Любовь Пушкарева - Синто. Героев нет
– Дура! Никогда не видела дальше своего носа! Мы в торговой изоляции благодаря пиратам, они паразитируют на нас! Стоит им уничтожить пару лайнеров со студентами – и что с нами будет? Будем сидеть уже в полной изоляции. За наши деньги нас же убивают. Кто в ЕвСе поддерживает пиратов? Кто раз за разом разворачивает травлю Синто? Почему? Зачем? Когда мы будем в изоляции, найдутся ли у нас возможности противостоять экспансии военной или культурной? У нас кислородная планета с прекрасным климатом, и мы, по мнению некоторых, сидим на ней, как собака на сене. А может, ты не знаешь, что случилось с Геей?
Знаю, отлично знаю. Гея, как и Синто, находилась в самоизоляции, занимаясь в основном земледелием, население исповедовало близость к природе, ненасилие и тому подобное. Прожили они так почти двести лет, а потом напали плохие дяди, но хорошие их защитили. И эти самые хорошие, хины, поступили с местными, как европейцы с индейцами на Земле Изначальной, разве что менее кроваво. Выдавили их на границы терраформирования, а кто не ушел – ассимилировался. Теперь Гея – житница Хинской империи, а изначальные гейцы всюду упоминаются только как безобидные идиоты.
Я скисла, у меня не находилось доводов, чтоб продолжить спор. Вызвали Тукина. Отец вкратце изложил задачу, стоящую перед ним. Глаза Тукина загорелись, ну конечно же, какой мальчишка не мечтает о подвигах.
Перед глазами встало лицо Хореса.
«– Чего бы ты хотел?
– Я стер бы себе память до того момента, до разговора с отцом… Я хотел бы стать снова глупым ребенком и отказаться. Отказаться».
Тукин смотрит на меня вопросительно, он не понимает, почему его обожаемая наставница такая мрачная.
– Подумай, с чем ты можешь столкнуться, выполняя это задание, – сказала я. – Ты ведь отбивался от домоганий инструктора и за это попал в карцер. А что тебя ждет у пиратов? Подумай.
Он опускает глаза и задумывается. Потом, очень серьезно глядя мне в глаза, говорит:
– Я думаю, что смог бы… Что это разные вещи, тогда и теперь… И ведь это не обязательно, это не прописывается в плане?
– Нет, конечно, – поспешил ответить отец.
Я в бешенстве ударила кулаком по столу.
– Смог бы? Да ты не можешь назвать вещи своими именами, – прорычала я.
Курсант Тукин спокойно перечислил все, что он, по его мнению, смог бы. Отец остался доволен, а из меня выпустили воздух.
«Ну, все, я умываю руки», – сказал Понтий Пилат; какую именно кару ему потом за это выдали, я сейчас не вспомню, но помню, что страшную. Я умываю руки тоже, ни на кого не глядя, выхожу из комнаты; я сделала все что могла и не вижу, что можно сделать еще, пусть мужчины разбираются со своими мужскими проблемами сами. Без меня.
В эту ночь мне приснилось, что я снимаю маску, а под ней ничего нет, серая пустота. Подскочила с кровати и бросилась к зеркалу, ужасно глупо. Я давно уже не снимала маску на ночь, зачем, мне было в ней комфортно, я не хотела с ней расставаться и наутро лишь обновляла ее. Я знала, что нарушаю технику безопасности по работе с пси-техниками, но она же требовала первым делом убрать травмирующий фактор. А как его уберешь? Куда деть Хореса, Вольфа, Синоби, Илис, Таксона, теперь еще и Тукина? Куда деть готовящуюся войну? Где я здесь найду человека, который подберет те слова, которые растопят лед, намерзший на моей душе? Я вообще такого не найду. Вольф мог бы, до всех этих переломов, но не сейчас. Мама Яна далеко и не поймет всего, дедушка Синоби еще хуже, чем отец, у брата свои проблемы, и пусть Судьба поможет ему с ними справиться. А просить помощи у Синоби-Туков я не считала возможным, ведь они обязаны о каждом шаге докладывать Первому Синоби. Я должна справляться одна, я и справляюсь.
На следующий день позвонил отец.
– Попрощайся с Тукиным, – приказал он и отключился.
Я нашла Тукина, он был чуть обижен на меня. Ха… А вот я не обижена… я убить его готова. Любила – убила. Ладно, не буду усугублять ситуацию, я не настолько глупа.
– Джек Тукин, возвращайся. – Я обняла его худенькую фигурку, редко мужчины бывают меньше меня ростом, и поцеловала в лоб. Развернулась и пошла прочь, загадав, что если окликнет, то не вернется. Вообще-то я не играю в подобные игры с Судьбой, но в этот раз… Он не издал ни звука, я не обернулась, ритуал соблюден.
А еще через несколько дней я пришла к Дину Таксону с антипарализатором, гаджетом, с помощью которого восстанавливают чувствительность, неофициальное пыточное устройство. Никакого вспоминания навыков допроса, зачем, я действовала антипарализатором, как гейша меховой варежкой. Я прикасалась к нему только гаджетом и только к тому, что выше пояса. Результат превзошел все ожидания. Дин действительно болен, раз боль привела к сексуальной разрядке; может, его в детстве по голове били? Все оказалось не настолько гадко, как могло бы быть, ведь, по сути, я приносила не боль, а наслаждение. Часть меня поняла, что хочет повторения, а другая зашлась воплем презрения к себе и всему миру. К какому голосу присоединиться, сознание не решило, и я молча оставила Дина приходить в себя. Надеюсь, его завтра не будет дергать и он не выдаст нашего времяпрепровождения.
Так прошло недели две, я еще три раза приходила к Таксону на молчаливые свидания, соблюдая меры конспирации. Как ни странно, мне от этого становилось легче. Предвкушение, возбуждение, экстаз – все эти чувства Дина не вызывали во мне брезгливости, как, наверное, должны были бы, наоборот, мне хотелось их видеть снова и снова. Мой строгий голос со мной уже не разговаривал, считал, что я того не стою, лишь изредка напоминал о том, что будет, если узнают об этом. Да, я уже обзавелась голосами – строгим и попустительским. Строгий пытался блюсти мораль, а попустительский велел подстраиваться под ситуацию и не морочить голову. Легкий невроз, знаете ли, пока еще легкий.
А потом отец, как всегда неожиданно, вырвал меня из дел, и мы улетели на Тропез с дипломатической миссией. Я уговорила отца взять и Ронана, чтобы показать единство нашей небольшой семьи и дать брату возможность отвлечься от горьких мыслей. Перелет на яхте был замечательным. Я почти все время спала и наконец отоспалась. Хвала Судьбе, за время перелета, я почувствовала себя намного лучше и морально, и физически. Захотелось жить.
Тропез. Дипмиссия
На Тропезе нас встречала Хелен-Инга с эскортом. Мы прилетели с официальным визитом как полномочные представители, а она – в частном порядке, тем не менее, вместе мы составили единую делегацию. Глядя, как Хелен-Инга и отец разговаривают меж собой, я начала подозревать, что не только Ронан скрывал от меня свои дела. Они понимали друг друга с полуслова и полувзгляда, пока между ними были только деловые отношения, но я готова поспорить на все свое небольшое имущество, что недолго им такими оставаться. Мой отец, хоть и не красив внешне, тем не менее, нравится женщинам, если хочет.
Мы приехали в посольство Синто, и началась работа. Сначала внутренние переговоры, то есть с Хелен-Ингой, выяснение обстановки и расклада сил. Потом обсуждение данных о построенных кораблях и обманках, и прочее; я дала развернутый отчет о подготовке пилотов. Между поглощением информации удалось затолкнуть в себя что-то съестное, не почувствовав даже вкуса. И опять информация, информация…
К концу второго дня мы разработали «Договор о совместных военных действиях государств Тропеза и Синто, направленных против пиратствующих преступников». На следующий день, отдохнувшие, мы отправились на генеральную репетицию, так сказать, на неофициальную встречу с коммерсантами Тропеза, заинтересованными в войне. Больше всего мне эта встреча напомнила комплексный экзамен при поступлении в космолетное. В течение нескольких часов шел шквал вопросов, и мне пришлось отвечать на очень многие из них. Уж не знаю, почему отец молча поручил мне роль главного ответчика, но сам он подключился лишь тогда, когда зашла речь о времени и месте военной операции. А если называть вещи своими именами, то коммерсанты хотели иметь гарантии в том, что, разбив пиратов, они получат не только осколки в космосе, а и то, что окупит их расходы. Отец изворачивался, как мегагюрза, есть на Дезерте такая змея, и отношение к ней – как у нас к крысодлакам. Один особо ретивый торговец в ультимативной форме потребовал объяснить, как именно будет получена информация о грузах, чтобы они могли понять, насколько можно доверять нашим словам. Отец напугал всех, даже Хелен-Ингу, он посмотрел на говорившего своим особым взглядом, от которого хочется залезть куда-нибудь под каменную плиту, и сказал, что если господа не доверяют нашим словам, то нам здесь делать нечего. Спокойно так сказал, но мороз по коже у всех прошел. Господа посидели с полминуты молча, пришли в себя и решили, что они нам доверяют, в чем и поспешили нас заверить. На меня-то этот спектакль мало подействовал, и я чуть не испортила все своим хихиканьем, еле сдержалась. Надо было маску поставить, но я побоялась. Каждую ночь мне снилась, что маска опадает, а под ней ничего нет, в конце концов, я перестала даже просыпаться от этого, и только на корабле этот сон прекратился, что значительно улучшило мое настроение. В самом конце выступил Ронан с бонусным докладом, так сказать, в котором давались выкладки, как рушится экономика Тропеза, если пираты своими нападениями разоряют экспортеров. По реакции коммерсантов было видно, что такая информация для них нова, и только двое явно сравнивали данные Ронана со своими. К ним я и присмотрелась повнимательнее. После беседы нас повели ужинать, а господа коммерсанты не разошлись, обсуждая и принимая решение. Приняли, надо сказать, оперативно, как раз к концу ужина.
