Юрий Погуляй - Компас черного капитана
После тихой и спокойной жизни на ферме, после яркого и праздничного Торгового района - Трущобы встретили меня угрюмо. Мрачное место. Злое. Нехорошее. Подозрительные люди, прячущиеся от бури в отворотах, следы разрухи, пожираемые воющей стихией, мельтешащей в свете уцелевших фонарей.
Однако я отбросил все мысли, когда оказался в знакомом, богатом на ароматы зале таверны. Лавки уже стояли у помоста, в трактире неторопливо собирался народ, скучали бардеры. Эльма на месте не оказалось, и потому я поспешил в родной коридорчик, к двери Лайлы.
Там я торопливо, вслушиваясь в тишину ее покоев, достал цветок и, затаив дыхание, постучался.
- Эльм? - немедленно ответил голос моего ангела. Я поморщился, но ответил:
- Нет, это Эд, госпожа Лайла.
Дверь отворилась, и на пороге появилась Она. Я зажмурился, впитывая сердцем ее внутренний свет и запах духов.
- Эд? - непонимающе улыбнулась она. Мне показалось, что, несмотря на повязку - она видит меня.
- Я… - во рту пересохло, слова, красивые слова, которые я готовил всю дорогу, вдруг стали глупыми и вылетели из головы напрочь. - Я так люблю ваши песни, госпожа Лайла. Я… Это…
- Спасибо, - она чуть кивнула. Ее мысли крутились вокруг предстоящего выступления, но она терпеливо слушала мое мычание.
- Я принес вам это… - я торопливо сунул ей в руки цветок. О, как меня заворожила та смесь чувств, которую испытала сказительница, поняв, что у нее в руках. Девушка медленно поднесла дар к носу, тихонько, осторожно вдохнула запах.
Я качался, как пьяный, едва удерживаясь от глупостей. Что творилось в ее душе! Словно вместо маленького цветочка я принес ей божественный свет. С неописуемым восторгом Лайла промолвила:
- Я так тронута, маленький Эд.
Это меня покоробило. Я не маленький!
- Так приятно… - она еще раз вдохнула аромат Солнечных Глазок. - Светлый Бог, с какой радостью я бы постояла тут еще немного, вкушая запах старого лета, маленький Эд. Но мне надо идти на сцену. Ты… Ты не поможешь мне?
Она протянула мне цветок и склонила голову. Я понял ее без слов. Светлый Бог, как колотилось мое сердце и как тряслись руки, но я справился. Сказительница выпрямилась. Солнечные Глазки гордо угнездились среди волшебных волн ее волос. Белый огонек жизни в черном море вьющихся локонов.
- Не проводишь меня, юный Эд?
Я взял ее за руку. Мне хотелось закричать, как же я люблю ее. Хотелось петь об этом. Хотелось выйти на помост вместе с ней и на весь зал признаться ей в любви.
Но я всего лишь довел ее до выхода на сцену, а затем вернулся в общий зал и все представление простоял у стены, слушая голос женщины, чистота души у которой была ослепительней дикого снега.
Сегодня она пела так проникновенно, так ярко, что к концу первой песни я обнаружил, что у меня на глазах стоят слезы, и торопливо смахнул их. А после представления, когда Лайла удалилась под шквал аплодисментов, разбавленный воем вьюги, я решил отыскать Эльма. Кроме цветка, за пазухой у меня хранился кошелек с пятью монетами. Часть нашего с Фарри долга. Толика выкупа за компас.
Но силача нигде не было, и тогда я решил опять зайти к Лайле.
Маленький, глупый, влюбленный мальчик…
Я только подходил к ее двери, как та распахнулась, и на пороге возник Эльм. Вены у него на лбу вздулись, морщины стали еще глубже, а кожа раскраснелась.
- Я принес деньги, - испуганно сказал я. Настроение у силача было жуткое. - Немного… но…
- Эльм! Вернись, пожалуйста! - потребовала Лайла. Из нее исчезла мягкость, и я понял, что между девушкой и моим бывшим спутником произошла размолвка.
- Давай сюда! - процедил Эльм и протянул свою огромную лапу. Я вложил в нее кошелек, и в следующий миг силач со всей силы ударил меня по лицу. В глазах потемнело, пол прыгнул мне навстречу.
- Эльм! - закричала Лайла.
- Не суйся к ней, собачий сын! - прорычал Эльм и со всей силы пнул меня ногой по ребрам. От боли я вскрикнул, попытался закрыться от следующего удара. Силач саданул меня по голове. В шее что-то хрустнуло, мир поплыл у меня перед глазами.
- Эльм, - словно сквозь вьюгу донесся до меня крик Лайлы. - Перестань немедленно!
Но силач не мог остановиться, он избивал меня, скорчившегося у стены, и как заведенный повторял:
- Не лезь к ней, не лезь! Не лезь!
- Все кончено, Эльм!
Град ударов иссяк. Силач застыл, как громом пораженный, обернулся. Сквозь розовую пелену я увидел, что Лайла стоит на пороге, и лицо ее искажено непривычным гневом.
- Что? - тупо спросил Эльм.
- Все кончено. Уходи. Твоя ярость никогда не утихнет. Я не хочу больше тебя видеть!
- Это ты из-за сопляка? - опешил Эльм. Он испугался, по-настоящему.
- Он же ребенок, Эльм… Ты опустился до того, чтобы избивать ребенка! Ты просто ненормальный, Эльм! Уходи прочь!
Ее слова ранили меня сильнее ударов силача. Я не ребенок. Я не хотел быть таким в глазах Лайлы. Преодолевая боль, я попытался подняться.
- Лайла… - протянул Эльм.
- Все, Эльм. Я долго терпела. Уходи.
Силач несколько секунд стоял, словно его поразило молнией, а затем молча ушел.
- Эд, ты здесь? - Лайла слепо смотрела в коридор, в мою сторону.
- Я… - прохрипел я. - Я не ребенок…
- По сравнению с Эльмом ты ребенок, Эд… Прости, что так вышло. Я не думала, что он способен ТАК отреагировать на твой чудесный подарок. Прости меня, пожалуйста.
Цветка в волосах у нее уже не было. Скорее всего, Эльм сорвал его в припадке ярости. Я встал на ноги, придерживаясь стены и не находя сил на злость. Меня мутило. Голова кружилась. Запахи с кухни казались омерзительными.
- Дай мне руку Эд, - попросила Лайла.
Стоило больших трудов пройти несколько шагов к ней. Я с тоской понял, что не дойду до фермы в таком состоянии.
- Я люблю вас, госпожа Лайла, - вырвалось у меня.
- Не представляешь, как часто я это слышу, - фыркнула девушка, хотя мои слова ее тронули. - Дай мне руку, Эд. Ты не сможешь идти. Отдохнешь у меня в комнате.
Я не мог поверить своему счастью. Она приглашала меня к себе в комнату.
- Я не ребенок, госпожа…
- Перестань, Эд, не называй меня так, - тихо и тепло сказала она. - Просто Лайла, хорошо?
Она взяла меня за руку и повела внутрь. Слепая - зрячего.
- Ложись…
В ее комнате было чисто и опрятно. И пусто. Кровать, очень большая кровать, скромная вешалка, массивный сундук. Смятые Солнечные Глазки валялись на полу.
- А вы, госпожа…
- Хватит Эд, госпожавкать! Я думаю, мастер Райдэлан найдет мне угол. Отдыхай. Тебе что-нибудь нужно?
Из разбитого носа лилась кровь. Я запрокинул голову, всхлипывая, и неловко присел на краешек кровати.
- Воды бы, а то я все здесь испачкаю.
- Эх, горе-ухажер, - улыбнулась Лайла и вышла, придерживаясь правой рукой за стену.
Тьма ушла из нее вместе с поверженным Эльмом.
Лайла вернулась вместе со служанкой, которая причитая и понося силача грязными словами, омыла мое лицо теплой водой. А потом, увы, я просто уснул, провалившись в болезненную дрему. Я даже не попрощался со сказительницей. Не сказал ей, что ничего не требую. Просто пусть она поет дальше, а я буду слушать где-нибудь в зале.
Я ничего не сказал.
Наутро пришел второй вышибала Райдэлана, Ноулз. Здоровый и косматый, как медведь, он остановился на пороге и пробубнил:
- Ну что, боец, готов к походу? Буря улеглась, но хозяин велел тебя проводить, куда тебе надо. Впрочем, я вижу, этот ублюдок тебя знатно отделал, ты и по хорошей погоде один не доберешься.
Я понял, что слухи о моем избиении разлетелись по всей таверне.
- Эльму хорошо досталось, если хочешь знать, - сказал Ноулз. Он был бородат, а глаза его запали так глубоко, что казалось, будто он красит веки тенями. - Этот психованный кретин, правда, заслуживает большей взбучки, но в метель даже путевой столб радость, верно, да?
Он с неуклюжей заботой помог мне одеться.
- Гнать его надо отсюда. Никогда не прощу, как он Святу руки поломал. Свят хороший парень был, не то, что этот… - пробурчал он. - Ну, боец, идем?
Я кивнул. Все тело болело. Хотелось опять лечь, залезть под одеяло и спать, пока все не вернется к тому, что было вчера утром, когда я был бодр и полон сил. При дыхании болели ребра, голова все еще кружилась.
- Давай, обопрись на меня что ли…
Мы вышли в коридор, медленно прошли до общего зала. И там столкнулись с Эльмом.
- Шестьдесят монет, собачий сын, - сходу сказал тот.
- В сторону отойди, а то, клянусь Темнобогом, я сдерживаться не стану, - заворчал Ноулз.
- Не с тобой говорю! - Эльм посмотрел на меня. - Я погорячился, но и ты неправ. Твой долг шестьдесят монет.
- Но я же отдал тебе пять… - просипел я, с ненавистью глядя в его близкопосаженные поросячьи глаза.
- И должен еще шестьдесят.
- Ты чего, еще и деньги вымогаешь, что ли? - начал звереть Ноулз.
