Даниил Аксенов - Проект «Справедливость»
- Закрывайте! - крикнул я.
Дверца с грохотом захлопнулась, запах старого помещения исчез почти сразу.
- Увидели что-нибудь? - поинтересовался баронет, трогая седой ус, печально свисающий вниз.
- Да. - ответил я. - Это довольно необычный шкаф. Его стенки изнутри сделаны словно из кирпича.
- Рассмотрели, значит, - вздохнул Ирвинг. - Острый у вас глаз, Глеб! Когда я впервые увидел шкаф изнутри, то подумал, что кто-то умудрился притащить сюда часть стены из старого города.
Баронет внимательно посмотрел на надпись 'Д. Ж. Моррисон' и внезапно спросил:
- Как вы думаете, Глеб, старый город - это ад?
Я ожидал, что такая тема всплывет, и не удивился вопросу.
- Полагаю, что нет, хотя очень похож. Невероятно похож! Но все-таки нет, не ад.
- Почему так думаете? - с любопытством поинтересовался баронет.
- Во-первых, туда попадают живые. Во-вторых, оттуда можно выбраться. Это не то, что я знаю об аде. Но есть еще и в-третьих.
- В-третьих?
- Я не верю в ад, баронет. Пожалуй, это - самое главное. Хотя разговоры о старом городе пару раз поколебали мои убеждения. Слишком уж он похож!
Ирвинг подумал и кивнул. Его щека вновь начала дергаться.
- Извольте отужинать, Глеб. И вы, госпожа! Прошу вас.
Я согласился, нетерпеливое любопытство овладело мной. Мы пошли в столовую, по пути наведавшись в кабинет хозяина особняка. Там в больших коробках хранились материалы дел о загадочных убийствах в Москве и Подмосковье. Земные оригиналы наверное были напечатаны на принтере или машинке, но Лим превратил текст в рукописный шрифт, а фотографии - в гравюры. Гравюры и рисунки были настолько высокого качества, что изображенное на них ужаснуло даже меня, привыкшего ко многому. Если убийствами занимался маньяк, то это был очень больной маньяк. К сожалению, о самом убийце было мало что известно. Иванна сказала, что некоторые жандармы, оказавшиеся на местах событий, сумели почувствовать след от могущественного артефакта, который действовал как Серебряная роза. В этом не было ничего удивительного: только Серебряная роза дозволяет применять магию на Земле.
Глядя на разорванные, а иногда и на заново сшитые тела, я подумал, что пожалуй займусь этим делом. Губернатор ведь считает, что это мне по силам, иначе не стал бы устраивать спектакль с детективным агентством. На моем месте любой честный человек не упустил бы шанс найти убийцу. Губернатор - существо старой закалки, иногда мыслящее очень прямолинейно. Если есть убийца, значит, с ним должен бороться сыщик - видимо, так рассуждал мой подземный учитель.
Ужин был очень роскошен, но снова напомнил мне о губернаторских угощениях. На столе даже лежал запеченый поросенок с солонкой в зубах. Поразительно! Если я невольно подражал губернатору в интонациях, то Ирвинг сознательно пытался добиться сходства в привычках и обстановке.
Наш разговор тек неспешно. Иванна то ли флиртовала со мной, то ли пыталась показать баронету силу наших с ней дружеских отношений. Эта девушка уже два раза удивила меня. Первый раз тем, что оказалась замешанной в предательство, а второй - с каким пиететом воспринимала титулы Лима. Она просто восторгалась их обладателями, как маленький ребенок восхищается разноцветными стеклышками.
За ужином выяснилось, что Ирвинг - большой знаток местной истории, а она была прелюбопытной.
Начну с того, что двести лет назад Лим не был тем Лимом, который я знал. Он состоял целиком из старого города и ратуши, в которой правил губернатор. Вся остальная высшая знать ютилась в своих поместьях, пусть больших, но несопоставимых по значению с Лимом. Почему же этот город так важен? Ответ банален: Лим - транзитная станция, как метко выразился Ирвинг. В этот мир невозможно попасть и из него невозможно выйти, минуя Лим. Как у всякой станции, здесь есть диспетчер и таможня, правда, в одном лице. Это - Привратник. Привратник словно обыскивает нас, отнимая опасные предметы и заменяя их равноценными.
Еще двести лет назад в Лиме обычные люди не жили. Да и как можно жить в старом городе? Там хорошо получается только умирать. Ирвинг долго и безуспешно рассказывал, откуда в мире Лима взялся обыкновенный человек, но в конце концов принес старинную цветную гравюру. На ней были изображены люди, одетыми в то, что показалось мне белыми обтягивающими рабочими комбинезонами.
'Перволюди, - сказал баронет. - Их никто не видел воочию, но все так называют'.
Откуда взялись перволюди, он тоже не знал и быстро вернул разговор в русло знакомых событий.
Титулованным особам не нравилось положение, когда Лим, такой лакомый кусок, контролирует лишь один губернатор. Они вступили в заговор и заключили пакт, по которому Лим объявлялся нейтральной территорией. Губернатору, понятное дело, этот пакт не понравился, но противостоять объединенной мощи знати было немыслимо. Они обрушили старый город вниз и буквально взгромоздили новый Лим поверх. Губернатор оказался в ловушке, из которой для него не было выхода. Ему оставалось только вынашивать планы мщения и отправлять наверх своих учеников.
Ирвинг считал, что вынужденное заключение губернатора немного увеличило его силу. Тот научился создавать убийц магов, чего никто больше не мог. Вообще, Ирвинг говорил о личной мощи титулованных особ с осторожностью. Ему казалось, что раньше, давным-давно, каждая из этих особ была более могущественной, чем сейчас. Доказательства баронет черпал из письменных источников, по которым выходило, что в незапамятные времена тот же маркиз Ори мог сделать такое, что сейчас сделать уже не в состоянии. Почему титулованные особы утратили часть могущества, было неясно, но поговаривали, что где-то остался некий принц, сохранивший былую мощь в полном объеме. Его никто не видел, и где и почему он прячется - тоже было непонятно.
Когда знать свергла губернатора и захватила власть над Лимом, то заселила этот город людьми. Теперь Лим стал безопасен и красив. Здесь царили общие для всех законы, за выполнением которых следила почти неподкупная жандармерия.
Рассказ баронета показался мне очень интересным, хотя, к сожалению, не был полным. У меня оставались вопросы о происхождении этого мира и его местоположении. Я даже думаю, что если точно знать, кто такие титулованные особы или Привратник, то остальное тоже стало бы ясно. Однако Ирвинг рассказал все, что ему было известно. Сейчас старый город напоминал детскую загадку 'Похоже на ад, но не ад. Что это?'. Пока загадка казалась неразрешимой.
Я покидал дом баронета, нагруженный вещами, сложенными в большие кожаные сумки. Ирвинг был так любезен, что подарил три комплекта старинной одежды, чтобы моя игла могла скрывать истинную мощь резервуара, а еще вручил краткую выжимку из уголовных дел вместе с картой, которая показывала места и время совершения преступлений.
В Лиме у меня пока не было своего дома, и я прямиком отправился в московский офис, несмотря на позднее время. Привратник продолжил играть в поддавки, спросив у меня, приносит ли Лиму пользу братство Восходящих. Я раздраженно обозвал братство ворюгами-шакалами и выяснилось, что угадал. Привратник доставил меня к вновь созданной детективной конторе, что было очень кстати - не пришлось блуждать по городу с баулами.
В офисе было пустынно, я отпер двери, выключил сигнализацию и слегка облагородил свой кабинет. На стену повесил большую карту (которая после перемещений между Лимом и Землей и многочисленных правок тут и там казалась нарисованной рукой художника-мультипликатора), а на стол вывалил материалы дел. Фотографии, изображающие трупы, смотрелись очень живописно, превращая кабинет в выставку, посвященную пыткам, используемых дикарями-каннибаллами.
Я уселся на кресло-вертушку и бросался от карты к фотографиям, от фотографиям к документам и снова к карте. Дело представлялось непростым. Конечно, кое-что Иванна и Ирвинг установили без меня. Например, то, что убийства совершаются строго геометрически. На карту были нанесены два пятиугольника, вписанных друг в друга. Вершины этих фигур - точки, где совершались преступления. Большой пятиугольник был уже закончен, а в малом не хватало двух вершин. Убийства происходили против часовой стрелки, и место следующего преступления легко предугадать. Это - Люблино, точнее, тот отрезок Ставропольской улицы, который касается северо-западной границы Люблинского кладбища.
Ирвинг смог установить, что убийства совершаются по схеме '6-13-23' - именно столько дней проходит между соседними преступлениями. Если между первым и втором убийством прошло шесть дней, то между вторым и третьим - тринадцать, а между третьим и четвертым - двадцать три. Затем цикл повторялся.
Следующее нападение должно было случиться всего через семь дней, но я, взявшись за эту работу не знал, чего ожидать от таинственного преступника. Его жестокость и скорость, с которой он расправлялся со своими жертвами, наводили на самые печальные размышления. Сумею ли я одолеть это существо, чем или кем оно бы ни было? Моя осторожность вполне понятна: трусом я не был и раньше, а старый город и губернатор окончательно выбили из меня даже намек на малодушие. Однако глупо бросаться очертя голову на противника, о котором ничего не знаешь. Это все равно, если бы опытный копейщик взял копье и заявил, что готов сразиться с любым противником. Очень неумная позиция. А если бы против него вывели бешеного слона, носорога или десантника с автоматом? Нет уж, мне не хотелось оказаться в такой ситуации, враг должен быть известен хотя бы приблизительно.
