Дмитрий Манасыпов - Кремль 2222. Восток
– Почему ты так переживаешь из-за своего плена? – брякнул первое, что пришло в голову, Дунай.
Айгуль повернулась к нему:
– А что, у вас в Кремле не стыдятся попасть в плен?
– Воину это хуже всего.– Дунай покопался в сумке у пояса, достал два сухаря, протянул один девушке. Второй зажевал сам, только сейчас поняв насколько голоден.– Если кто попадет, а его выкупят у нео, так они потом позор кровью долго смывают.
– У воинов, хм.– Айгуль хрустела сухарем мелко-мелко, совсем как мышка.– А ты не воин разве, а, батыр?
– Я пластун, это чуть другое.– Дунай чуть повел затекшими плечами.– Я вот тут думаю…
– Что ты там себе надумал?
– Да вот сидим с тобой, сухари жуем, ты мне жизнь спасла. Как теперь дальше-то? Ну помогу я тебе добраться до Форпоста, скажешь, что меня убили или как? Не поверят же. Да и чего ты мне помогла?
– У кешайнов долг за жизнь свят.– Айгуль улыбнулась, в рассветных сумерках улыбка вышла печальной.– Ты меня спас от позорной и страшной смерти, как еще я должна поступить?
– Дела… – протянул Дунай.– Слушай, дев… э-э-э, Айгуль, оно-то правильно, наверное. Только тот ваш, как его, хайн, вряд ли он тебе просто так поверит.
– А он мне вообще не поверит,– девушка хмыкнула еще более грустно.– Я побывала в плену. То, что несла с собой для него, у меня нет, отняли сразу. Будут проверять, искать, на чем проколюсь. Никто мне теперь не поверит, совсем никто. Не знаю, Дунай…
– Дела… – повторил пластун.
Не его, конечно, дело, что там дальше с девкой будет, но вот ведь… что-то не давало Дунаю успокоиться. Вроде и в расчете: он ее вытащил чуть не с жертвенника, она ему яд обезвредила, а подишь ты, переживает за нее. Повел шеей, чуть ослабил ворот рубахи, выпустив наружи оберег.
Вещица порой помогала ему думать в особо сложных ситуациях, когда надо вновь было исхитриться выкрутиться в непростом каком-то деле. Достался от отца, тот как чуял, снял с себя перед последним боем. Вытянутая, с плавными краями пластина, где высечен орел, буквы и цифры, практически стертые. Орел-то, странная двухголовая птица, еще ничего пережил два века, переходя от отца к сыну. А вот буквы и шестизначный номер оказались почти неразличимыми. Так, странное что: Мин, Обор, Росс и – рации. А на обороте, как ни странно, проглядывалось имя, Иван Белов. Что такое написал по металлу передней части оберега неведомый Дунаю мастер, кузнец так и не выяснил. Ладно, что хоть буквы русские. Когда брал его в пальцы, поглаживал, то мысли сами собой порою приходили в нужное русло.
– Что это у тебя? – поинтересовалась Айгуль.
– Оберег. От отца достался, перед самой смертью мне передал, память вот.
– С именем? – Девушка протянула руку, вопросительно посмотрела на пластуна.– Можно?
– Да.– Дунай растянул шнур, дав ей покрутить прямоугольник в руках. Явно вреда не будет, пластун верил в силу оберега. Если от прикосновения Айгуль чего случится, так какой тогда он оберег?
– Иван Белов… – Девушка отпустила пластинку.– Я находила такие, и русские, и нет. Там, в степях, в развалинах городов, над которыми сейчас новое море, трава, серо-зеленая, высоченная, по грудь. И Небо над ней, Вечное Синее Небо. Правда, Дунай, оно серое.
– Небо? – Дунай усмехнулся.– Есть ли оно где не серое?
– Есть, обязательно есть. Что ты забыл в Форпосте, светлобородый?
– Девку, то есть девушку. Любаву…
– Твоя? – Айгуль улыбнулась.
– Нет. Надо просто найти и вернуть в Кремль. А тебе-то оно зачем?
– Зачем? – Кочевница мягко и плавно встала.– Тихо, нет никого, можно и не таиться.
– Прямо так и нет? – Дунай вздохнул. Ох и самоуверенна.– Вон там…
– Там спрятались двое уродов, один ранен, до вечера не доживет. Ему вспороли брюхо, светлобородый, и он умрет в своем дерьме. Я ведь кешайн, батыр из крепости, многое умею и знаю. Любава?
– Да.
– Я помогу тебе, знаю, где ее должны держать. Состав с Казанского вокзала придет только через несколько дней. Есть время.
Дунай даже не знал, что и ответить. С чего вдруг верить ей, незнаемой девахе, врагу, умелому воину, оно же заметно. Почему сказала про помощь, с какой стати?
– Не веришь? – Айгуль села на корточки прямо напротив него.– Знаешь, какая у Народа самая страшная и главная клятва? Не знаешь откуда? Я клянусь тебе, Дунай из Кремля, Вечным Синим Небом в том, что помогу тебе искать твою девушку. И не спрашивай почему, не отвечу. Пока, во всяком случае, точно не отвечу. Я поклялась тебе теми словами, которые не осмелится нарушить никто из Народа, и тем более мы, кешайны. Понимаешь?
Ага, пластун понял, кивнул головой. А не малахольная ли она, не повредилось ли чего в голове во время гостей у Властелинов?
– Я теряю все и не нахожу ничего от этой помощи. Но знаю, на что и для чего иду. И помогу не только в этом, расскажу кое-что, но тоже не сейчас. Принимаешь мою помощь, доверишься той, кто является твоим врагом, воин крепости?
Дунай еще раз вздохнул. Глубокое внутреннее чутье пластуна говорило – верь. Непонятно почему, но этой девке с черными глазищами хотелось верить. Да и Любаву спасать надо, вытаскивать из шайнской крепости.
– Хорошо говоришь, прямо мягко стелешь,– пластун покачал головой.– Да только не пойму, с чего вдруг верить? Почему решила все-таки помогать?
– Ждать не хочешь? Хорошо… – Айгуль наклонилась еще ближе: – Скажу кое-что, думай сам. Кто меня спас под землей?
– Мы с Пасюком.
– Верно. А где мои братья-кешайны, почему не пришли сами? Сказать тебе?
– Скажи.
– Потому что тот хайн, о котором ты говорил, велел им всем идти в набег на маркитантов. Знаешь Савеловский вокзал? Вот туда они и пойдут или уже ушли. И воинов в крепости осталось немного, но все равно мог бы послать кого-то с тобой. Но что моя жизнь, тебя отправили только из-за того, что я должна была принести от Кремля.
– От Кремля? – Дунай покачал головой. Неужто в его доме есть кто-то, кто служит шайнам?
– Да. Я была там во время штурма, когда в крепость заехал танк, видела многое. Понимаешь, светлобородый? Специально высматривала, выслушивала, забрала кое-что для хайна. Знаешь ли ты, Дунай, сколько раз рисковала своей жизнью ради цели Народа? Где и в каких местах мне пришлось побывать, лишь бы выполнялись заветы Ясы? Ты не видел и сотой доли того, что встретилось мне на пути сюда. И долго верила, что нужна и всегда выручат. И вот… а, ладно. Нам надо выходить к Форпосту где-то через час. Дозорных сменяют как раз в это время, выходит смена, которая нормально и не отдохнула. Караулы кешайны несут всего в две смены, не в три. Будут хотеть спать, хотя надеяться на это не стоит. Нам надо пройти через стену, а дальше покажу. Главное – потом выйти. Согласен? Решай, Дунай. Я назад не пойду, мне жизнь дороже. А ее у меня точно захотят забрать.
– Хорошо,– пластун кивнул.– Пойдем. Ты это, Айгуль, не думай ничего плохого.
– Я не думаю, светлобородый. Я не глупая и понимаю твои мысли. Кому доверять, да? Ничего, я покажу тебе, что не вру. Кровью тех, кого считала братьями, докажу свои слова.
Пластун пожал плечами. Раз выпала такая удача, так стоит попробовать. Сколько там времени им осталось до рассвета? Если судить по цвету серого покрывала над головами, то действительно не так уж и много. Не будь Пасюка, вышел бы уже сейчас, сил хватит. Усталости Дунай не ощущал, тело пока крепко держалось за впитанную годами физическую выучку. Еще сутки он точно сможет работать на пределе сил и не свалиться с ног. Потом только спать нужно будет обязательно, иначе боец из него никакой.
– Зачем им Любава? – Драгоценного времени терять просто так не хотелось. А расспросить Айгуль стоило.
– Отправят в степь, в столицу Народа,– девушка пожала плечами.– Как зачем? Для чего нужна молодая, сильная, как кобылица фенакодуса, женщина? Рожать детей, больше ни для чего. Кровь ваших воинов нужна Народу, воины-кешайны становятся сильнее, если она течет в их жилах.
– Да ну тебя… – Дунай недоверчиво покосился на нее.– Как это может выйти с Любавой-то? Она ж не кобыла, на самом-то деле, не даст к себе никому подойти.
– Еще как даст, хайны многое умеют. Откуда, по-твоему, я такая появилась? Похожа ли на тех кешайнов, которых видел уже, э?
– У тебя этих нет, бородавок, ну наростов на коже. Не видно вроде… Волосы, опять же, а кешайны лысые,– пластун пожал плечами.– Стой-ка, так ты что? Твоя мать?
– Моя мать.– Айгуль дернула головой в сторону: – Может, что отсюда, может, что и нет. Не знаю…
Показалось ли Дунаю или голос собеседницы дрогнул? Ай и скрывает что-то Айгуль свет Шайновна, недоговаривает. Не здесь ли кроется причина помощи, которую и не ожидал пластун?
– И много таких, как ты? – Дунай погладил крысопса по голове, когда тот заворочался.– Да спи ж ты, зараза. Так много?
– Хватает, батыр из Кремля,– девушка усмехнулась.– Или ты думаешь, что есть только Москва и Степь? Людей, сильных и нужных Народу, хватает. Откуда только не везут женщин, знал бы ты, из каких далей. Многие из них после плена не видят неба, даже серого. Всю свою жизнь, короткую и недолгую, проводят в специальных храмах хайнов, и никто не знает, что там происходит. Лишь каждый год из ворот храмов выводят новых пятилетних детей, отдают мастерам-наставникам. И те делают из них воинов еще долгие десять лет.
