Алексей Доронин - Поколение пепла
Девушка не успела даже удивиться, зачем эта штука, как дед произвел неуловимо быстрое движение рукой и странный предмет врезался ей в висок.
В голове будто взорвалась граната. Она увидела, как стремительно приближается пол, но упасть на него ей не дали, подхватили.
– А вы, оглоеды, ее не троньте. Иначе отвечать будете. Тащите следующего. А жмурика в шкаф, – было последнее, что она услышала, прежде чем погрузиться в темноту.
Какой-то шнырь с оспинами на лице, явно чужак, деловито оттирал тряпкой кровь с пола.
Глава 3. Крушение надежд
Он проснулся от шума и, только придя в себя, понял, что этот шум доносится не снаружи. Шумело в голове – организм разбудил его сигналом о своем плохом самочувствии.
Демьянов понял, что заснул, сидя в кресле в рабочем кабинете Боброва. На глубине сотен метров под горой Ямантау. Теперь уже неясно почему, но он решил провести несколько ночей, на которые им пришлось задержаться в комплексе, в апартаментах кремлевского кукловода. Остальные занимали квартиры технического персонала, где условия были ничуть не хуже, а он без всякой пользы для дела, от одного пустого любопытства решил получше осмотреть этот уголок.
В первую же ночь он нашел за панелями обшивки ноутбук. Но по-настоящему важные вещи такой человек не будет доверять компьютеру, и там оказались только серые финансовые схемы членов дачного кооператива «Пруд», никому теперь не интересные и смешные.
Всего через два часа интенсивных поисков майор нашел тайник, а в нем толстый ежедневник в кожаном переплете. Как же хорошо он научился понимать людскую психологию. Здесь уже были вещи поинтереснее.
Вещи, которыми ему обязательно надо было срочно с кем-то поделиться.
Движимый каким-то странным побуждением, майор подошел к окну. Потянув за шнурок, раздвинул жалюзи. Темнота. Еще бы, наверху сотни метров гранита. Демьянов посветил фонариком – слегка матовая, но отражающая свет поверхность. А что если это был экран, на который мог проецироваться вид хоть Красной площади, хоть Нового Арбата, хоть безмятежной природы? Экран мог быть светодиодный, поэтому много энергии ему бы не требовалось.
Сигареты в пепельнице. Он чувствовал слабый запах дорогого табака, который еще не выветрился, несмотря на прошедшее время.
Вдоль стены большой аквариум, в мутной воде затейливая крепость с башенками… Неаппетитный суп из давно сдохших рыбок…
Хотя нет. Рыбки уснули, умерли. А сдох тот, кто здесь когда-то заседал. Это была не комната психологической разгрузки, а кабинет человека, который любил комфорт.
Демьянов представил себе, как этот коротышка сидел в глубоком кресле, едва доставая ногами до пола, как строил чингисхановские планы, когда страна уже билась в корчах. Ему стало мерзко. Не было ненависти. Ненавидеть можно врага, а это – просто насекомое.
В незапертом ящике стола – пистолет «Грач». Под матрасом еще ствол. Боялся покушения, видно. На стене портрет себя любимого рядом с портретом начальника. Несколько фото в рамках: на рыбалке, на парусной яхте, на стадионе, на открытии какого-то завода, на встрече с раввинами… а нет, это деятели культуры и сатирики. Еще одно фото…
Ямал. Разработка нового месторождения природного газа.
«Чем же мы заслужили, чтобы страну, которая могла вывести эту планету на новый виток развития, свела в могилу такая плесень? Плесень, которая думала только о своих газопроводах».
Вице-премьер Бобров. Признаться честно, майор ожидал увидеть здесь кого угодно, но не его. Премьера, министра чрезвычайных ситуаций или кого-нибудь из армейских. Но не этого сугубо травоядного человека. Хотя народная молва приписывала тому роль серого кардинала в правительстве, но Демьянов в эти бредни не верил.
Маленький, чернявый, сменивший фамилию с неблагозвучной иностранной на русскую. Чуть кудрявый, в очках, как у Гарри Поттера. Когда-то его перевели с должности кремлевского царедворца руководить сельским хозяйством или еще какой-то ерундой, что в переводе на русский означало один шаг до почетной отставки. Однако он удержался на этой «расстрельной» должности очень долго, что заставляло людей поговаривать, что реальная сфера его деятельности лежала далеко за пределами культивации кукурузы и гречки. Оттуда тоже был уволен и выплыл из небытия уже накануне войны в должности скромного советника президента.
Как бы то ни было, именно он оказался шустрее других и успел к спасительному Ковчегу вместе со своей свитой.
После того, как на самом входе в жилой модуль им попался господин министр финансов, повешенный вместо осветительного прибора на железной балке, Демьянов уже ничему не удивлялся.
Надо было спуститься по лестнице, обычной, не приставной. Аварийный генератор запитал малую часть административного уровня, где кроме диспетчерской находилось несколько рабочих кабинетов, совмещенных с жилыми комнатами. Только жилой блок Боброва был больше остальных почти вдвое и имел кроме всего прочего личный солярий и бассейн.
Готовясь поставить ногу на следующую ступеньку, майор со страхом почувствовал, что никак не может ее нащупать. Координация движений, в которой он был всегда абсолютно уверен, подвела, и он чуть было не полетел головой вниз.
Каким-то чудом он не сломал себе шею, ухватившись за поручень и вцепившись в его шершавую неровную поверхность. Остаток пути Демьянов преодолел, крепко держась за поручень одной рукой, и ощупывая пространство впереди себя другой.
По счастью, в этот час почти все спали, и никто не мог видеть его в таком положении. Иначе конфуз вышел бы тот еще.
Но подвели глаза, а не ноги. Он почти ничего не видел впереди себя: аварийное освещение было слабым, а фонарик непредусмотрительно остался на столе.
Дело было в его зрении, в гемералопии, которую иначе называют куриной слепотой. Это расстройство способности видеть при ослабленном освещении. Причина – недостаток в организме витаминов А и В2. При свете дня Демьянов видел нормально и легко обходился без очков. При искусственном освещении ему приходилось очень близко подносить книгу или газету к глазам, чтобы разглядеть набранное мелким шрифтом. В сумерках, после захода солнца или в облачную погоду он чувствовал некоторые неудобства в ориентировке на местности, с большим трудом разглядывая номера домов и автобусов. А на ночных переулках провинциальных российских городов с их редкими фонарями был почти слеп.
Майор старался об этом лишний раз не распространяться, то ли стесняясь своей «неполноценности», то ли не желая становиться объектом чьей-нибудь жалости. Вот и сейчас, когда ему попались четверо несущих ночную вахту бойцов, он изо всех сил изобразил бодрость. Не хотел, чтоб они считали его беспомощным стариком.
