Злодейский путь!.. Том 7 и Том 8 (СИ) - Моргот Эл

Муан и выразился так от злости, зная, что подобная фраза точно его заденет. И пусть он на самом деле не имел это в виду, реакция Шена не слишком странная? Не вина, не угрызения совести, а непонимание? Муан приблизился к нему, вглядываясь в глаза. Те так искренне и внимательно смотрели на него в ожидании ответа. Неужели он способен так искусно притворяться? Разве это возможно?

Увидев этот взгляд, Муан усомнился в словах Ми Лу. Нет, разве Шен мог так поступить? Нет…

Но проблема заключалась в том, что в глубине души Муан знал, что Шен на самом деле МОГ так поступить. Какие мотивы у него могли бы быть? Какие оправдания он мог бы использовать? Что сделал это ради его блага? Чтобы, не дай боги, слабый беззащитный старейшина пика Славы не подвергся нападению по его вине? Эдакое эгоистичное благородство? Или дело не в этом?

— Почему я не ощущаю твоих эмоций? — скрывая ярость в тихом тоне, произнес Муан.

Глаза Шена расширились, когда он услышал этот вопрос. Он быстро отвел взгляд, но Муан успел заметить в их глубине страх.

«И вот еще что… Ты не сможешь поведать об этих условиях кому-либо».

То, что сделала Ми Лу, это походило на какое-то сказочное заклятье, Шен сразу это почувствовал, и все же должен был попытаться. В надежде объяснить, Шен открыл рот, но в тот же миг по горлу словно полоснули ножом. От острой боли его глаза увлажнились.

Для Муана такая реакция была более чем странной. Он схватил его за плечо, и, надавив пальцами прямо на недавнюю рану, притянул к себе.

— Почему я ничего не чувствую?! — рявкнул Муан ему в лицо. — Разве это сейчас совсем не больно?!

— Н-не больно… — то ли эхом повторил, то ли ответил Шен.

Муан замер, вглядываясь в его лицо: в широко распахнутые глаза, чуть сведенные болезненно у переносицы брови, приоткрытые немного потрескавшиеся губы, легкий лихорадочный румянец на щеках. Чувства переполняли прославленного старейшину пика Славы, и чувства совершенно разные: как можно одновременно желать ударить его и поцеловать? И… стоит ему поддаться и осуществить последнее, все снова встанет на свои места? Будет по-прежнему?

Ведь не будет. И они оба об этом знают.

Иначе Шен улыбался бы и шутил, а не смотрел на него так отчаянно.

Огонь в глазах Муана выгорел, оставляя за собой лишь тлеющий уголек.

— Ты мог бы сказать мне, — отступив, произнес мечник. — Или, думаешь, у меня совсем нет гордости? Можно поступать как угодно, ведь я, в конечном итоге, все равно приму все? Ведь я сам сказал, что твоя жизнь для меня важнее всего, ведь сам признался, что… люблю тебя… так сильно… — последние слова давались Муану с большим трудом, — так сильно… что гордость…

В помещении повисло напряженное молчание. Муан опустил голову, а Шен, наоборот, поднял взгляд к потолку, стараясь сдержать рвущийся из груди крик.

— Это не так, — изменившемся тоном, жестко произнес Муан.

Шен даже чуть вздрогнул от этой резкой перемены.

— Я не позволю топтать себя. Даже тебе.

— Я… — Шен отчаянно пытался подобрать слова, которые могли бы хоть что-то улучшить.

Он вдруг осознал, что давно уже привык полагаться на связь, на то, что Муан почувствует его истинные эмоции, что бы он ни сказал и ни сделал. Как бы они ни ссорились, ни увязали в непонимании временами, Шен знал, что это пройдет, эмоции утихнут, а недопонимание разрешится. Но теперь, если связь и в самом деле будет разрушена, что, если это будет навсегда? Что, если Муан очнется от наваждения и осознает, что эти чувства никогда и не были реальными?

Губы Шена дрогнули, но он не произнес ни слова.

Муан тихо хмыкнул. Он ожидал от него куда больше слов. Ведь Шен обычно так красноречив, отстаивая свою позицию и объясняя мотивы. Но не сейчас. Сейчас ему нечего сказать.

Отвернувшись, Муан пошел прочь из черного замка.

Какое-то время Шен шел за ним. Он шел, и ему казалось, вот-вот он готов что-то сказать, оправдаться, остановить его, все исправить… Но… Шаг за шагом они шли через темные пустые коридоры. Гул шагов эхом разносился по замку. Шен набирал в легкие воздух и открывал рот бессчетное число раз, но ни одно слово так и не было произнесено вслух.

Наконец, они достигли холла. Сделав следующий шаг, Шен остановился, а Муан толкнул тяжелые входные двери.

— Тогда у источников…

Двери с тихим скрипом закрылись за прославленным мечником.

— …Я был искренен.

Шен механически вернулся в комнату для чаепитий. Угли в жаровне не давали комнате погрязнуть во мраке окружающей ночи. Шен щелкнул пальцами, и фонари в окнах зажглись синим светом.

Он сел на диванчик и уставился в одну точку. Со временем осознал, что смотрит на пирог, нетронутым стоящий на столе.

«Он ведь так и засохнет», — подумалось Шену. Отчего-то это показалось ужасно несправедливым. Он наклонился к столу и отломил большой кусок пирога.

«Не так уж плохо, — откусив кусочек, подумал Шен. — Очень… очень даже вкусно».

Он вдруг осознал, что смачивает пирог слезами.

Лучше бы Муан кричал. Лучше бы его ударил. Выплеснул свой гнев. Это… Шен осознал, что ни разу не видел Муана, разочаровавшегося в нем. Злящегося на него — да, частенько. Но этот потухший взгляд… Он словно принял все. И больше решил не бороться.

Доев ту часть пирога, что отломал, Шен уставился в темноту и остро осознал, что ему надоело, что его жизнь постоянно кто-то пытается контролировать. Сперва Система, и с этим в какой-то мере пришлось смириться. Затем стал вмешиваться Админ, но Шен позволил себе надеяться, что когда-нибудь сможет выиграть — и это все закончится. Ми Лу со своими приколами ворвалась как некое форс-мажорное обстоятельство, и Шен, наконец, понял, что это никогда не закончится. Вечно будет появляться что-то еще, кто-то еще, одна проблема будет сменяться другой и жизнь, о которой он грезит, так и останется «когда-нибудь потом».

Неспособность контролировать ничего вокруг — это нормально. Но он и самого себя не может контролировать.

Внутри него разгоралась злость. Что? Какая-то чертова пилюля будет диктовать ему будущее? Или какая-то чертова «богиня»?

Энергия тлела внутри него, разгоралась с каждой минутой и выгорала с каждой минутой. И он просто должен взять этот процесс под контроль. Он сам избавится от последствий.

Шен опустился на колени, сел в позу дня медитаций и выставил перед собой руки, концентрируя между ладоней духовную энергию. Мерцающее ядро. Шен толком не изучил свои новые возможности с тех пор, как сформировал его. И сейчас он не хотел знать, возможно ли то, что он собирается сделать. Он просто сделает это возможным.

Минута проходила за минутой. Сперва Шен не мог избавиться от мыслей, но со временем ему удалось погрузиться в медитацию. Сила, что была скрыта внутри. Энергия, которую ему удалось подчинить. Но… удалось ли?

Постепенно над кожей стала подниматься черная аура. Она окутывала его единым пологом, и вот — вспышка — по глазам Шена ударил мерцающий свет, а тело словно объяло белесое пламя. Мгновенно воздух исчез, стало нечем дышать, ему показалось, что он вдохнул огонь. Шен закашлялся, уперевшись руками в пол.

Он перевел взгляд на свои руки. Те окутывала тьма, на острых гранях которой вспыхивал мерцающий свет. Это было так жутко, словно он горит. Словно он сгорает в этой тьме. Он сделал что-то не так, сила, которую он не способен ни понять, ни контролировать, охватила его тело и… и…

Шену потребовалось время, чтобы успокоиться. Энергия, казалось, сквозь поры кожи впиталась обратно внутрь него. Что не так? Что он сделал не так? Шен не понимал.

И было так страшно делать еще одну попытку.

Но позволить Ми Лу победить, смотреть в глаза Муану, больше не чувствуя ни единой его эмоции, — было еще страшнее. Поэтому он выпрямился, вновь сел в позу для медитации и продолжил свои попытки.

Что ж, за эту ночь Шен познал одно: даже страх сдается и отступает перед усталостью. Он растянулся на ковре перед жаровней, не замечая ее тепла. Он ощущал лишь жар собственного тела, больше не чувствуя ничего.