Злодейский путь!.. Том 7 и Том 8 (СИ) - Моргот Эл
«Немного отдохну и продолжу, — мысленно сказал себе Шен. — Почти… почти получилось».
Это была ложь. Или, может, самообман. В глубине души Шен не был уверен, изменилось ли хоть что-то. Разве что лихорадка усилилась, ломотой распространившись по всему телу.
Шен лежал с закрытыми глазами, чувствуя, что ужасно устал. Все его тело потряхивало от усталости, но он никак не мог заснуть. Слишком сильно устал, чтобы просто взять и заснуть.
Если бы не это, он не стал бы возвращаться мыслями к своим сомнениям. И к словам Муана.
Ведь…
Что, если то, что Муан называет любовью, — на самом деле последствия связи? Что, если бы без нее Муан никогда даже не проникся к нему симпатией?
Шен снова попался в ловушку, думая не о своих чувствах и забыв, что он может нести ответственность только за свою искренность.
Он очень хотел обмануть себя и сказать, что эти мысли никогда не приходили ему в голову. Но, раз поселившись, сомнения не могли исчезнуть, не оставив следов.
И Шен чувствовал отвращение к самому себе.
Тьма замерцала на его коже, словно тысячи танцующих звезд.
Духовная энергия, сконцентрированная в форме цветка лотоса, вплыла в распахнутое окно, на котором слабо горел синий фонарь, и медленно спланировала на ладонь Шена, оставив после себя лишь маленький свиток послания.
Шен, ощутив прикосновение, пробудился ото сна и долго смотрел на свою ладонь, в которой лежало послание. Он смотрел и смотрел, не в силах вернуться в реальность. Ведь в его зыбком, но таком желанном сне они с Муаном сидели на этом диванчике, рядом с которым он сейчас лежал, и Муан строил будущее, рассчитанное на двоих.
А Шен пообещал, что всегда, до самого последнего вздоха будет стремиться быть рядом. К тебе вечно. Что бы ни случилось.
Шен перевернулся на спину и посмотрел на высокий сводчатый потолок, все еще тонущий в ускользающих предрассветных сумерках.
А ведь он исполнит свое обещание, явственно осознал он. Даже если Муан передумает. Наверное, тот прав: честь и гордость для воина слишком важна. Это Шен… такой неправильный Шен может и не ценить свою гордость.
Сон постепенно стирался из памяти, и Шен вздохнул с облегчением. Он сел на полу, продолжая сжимать в руке послание, и дотронулся краем рукава до влажной щеки. Утро началось препаршивейше.
В этот день Шен намеревался отсидеться на своем пике, но все планы пошли крахом, когда он прочитал послание от Шиана. Оказывается, приехал Шуэр.
Шен был готов плакать слезами радости и благодарить небеса за то, что ему удалось так вовремя отыскать его внучку!
Не явиться на встречу он не мог. Это было бы странно и вызвало бы много ненужных вопросов. Он чувствовал себя нехорошо, но еще вполне сносно. Встретится с братьями, а затем вернется и продолжит медитацию. В конце концов, даже если Муан на сей раз выбрал не бороться — Шен выбрал бороться.
Он поднялся в свою башню и облачился в одеяния пика Черного лотоса, закрепил волосы заколкой с алыми камнями и бубенчиками, с трудом погасив огонь в груди, разгоревшийся при взгляде на эту вещицу. Несмотря на все его старания выглядеть соответствующе приятному поводу, ничего с цветом лица и залегшими под глазами тенями он поделать не мог. Шен уныло посмотрелся в зеркало и вымученно приподнял уголки губ в подобии улыбки, которая больше смахивала на оскал.
«Наверное, лучше сохранять нейтральное выражение», — определил он.
Перед встречей с Шуэром он ощущал нарастающее волнение. Уезжая тогда из столицы, Шен на самом деле думал, что прощается с ним навсегда. Увидеть его вот так внезапно казалось странным, и Шен немного опешил и не знал, как должен себя вести, словно успел растерять навыки общения со старшим братом.
Размышляя над этим, он спустился вниз и вышел из черного замка.
На улице шел дождь. Шен вернулся за зонтом, и оказалось, что Муан оставил у входа свой белый зонтик. Шен снова с трудом справился с эмоциями. Казалось, весь мир сегодня вознамерился топтать его больную мозоль.
Шиан с Шуэром ожидали его появления в резиденции главы ордена. Выйдя за порог, вдохнув свежий воздух этого ненастного утра, услышав стук дождевых капель по белому зонту, Шен осознал, что мир приобрел болезненную резкость. Его сознание обострилось, а мысли стали четкими и летали столь стремительно, будто обнаженные клинки в воинственном танце.
Шен пошел пешком, скрываясь под белым зонтиком, аккуратно обходя успевшие образоваться широкие лужи. Привычный вид на далекие горы застилала пелена дождя, она же скрадывала все обычные звуки, заглушая их монотонным гулом. Дождь стучал по камням моста, стучал по ткани зонта, стучал по листьям и травам, что покрывали пик Таящегося ветра, срывался в пропасть под мостом. Шен хотел было отодвинуть зонт и подставить под эти прохладные весенние капли лицо. Но тогда он бы весь промок и предстал перед Шуэром в неподобающем виде. Поэтому он лишь чуть замедлил шаг, наслаждаясь стуком, заглушающим мысли.
Когда Шен подошел концу моста, дождь прекратился. Шен сложил зонтик, сунул его за пояс и обнажил меч. И вновь мелочи заставили его подумать о Муане. Обнажив «Рушащий величие», Шен вспомнил о своем любимом «Смертельном лакомстве» и о том, что меч нужно забрать у старейшины пика Славы. Отчего-то это показалось ему отличным поводом для встречи. Эта мысль возникла прежде, чем он отдал себе в ней отчет. И Шен осознал, что надеется. Все еще очень надеется, что между ними все будет хорошо.
Потому что в другом случае…
Острое осознание так резко впилось в грудь, что он чуть не упал с меча.
Что, если все это к лучшему? Если Муан оставит его сейчас, если связь между ними будет разрушена — у Админа ведь не будет причин вредить Муану. Красная точка с надписью «цель» вновь будет направлена только на него. И… Это хорошо. Но… Он отчего-то был уверен, что в этой борьбе, без Муана, в полном одиночестве, он не захочет сражаться так отчаянно.
Муан… За все это время стал его поддержкой и надежным тылом. Даже когда Шен не рассчитывал на его помощь, он думал о том, к кому вернется. Даже эгоистично думая о себе, на деле Шен давно уже думал о «них». Будущее, в котором «я» и «он» превращается в «мы».
Любовь…
Решительность…
Эгоизм…
Любить по-настоящему — это готовность принять и всю боль потери.
Почему Шен осознал это лишь сейчас, когда Муан стал ускользать от него?
И он все раздумывал, пусть подсознательно, как ему поступить, как избежать боли. Но ответ в том, что боль никуда не денется. Потому что жизни с любимым человеком никогда не будет «достаточно». Еще день, еще час… Эта жажда останется, пока остается любовь.
Кто бы ни ушел первым, от старости или в бою — с уст того, кто остался, всегда будут слетать слова: «Ты мог бы прожить еще хотя бы год, хотя бы месяц, хотя бы несколько дней…».
«Не оставляй меня…»
На пике Золотой зари его встретили ученики-пажи прославленного главы ордена и проводили в гостиную, хотя Шен и сам не успел пока забыть, как туда добираться.
За низким столиком сидели Шиан и Шуэр. У Шена возникли смешанные чувства при виде этих двоих. С одной стороны, он все еще всеми силами предпочитал избегать Шиана, с другой — он был очень рад увидеть Шуэра, и вместе с тем в обоих случаях он ощутил себя подделкой, занявшей чужое место. С Муаном… он все же ощущал себя собой. С посторонними людьми это ощущение сохранялось с переменным успехом, но ярче всего он чувствовал себя обманщиком при встрече с этими родными оригинальному Шену людьми.
— Малявка! — радостно воскликнул Шуэр, поднимаясь на ноги.
Сердце приятно екнуло, когда Шен услышал это детское прозвище. Захотелось броситься к Шуэру и обнять что есть силы. Но это было бы как-то слишком. Шен воздержался от столь ярких проявлений чувств и просто с улыбкой поприветствовал брата.
Шуэр ничуть не изменился за время, что они не виделись. Все такой же широкий в плечах, все та же тяжелая мантия на плечах, короткие волосы, почти нетронутые сединой, и теплая улыбка, вызванная появлением Шена. Правда, последняя быстро поблекла, лицо сделалось обеспокоенным.
