Любовь Пушкарева - Синто. Героев нет
Ронану я рассказала о неудачном суициде и в очередной раз убедилась, что подача информации зачастую важнее этой самой информации. Рассказала так, как увидела ситуацию я. Гадкая попытка мести, потому что если бы брат увидел ее в крови или мертвую, очень вероятно, что крайней оказалась бы я. А разбивать семью – это то, что синто не прощают, как, впрочем, неблагодарности и предательства. Надеюсь, что брат справится со своими чувствами, и она уже ни чем не сможет ему навредить.
Я погрузилась в работу. Илис валялась в лазарете уже не с физической, а психической болячкой – нежелание жить, знаете ли. А я занималась летчиками. То, что я проводила с ними все свое время, имело положительную сторону, я для них стала чем-то вроде строгого, но уважаемого отца. Не матери, ни в коем случае, именно отца. Они обращались ко мне «леди» так, как если бы это был чин. «Разрешите доложить, леди», «слушаюсь, леди». Я приняла эту роль; если с моими спецкурсантами, которых я, увы, забросила, я позволяла себе некоторую мягкость и чуткость, то с летчиками я была «железной леди». Это себя оправдало, они были готовы ради меня на все и слушались беспрекословно. Хоть что-то мне удалось на все сто. Мои спецкурсанты видели меня только в выходной, и то мельком, ими теперь занимались профессионалы. К чете Синоби-Тук добавились еще двое – пожилые мужчины, агенты на пенсии, один из семьи Синоби, другой – Шур.
Из-за негативных эмоций и длительной усталости, отягощенной нехваткой сна, у меня началась депрессия. Все синто знают, что надо делать в этом случае, ведь мы нация, свихнутая на здоровье, телесном и душевном. Но не получалось, главная проблема была в том, что не хотелось работать с собой, не хотелось пси-практиками навязывать себе искаженную картину мира. Хватит и того, что со времени прилета конструкторов я каждое утро «надевала маску». Простенькая практика, когда ты надеваешь воображаемую маску, она впитывается в лицо, и ты в ней, пока не снимешь. Можно сказать, что это очень облегченный вариант «зеркала». Это помогало мне справляться с враждебным отношением со стороны наших, помогало быть железной леди в работе с летчиками. Помогло легко пережить предательство Илис. И выходку Таксона.
В один из вечеров Таксон опять меня поджидал, его дверь – первая в коридоре, и он держит ее приоткрытой, как консьерж, наблюдая, кто и когда пришел и ушел. Мне не хотелось с ним разговаривать – во-первых, такие вечерние разговоры у меня стали стойко ассоциироваться с серьезными неприятностями, а во-вторых, в последнее время между нами нарастала какая-то напряженность, как если бы он вдруг влюбился в меня без памяти. Он то бросал взгляды исподтишка, то, наоборот, чересчур пристально меня разглядывал. Но отказывать в разговоре не стала, ведь он по-прежнему оставался моими глазами и ушами и не раз доказывал если не преданность, то лояльность. Он завел меня к себе и крутился, не поднимая глаз и не начиная разговора.
– Дин, в чем дело? – несколько раздраженно спросила я.
– Леди ВикСин, я всегда помогал вам, чем только мог… и никогда не просил награды… – Вот гадство, а у меня сейчас полный ноль на счету, сразу подумалось мне. Я попыталась что-либо сказать, но он перебил.
– Деньги мне не нужны, мне некуда их тратить…
– Тогда какой награды вы хотите? – осторожно спросила я.
Он замер как человек перед прыжком.
– Вы ведь умеете причинять боль?
От этого вопроса меня пробрала дрожь, слишком похожие интонации я уже слышала. Нет, я знала историю Таксона, но надеялась, что это знание никогда мне не понадобится. Я отвернулась к нему спиной, чтоб иметь возможность прийти в себя.
Он пошел в атаку.
– Я знаю, что Вольф вам все рассказал, и после этого вы не стали ко мне хуже относиться. Вы знаете причины моего увольнения…
Да уж, я знала, что Дин отдал себя в руки одному молодчику, тот вошел в раж и чуть не убил его. Потом досталось всем – и тому, и Таксону, которого поперли из армии, досрочно и без выплат разорвав контракт. Имея чин полковника, он оказался в пустоте. А как же, он запятнал мундир; те, кто трахает молоденьких подчиненных, тоже вроде как пятнают, но это дело привычное, а тут – скандал. После мытарств ему повезло, Вольф приютил его у себя, поставив жесткие ограничения на личную жизнь. Таксон смирился и никогда не разочаровывал благодетеля. Внимательность, усидчивость и быстрый ум позволили ему занять должность заместителя ректора, и Вольф свалил на него всю возню с документами по хозяйской части. Я знала все это и не видела причин для негативного отношения к Таксону. До сегодняшнего дня.
Между тем он продолжил.
– Вы недавно видели следы от ожогов, и тоже не среагировали. – Мне захотелось ударить себя по лбу: видела и не обратила внимания. – Я восхищаюсь вами с первого дня, с того ролика о дуэли. А в последнее время вы такая… я не могу на вас спокойно смотреть.
Я молчала, потому что если открою рот, это будет что-то вообще нецензурное.
– Когда Вольф был рядом, я не мог ни на что надеяться, но его нет, и долго не будет. Я не прошу многого. Я не прошу ничего сексуального, ничего такого, что могло бы вас оскорбить.
Я ухватилась за мелькнувшую фразу.
– Так вот по какой причине вы проинформировали меня о болезни?
– Не только, мне Вольф тоже нужен живым. Я раздражаю Ларсона, и если он станет ректором, меня, может, и не уволят, но кровь пить начнут.
Да, правда, Ларсон никогда открыто не проявлял негативных чувств к Таксону и не делал ничего, мешавшего работе, но не любил его, однозначно.
– Леди, пожалуйста, ведь вас учили вести допросы, не калеча подозреваемого? Наверняка учили. Так освежите свои навыки, – продолжал Таксон.
– Дин! Мне НЕ нравится причинять боль! Абсолютно! И вы очень не вовремя с вашей… просьбой.
– Вы не говорите «нет»…
Чтоб ты пропал, я не могу тебя послать во все врата вселенной, хоть и очень хочется.
– Не говорю.
– Я вас пока не тороплю.
Вот спасибо, извращенец.
На том и расстались. Вот ведь, вроде бы и не оскорбил ничем, а чувство такое, будто в дерьме вывалял, и в морду не дашь… Может, перебесится…
Прошло буквально два дня, я только восстановила душевное равновесие, в учебку прилетел отец. Он вызвал меня к себе на закрытую территорию спецкурсантов. Дурные предчувствия опять принялись орать во весь голос.
– Нам нужен человек в пиратском секторе, – отец не любит тратить время попусту.
– А причем тут я?.. И мои курсанты?
– При том. Мы рассмотрели все кандидатуры, Тукин подходит.
Нет, это уж слишком.
– Куда он подходит?! Ему двенадцать лет! Двенадцать!
– Сядь и успокойся. – Ледяной тон, как раз то, что надо, чтобы остановить истерику.
Я села, но не успокоилась.
– Нужен человек, не вызывающий подозрений. Мальчишка, сбежавший из учебки, прятавшийся и наконец нашедший возможность сбежать с Дезерта, не вызовет подозрений. И он лучший, он сможет выполнить задание.
– Отец, очнись, ты готов послать ребенка на смерть?
Лорд Викен разозлился.
– А ты понимаешь, насколько крайняя нужда заставляет нас идти на такое? Мы не можем себе позволить развязать войну, когда нам вздумается перебить максимальное количество пиратов. Война, как и все в этом мире, упирается в некие материальные, я бы даже сказал, меркантильные интересы. Мы потратились на нее, Синто и Тропез, и мы должны возместить затраты. А для этого надо знать, где и как хранится награбленное.
– Вряд ли оно хранится, они не драконы, чтоб спать на сокровищах.
– Меньше сказок надо было читать, а больше книг по политологии и экономике, – зло сказал отец. – Хранится недолго – перепродается. Кому? И не надо вспоминать про Депру, там скупают медикаменты и драгоценности, а руда и зерно им даром не нужны. Зерно с Эбанденс всплыло в ЕвСе, в американском секторе. Вот так-то. Цели две – добыча, чтобы окупить затраты, и выяснение контактов, легализующих и реализующих товар. Взрослого посылать сейчас бесполезно, Радик Назаров приживался почти год, мы не можем столько ждать. А дети не вызывают столько подозрений. Послать кого-то из Синто, пусть и постарше, тоже не можем…
– Почему? – все же спросила я.
– Нет ни психов-родителей, ни подходящих кандидатур. Да и слишком чистенькие у нас дети. В том смысле, что ни антител в крови, ни спецферментов. При желании все можно было бы изобразить, только, как говорится, сумма оплаты меньше себестоимости пласт-чека.
– Отец, ну как ты не понимаешь? Цель не оправдывает средства!
– Правда, дочка? Хорошо, что твоя мама иначе считала!
Лучше б ударил, ненавижу.
– Не уравнивай угрозу бомбежки Синто и смерть взрослой женщины с попыткой спасти чей-то бизнес и смертью ребенка!
– Дура! Никогда не видела дальше своего носа! Мы в торговой изоляции благодаря пиратам, они паразитируют на нас! Стоит им уничтожить пару лайнеров со студентами – и что с нами будет? Будем сидеть уже в полной изоляции. За наши деньги нас же убивают. Кто в ЕвСе поддерживает пиратов? Кто раз за разом разворачивает травлю Синто? Почему? Зачем? Когда мы будем в изоляции, найдутся ли у нас возможности противостоять экспансии военной или культурной? У нас кислородная планета с прекрасным климатом, и мы, по мнению некоторых, сидим на ней, как собака на сене. А может, ты не знаешь, что случилось с Геей?
