Илья Одинец - Импланты
— Температуру мерили?
— Мерила. Час назад.
— Гм, принесите, пожалуйста, термометр, мне кажется, у него жар.
Сеченов повернулся к Блэйну, отгородившись от посторонних взглядов собственной спиной. Он слышал, как нянечка выдвинула ящик тумбочки, как чем-то шелестела, как негромко выругалась, наткнувшись в темноте на что-то острое, и ухмыльнулся.
Блэйн спал. Простыня на его груди равномерно вздымалась и опадала, глазные яблоки под закрытыми веками были неподвижны, организм получил большой стресс и теперь спешно восстанавливал силы, не тратясь на сновидения.
Из кармана халата Евгений Михайлович достал небольшую капсулу. Приложил ее к запястью певца и нажал. Тонкая игла проникла в вену и впрыснула содержимое капсулы в кровь. Через полчаса яд разложится на составляющие, одно из которых, при соединении с обезболивающим, превратится в другое не менее сильнодействующее лекарство. Врач, который сделает укол, совершит грубейшую ошибку — «перепутает препараты» и убьет пациента безобидным обезболивающим.
— Вот, нашла.
Нянечка подошла к Сеченову, и тот подвинулся, чтобы женщина могла добраться до единственного не забинтованного уха Блэйна. Трубочка вошла в ухо молодого человека, миниатюрный прибор негромко пискнул, и на дисплее появились светящиеся цифры.
— Нет, температура в норме.
— Значит, мне просто показалось. Спасибо. Если что, сразу зовите.
Евгений Михайлович вышел из темного помещения реанимации и отправился в свой кабинет. Он дождется, пока подействует лекарство, а потом отметит еще одну смерть никчемного человека.
* * *
Хоть Сеченов и сторонился журналистов, они сами находили его. Евгений Михайлович считался слишком ценным человеком, и деятельность его носила такой характер, что не воспользоваться моментом и не устроить из очередного превращения политика или актера в импланта грандиозную шумиху было нельзя.
Сам нейрохирург старался держаться в тени, но его имя не сходило с газетных и журнальных страниц, а уж осветить лотерею Сеченова было святым делом даже для самой завалящей из желтых газетенок.
Каждые полгода Евгений Михайлович устраивал лотерею: выбирал троих счастливчиков из числа тех, кто не имел возможности оплатить операцию, и спасал им жизнь. Конечно, ни о какой установке дополнительных имплантатов речь не шла. Во-первых, для Сеченова это являлось искуплением грехов, и новым убийствам на бесплатных операциях места не было. Второй причиной того, что «бесплатникам» не доставались имплантаты силы и прочие необязательные, но приятные гаджеты, была дороговизна последних. А третьей, самой главной и всеми силами пропагандируемой причиной, была бесполезность «читателя» и прочих штучек. Замена сердца, удаление опухоли головного мозга, восстановление отсутствующей или нерабочей конечности гораздо важнее «суперсилы». Это единственное, чем Евгений Михайлович с удовольствием делился с журналистами.
Вначале, когда так называемая лотерея только зародилась и не успела превратиться в постоянно действующую, все происходило очень просто и скромно. Сеченов определялся с типом операций, доставал соответствующие имплантаты, объявлял о своем решении газетам, чей тираж составлял более миллиона экземпляров, и повторял на сайте собственной клиники, а также в «Вестнике медицины». Потом случайным образом выбирал трех человек из числа подавших заявки и объявлял имена счастливчиков.
Позднее, когда Евгений Михайлович стал знаменитым, средства массовой информации решили сделать из лотереи настоящее шоу.
Сначала нейрохирург отказался от телевизионной трансляции, а потом махнул на журналистов рукой. Дело важнее. Если с помощью телевидения о его благотворительной акции узнает больше нуждающихся, он будет только рад. Впрочем Евгений Михайлович не преминул поставить ряд условий: лотерея не должна превратиться в шоу, должна идти в лучшее эфирное время и транслироваться по всем центральным каналам. Сеченов не желал озолотить какую-то одну телекомпанию, он хотел донести информацию до максимально возможного числа зрителей.
Лотерея доктора Сеченова состояла из двух частей: первая определяла вид операции: пересадка сердца, замена почек искусственными аналогами, или удаление опухолей головного мозга. После этого людям давался месяц, чтобы в специальном почтовом ящике оставить заявку. Евгений Михайлович требовал немного: на обычном листе разборчиво написать имя, фамилию, отчество пациента, возраст, контактные данные и кратко указать диагноз.
С электронным ящиком он не связывался, иначе его завалили бы нежелательными сообщениями, к тому же врач хотел гарантии, что счастливчик доберется до его клиники и нейрохирургу не придется выбирать другого человека, который также может оказаться иногородним или даже иностранцем. Евгений Михайлович проводил отбор из тех, кто лично или через знакомых в городе опустил бумажку с именем в почтовый ящик.
Во второй части шоу определялись три победителя. С этим тоже проблем не возникало: из огромного крутящегося барабана с заявками Сеченов по очереди вытаскивал листы и в прямом эфире звонил победителям, дабы убедиться, что за анкетой стоит реальный нуждающийся в помощи человек, а не шутник, решивший ради смеха опустить в почтовый ящик Евгения Михайловича анкету своего здорового друга.
— Добро пожаловать на очередной розыгрыш жизней! — пошутил ведущий — яро-рыжий клоун в белом костюме с огромными оранжевыми помпонами вместо пуговиц.
Сеченов поморщился. Он не понимал, почему его «шоу» должен вести именно клоун, ведь вопрос, решаемый здесь, очень серьезный — вопрос здоровья, вопрос жизни и смерти. Организаторы же придерживались иной точки зрения:
— Вы, Евгений Михайлович, свою задачу выполняете: оповещаете людей о возможности бесплатных операций, а мы выполняем свою задачу: обеспечиваем высокий рейтинг. Клоун призван немного развлечь публику, чтобы ваша лотерея не превратилась в розыгрыш «Спортлото» — не стала скучной и неинтересной. Программу должны досмотреть до конца.
— Ее и так смотрят до конца, — возражал Сеченов. — А вы неоправданно увеличиваете эфирное время этим клоуном и рекламной паузой. Лотерея — минутное дело, а вы превращаете ее в целое шоу.
— Вам же лучше. Меньше риска, что заинтересованные люди не пропустят ничего важного.
Сеченов махал рукой, позволяя организаторам делать все, что им вздумается, и тихо стоял в сторонке.
Сейчас Евгений Михайлович ждал за кулисами, пока клоун закончит кривляться и предоставит ему слово.
Студию оформили в карикатурно-больничном стиле: белые стены с нарисованными дверями и надписями: «ЛОР», «Окулист», «Терапевт», картонные силуэты врачей в белых шапочках с яркими малиновыми крестами и медсестер с огромной грудью и в халатах, едва прикрывающих сексапильные попки.
В центре студии стояли два белых кресла: одно мягкое, обитое натуральной кожей, второе — врачебное, наподобие кресел в стоматологических клиниках — с подлокотниками, подголовником и подставкой для ног.
Между креслами стоял огромный «барабан» — вырезанный из пластика круг с нанесенными символами. Сейчас он был закрыт простыней, но когда придет время определить тип операций, которые будет проводить Сеченов, простыню снимут.
На свои шоу, равно как и на другие общественные мероприятия, Евгений Михайлович надевал белый костюм и белые лакированные ботинки. Он не боялся быть немодным и носил то, что нравилось, ведь главное не то, что человек носит, а то, что этот человек делает. А Сеченов делал доброе дело. По крайней мере, сейчас.
Клоун между тем закончил кувыркаться и театрально выставил руку, представляя главного героя лотереи.
— Внимание! Барабанная дробь! Пришла пора показать зрителям нашего доброго доктора Айболита! Евгений Михайлович Сеченов!
Трубачи, казалось, выдохнули в свои инструменты рекордный объем воздуха, от звука фанфар у хирурга едва не заложило уши.
Следуя сценарию, Сеченов вышел на сцену. Клоун его сопровождал.
— Присаживайтесь, — предложил оранжевый, указывая на врачебное кресло. — Ой, нет! Вы же доктор! Это мое место.
Клоун ненатурально засмеялся и плюхнулся в зубоврачебное кресло, Сеченов опустился в кожаное.
— Доктор, у меня болит нога, вы справитесь с этим? — клоун вытянул в сторону Евгения Михайловича ногу в огромном оранжевом ботинке.
— Справлюсь.
По сценарию Евгению Михайловичу полагалось улыбнуться, но он не смог. Его тошнило от рыжего уродца с обезьяньими манерами. Хирург отвернулся к камере и, нарушая задуманный порядок, произнес:
— Мы не будем больше тянуть с самым главным и отправим клоуна в отставку. Гм, медсестра-клоунесса, которая должна выйти через минуту, нам тоже ни к чему. В конце концов, вы смотрите эту передачу не ради развлечения. Предлагаю сразу перейти к барабану.
