь внутри!
Игнат и сам чувствовал раздражающее присутствие «шевелящегося в клетке хищного зверя» и был уверен, что они не ошиблись с оценкой данной части башни: здесь располагались камеры метро, созданные Червями Угаага бездну лет назад и, судя по реакции полюсидки, еще работающие.
Шоммер сунулся было вперед, полный исследовательского пыла, но Ромашин преградил ему путь.
— Никаких экспериментов! Никаких резких телодвижений! Нас всего трое, мне нужен безопасный тыл, поэтому пойдешь в арьергарде и будешь охранять нам спину.
Ксенолог открыл рот, собираясь возразить, но встретил сверкнувший взгляд Игната и сник.
— Ладно, понял. Но аппаратуру я все-таки включу, пусть инк потихоньку занимается структурным анализом местности. Я бы вообще здесь остановился на пару дней…
— В другой раз.
Игнат подозвал «мустанга» и первым углубился в ближайшее к ним отверстие, ведущее в «яму с огнем». Диаметр отверстия позволял передвигаться вперед всем троим одновременно, и предназначалось оно, очевидно, для прохода Червей. Что, впрочем, не казалось удивительным: создавали эту гигантскую машину Черви для себя.
Лучи фонарей выхватили из темноты гладкую стену.
— Тупик! — разочарованно проговорил Шоммер.
— Перегородка, — не согласился Игнат. — Камеры должны закрываться, как и на наших станциях.
— Как мы их откроем в таком случае? Или будем пробивать дырку?
— Дырявить дверь нельзя, камера может не сработать. Может быть, она среагирует на движение?
— Как у нас?
— Попробуем. Не отставайте, идем все вместе, одновременно и целенаправленно.
Отряд двинулся дальше как единый кулак, и — чудо! — гладкая, металлическая на вид стена вдруг конвульсивно содрогнулась и разошлась в стороны лепестками диафрагмы. Перед землянами открылся проход в темную бездну.
— Не останавливайтесь!
Продолжили движение.
И тотчас же впереди вспыхнул неяркий свет: в стенах открывшегося помещения, напоминающего длинный тоннель метро (старинного метро, по которому еще бегали поезда на колесах), потекли ручейки бледно-зеленоватого сияния. Камера «червивого» метро, прямая и ровная, явно была рассчитана на запуск Червей Угаага, так как имела примерно такую же форму и размеры.
— Классный тоннельчик! — произнес Шоммер с восхищением. — Какой же мощью должен обладать генератор «струны», чтобы запустить Червя?
Игнат не ответил, разглядывая внутренности тоннеля с его волнисто-ребристыми стенами и бегущими внутри ручьями света.
— Мне страшно! — простодушно сказала Зари-ма, передернув плечами. — Он сейчас…
Раздался глухой тупой звук, будто на землю упала каменная плита. По тоннелю прошла воздушная волна. Все оглянулись.
Отверстия сзади не было, проход закрылся.
— Она сейчас сработает и запустит нас к черту на кулички! — быстро проговорил Шоммер. — Надо уходить!
— Мы пришли сюда не для того, чтобы тут же сбежать.
— У тебя есть алгоритм управления этим терминалом? Ты знаешь, как он работает и куда отправляет груз?
— Нам нужно найти Лам-ку… — тихо сказала Зари-ма.
— Где ты собираешься его искать?
— Я… не знаю… надо думать…
— Некогда думать! Надо или уходить, или…
— Отставить панику! — прервал ксенолога Игнат, следя за усиливающимся сверканием стен и чувствуя нарастающее напряжение: камера метро начала «разгон». — В конце концов не принципиально, куда нас отправит «червивый» таймфаг. Давайте все вместе думать о Лам-ке и дублировать мысли в радиодиапазоне: мы хотим встретиться с боевым роботом гиперптеридов! Он был здесь и оставил след! Его зовут Лам-ка и он наш друг! Поняли?
— Детский лепет на лужайке, — скривил губы Шоммер.
— У нас нет другого выхода! Начали!
— Мы хотим встретиться с Лам-кой… — послушно начала Зари-ма.
— Хочу к негуманам… — вырвалось из уст Шоммера.
— Нам нужен гиперптеридский робот… — выговорил Игнат, показав ксенологу кулак.
Больше они ничего не успели сказать.
Стены зала метро вспыхнули прозрачным белым пламенем, и путешественники буквально растворились в этом неистовом сиянии…
Темнота, тишина, ощущение дискомфорта…
Тело кажется рыхлым и пропитанным водой, как губка. Кто-то пытается отжать эту воду, больно сдавливая грудь, но у него ничего не получается…
Игнат собрал все силы, напряг мышцы, не чувствуя их… и зрение восстановилось.
Он лежал на гладком полу длинного тоннеля, по стенам которого бегали змейки тусклого оранжевого света. Скосил глаза, увидел округлый заиндевелый бок «мустанга» и вспомнил, где находится. Рывком сел, едва не потеряв сознание от нахлынувшей слабости. Рядом лежала Зари-ма, с другой стороны кибера — Шоммер. Игнат с трудом поднялся на ноги, все еще «насыщенный водой слабости», подошел к полюсидке, но она тут же зашевелилась и приподняла голову.
— Болит… везде… как будто по мне нагирус потоптался…
Игнат подал ей руку, помог подняться.
— Это называется «бросок на «струну» в нештатном режиме». Ничего, все пройдет, главное, что «червивое» метро функционирует.
— Знать бы, куда оно нас занесло, — раздался ворчливый голос ксенолога. — Шоммер подтянул под себя руки, сел, потом встал. — Такое впечатление, что меня пропустили через соковыжималку. Однако, друзья мои, мне не терпится выяснить, где мы оказались. Вот будет смеху, если на Земле.
— А что, есть шансы? — прищурился Игнат.
— Почему нет? Если Черви побывали на Луне, то они вполне могли навещать Землю.
— По-моему, ни одна археологическая экспедиция не находила следов пребывания Червей на Земле.
— С тех пор прошел миллион лет, материки разбежались, по Земле прокатилось не одно оледенение, да и вулканы резко изменили ландшафт материков. Плохо, если «червивый» терминал попал под извержение и накрыт теперь километровой толщей застывшей лавы.
— Ты серьезно?
— Я просто рассуждаю. Но скорее всего мы не на Земле. Здесь другая гравитация, чувствуете?
— Легко… — призналась Зари-ма стеснительно.
— Почти как на Венере.
— Значит, мы на Венере?
— Не знаю, — рассердился Шоммер. — Не уверен. Надо выйти.
Игнат подозвал «мустанг», направился к ближайшему торцу тоннеля, представлявшего собой камеру метро. Однако выход открываться не спешил. Диафрагма люка осталась на месте.
Шоммер подошел к ней вплотную, стукнул кулаком по гладкой поверхности:
— Сезам, откройся!
Плита не дрогнула.
— Вот зараза! Похоже, этот драндулет окончательно пришел в негодность. Хорошо еще, что он не сломался во время таймфагирования, не то нас можно было бы собирать по атомам по всей длине канала.
— Не пугай девочку.
— Я не пугаю, а радуюсь. — Ксенолог повернулся к плите спиной, стукнул по ней пяткой. — Открывай, червивая твоя душа!
Люк не отреагировал.
— Отойди, будем пробивать дырку.
Игнат выставил вперед «мустанг», и кибер включил нейтрализатор молекулярных связей.
По блестящей выпуклой поверхности люка пробежала короткая судорога, лепестки диафрагмы начали расходиться и замерли. Одновременно погасли и ручейки света в толще стен тоннеля. Стало темно.
Путешественники включили фонари.
— Кончился таймфаг, — резюмировал Шоммер. — Всю энергию потратил на перенос.
«Мустанг» снова вонзил в люк луч неймса. Фонтаном ударил дым, в луче фонаря обозначилось углубляющееся отверстие.
— Шарахни по нему «глюком», — посоветовал ксенолог. — Провозимся тут…
Игнат промолчал.
Через десять минут неймс пробил в толстой перегородке люка метровое отверстие, и пленники наконец смогли выбраться из камеры метро. Но вышли вовсе не в коридор терминала, запрятанного в недрах «бивня мамонта».
Всего в десяти шагах от пробитого люка начинался обрыв, и у путешественников захватило дух. Они оказались на вершине скалы километровой высоты, а рядом — и до неблизкого горизонта — высились такие же скалы необычной формы, напоминающие снежно-ледяные перисто-перепончатые крылья. Подножия скал тонули в молочно-белом тумане, и точно такая же туманная пелена скрывала небо. Она светилась изнутри, заменяя этому миру солнце, и здесь было почти так же светло, как в солнечный день на Земле.
— Не, это не Земля, — заявил Шоммер после двухминутного молчания.
— Да уж, — пробормотал Игнат, загоняя поглубже поднявшийся в душе страх. — Это не Земля, не Полюс, не мир Червей и вообще неизвестно что.
— Сейчас уточним, — вспомнил ксенолог о своем научно-исследовательском комплексе, подскочил к «мустангу», развернул консоль с аппаратурой. — Мамма миа!
