Ярослав Коваль - Восторжествовать над демоном
— Плюнь. Очень понимаю это твоё желание. Плюнь. А потом подумай о том, что обида — просто чувство. Тебе нужно выбраться отсюда, плевков для этого недостаточно. Твоё освобождение важно и для Терры.
Делая вид, что пытаюсь совладать с собой, я молчал какое-то время. На самом деле все решения уже были приняты.
— Я должен подумать.
— Догадываюсь, как тебе сейчас трудно. Действительно, обдумай. Поверь, другого способа выбраться на свободу и вернуть себе потерянное не существует. Если тебе поверят, ты ещё сможешь снова подняться. И намного больше, чем раньше.
— Думаю, тот, кто хочет поверить в моё властолюбие, тот поверит в любом случае. А ведь это забавно… Знаешь, я взялся бы добиваться высшей власти только в одном случае: если бы мне банально не оставили другого выбора. Зачем нужны эти гонки к вершине? Я не рождён для подобной жизни. Всё, чего хочу — жизнь лучшего в своём роде мастерового, у которого заказы всегда в избытке, к которому в очередь встают, и, естественно, платят соответственно. А политический галоп… Зачем вам нужно втягивать меня в это?
— Поверьте, Лексо, у вас получится прийти к вашему идеалу. Курии он бы тоже понравился больше всего. Теперь нам надо просто сделать всё, чтоб в него поверили не только вы. Но и все остальные.
— Не надо объединять меня с собой. Вы мне не союзник, Коинеру. И больше не будете другом. Считаете, я кому-нибудь теперь смогу верить?
— Вы сможете, Лексо, конечно. Всё забывается, всё сглаживается. Просто вам сейчас нужно согласиться и сделать шаг нам навстречу.
— Интересно, почему это я должен делать какие-то шаги. — Чародей пожал плечами. — Да ладно, говори без стеснения. Я человек простой. Светскому обхождению не обучен. И мы просто треплемся.
— Потому что ты один. Ты сейчас в оппозиции к целому миру, ко всему Монилю. Согласен, часть вины за это лежит на нас, но и ты со своим максимализмом поучаствовал в создании всей ситуации…
— Вот как!
— Лексо, у тебя ещё есть выход. Зря ты стал себя хоронить. Ты ведь нужен Монилю и знаешь об этом. И мог бы на это опереться.
— Отлично. Замечательно. Я подумаю, как бы ещё повернуться, чтоб вам было удобней меня использовать… Кроме шуток. Допустим, поразмышляю. Но и вам нужно подумать о том, что вы делаете с собственным миром. О том, что сейчас отсекаете единственную его надежду на выживание. На путь из ямы, куда, между прочим, вы же себя и столкнули.
И я отвернулся от Коинеру, изнемогая, как буриданов осел, между двумя противоположными желаниями: аккуратно потянуть время и дать моим друзьям возможность довести начатое до конца, либо всё-таки бросить в лицо людям, которые меня здесь держат и ещё смеют на что-то претендовать, пару сотен крепких слов.
Последнее искренне, но глупо. Думаю, они и так отлично понимают, что я за человек и что о них думаю. Чем я собираюсь их удивить? Нет, надо взять себя в руки. Надо согласиться на работу в области Корстай, и, может быть, даже отказаться от идеи немедленного бегства из центра тамошнего зева. Бежать с гарантией я смогу только в демонический мир, а выбираться оттуда может быть трудно. Тогда мои ребята надолго останутся без моей поддержки. Возможно, они смогут освободить меня раньше.
Интересно, что у них за план?
Надо подождать и посмотреть.
Ещё день миновал прежде, чем знакомое многообещающее чувство снизошло на меня. Теперь, похоже, Саша действовал уже более уверенно — и более осторожно, в какой-то момент я сумел это оценить. Ощущение присутствия было настолько отчётливо, что я даже попытался было заговорить с другом, но потом испугался: как проконтролировать своё тело, чтоб не заговорить наяву? Тогда охранник окажется в курсе всего. Надо сперва убедиться, что этого не произойдёт, что наше с Сашкой общение безопасно.
Попробовал воздействовать мысленно, но засомневался, есть ли результат — в ответ не пришло ни единого чёткого образа. Даже признаки попытки отсутствовали. Ладно, посмотрим, что будет дальше.
А дальше я увидел перед собой Дмитрия.
— Привет. Привет, Лёша. Не обижайся, но я отговорил Леонида от идеи рассказать тебе суть наших планов. Всякое может быть. Нет ли каких-нибудь признаков, что люди, которые тебя держат, догадываются о нашем общении?.. Как я понял, способ сказать «да» или «нет» только один. Значит, будем действовать по-старому: «нет» — это продолжение контакта, «да» — его разрыв. Значит, спрашиваю: подозревают ли злоумышленники, что мы общаемся?.. Просто отлично. Видимо, куриалы, которые тебя пленили, хотят получить всю информацию, которой ты владеешь, но можешь ли ты её им предоставить? Можешь?.. Нет, я понял. Ясно. Знаешь ли ты, где именно тебя держат?.. Тоже нет. Очень жаль. Значит, сделаем так: мы будем собирать информацию, насколько это будет возможно. Видимо, Саша не может посмотреть на происходящее вокруг тебя из-за того, что место, где тебя держат, магически блокировано. Но есть шанс, что в какой-то момент тебя захотят перевезти в другое место. Саша будет как можно чаще идти на попытки контакта с тобой. Возможно, как раз на подобный момент он и попадёт. Есть такой шанс. В этом случае ты позволишь ему видеть то, что видишь ты. Полностью впустишь его в своё сознание. Думаю, ты сможешь рискнуть, верно? Согласен?
— Конечно, — пробормотал я, открывая глаза, чтоб уставиться в красивую чёрную стенку. Всё нормально, я вовремя успел выскочить обратно в тиски тюремной камеры…
Глава 8
ВСЁ ПРОСТО
Плен длился, и, хотя присутствие Саши я часто ощущал, дальше ощущения дело не заходило. Всё верно, уговор есть уговор. Даже лучше, если б он поспал как следует и пока поберёг силы… Жаль, что подсказать это ему я не в состоянии… Но именно сейчас, когда появилась хоть слабая, иллюзорная, но надежда на спасение, воля ослабла. Трудно было продолжать игру в «я постараюсь» там, где никаких перспектив не видно, и скоро это поймут все. Ведь местные маги — умные, знающие и квалифицированные люди. Черновики заканчивались, перевод получился дурацкий… Естественно, ведь аин писала всё это много веков назад, для себя, да потом ещё переписчики исковеркали. А потом я постарался.
Зато для себя многое понял, во многом разобрался. Руки чесались взяться за работу, пока ясность образов не померкла. Пока я ещё представляю, как именно надо приступать к делу, с чего начинать, но изложить суть письменно не смогу — даже для того, чтоб самому себе облегчить задачу. Я увязал всё глубже и глубже в болоте чужих предположений и надежд, а заодно и собственных уловок. Ещё чуть-чуть, и начну путаться, кому что сказал, кому на что намекнул, и меня поймают на оговорке.
А это, думаю, верная смерть.
— Передай начальству, чтоб хотя бы поверхностно держали меня в курсе насчёт открывающегося зева, — в какой-то момент заявил я охраннику. — А то, в конце концов, соберутся везти меня туда, мир из жопы вынимать, так чтоб я на месте драгоценное время не тратил.
Естественно, истукан сделал вид, будто я общался с кем-то другим, со стенкой, например, или с бумагами. Но очевидно, что моя просьба доберётся до адресата. Посмотрим, к чему она приведёт. Рисуя на листках приблизительные схемы нового источника (и греша огромным числом условных обозначений всех мастей, который, будем надеяться, монильцы не сумеют понять, ведь у них совсем иной культурный багаж), я беспокойно ждал, когда же нервы у моих пленителей сдадут. Это их мир, их драгоценная родина. Им и надлежит за неё волноваться.
Один раз контакт с Сашей продлился дольше, чем обычно. Я как раз засыпал, лежал физиономией в стенку и потому спокойно ждал, чем всё закончится — вдруг мои ребята хотят мне что-нибудь сообщить, болван-охранник вряд ли заметит какую-либо странность. Меня удивило то, что на этот раз друг просто сидел и смотрел телевизор. Новости. Нахрен мне новости?.. Кстати, любопытно. С каких это пор наши телеканалы рассказывают о монильских проблемах? В Мониле, значит, проблемы. Беспорядки, оказывается. В крупных городах народ организовывается и протестует — интересно, против чего?
Саша слегка подался вперёд и сделал погромче. Он определённо догадывается, что я слушаю. Но уже мгновение спустя я забыл об этой мысли, потому что с экрана прозвучали рассуждения диктора о причинах монильских беспорядков. Прозвучало моё имя. Как любопытно! Белокурая, очень милая дикторша с восхитительным бюстом искренне уверяла, что граждане соседнего мира глубоко возмущены моим заключением под стражу и требуют немедленного моего освобождения.
Это почему ещё, а? Ну, то есть почему, милая куколка говорит об этом с экрана нашего русского телевизора — очень даже понятно. Я свой, я, как понимаю, уже довольно известная личность, моё участие в монильских событиях всегда будет преувеличено. С наших самодовольных дуболомов станется представить дело так, будто из-за моего исчезновения весь Мониль единым фронтом готов жизни свои положить на алтарь. Действительность, думаю, их мало волнует.
