Михаил Кликин - Личный друг Бога
Лина взяла первый дар.
Красная кровь хозяину неба Игту, чтобы рассветы и закаты были алы, предвещая удачную охоту.
Второй дар — Оглу, хозяину равнин — чистая вода, чтоб дожди питали жирную землю, и на диких пастбищах не переводилась живность.
Третий дар — зола и уголь, пропитанные жиром, — Ерту, хозяину дня, чтоб было чем питать солнце.
Четвертый дар — Голу, хозяину ночи — кусок мяса его хищникам, чтоб они, насытившись, не тревожили племя гоблинов и не переводили стада травоядных.
И пятый дар, кислое вино и крошка металла, — духам предков, Покровителям Рода, чтоб они вспомнили о своей жизни здесь и помогли потомкам.
Расставив подношения, Лина поднялась на ноги, с поклоном шагнула назад. Выпрямилась, отряхнула колени. И поспешила уйти с поляны. Ни один человек не должен мешать таинству. Даже если это сама Ведунья.
Она знала, что когда придет утром, то не найдет даров. Но одно подношение окажется внутри Рога. И тот Покровитель, чей дар забрал Рог, станет главным на весь следующий год. Его надо будет всячески ублажать, с ним нужно будет вести переговоры, и у него следует искать защиты.
Ведунья вернулась к племени и провела ночь под открытым небом, повернувшись лицом на восток, чтобы первой приветствовать поднимающееся солнце.
А когда на рассвете она с помощником пришла на поляну, то не обнаружила ни подношений, ни фигурок Покровителей, ни самого Рога…
Все это рассказала Глебу гоблинша Лина перед тем, как отправить его с друзьями в селение, где скрывался похититель святыни гоблинов.
7Деревня стояла посреди леса. Меж домами росли высокие березы, крохотные огороды были окружены дикой малиной и орешником, а навозные кучи за крытыми мхом дворами сплошь поросли лесной крапивой.
На стенах домов, на ветвях деревьев, под крышами сараев — всюду сушились растянутые на рамках шкурки: беличьи, заячьи, еще какие-то. Судя по ним, в селении этом жили охотники. А кто еще мог построить дома в лесу?
— Охотники люди бедовые, — пробормотал Ирт. — Я как-то жил в одной артели…
«Бедовые люди» встретили гостей с оружием в руках. Было их немного, дюжина или чуть больше, но Глеб не сомневался, что если начнется заваруха, то на улице немедля появится подкрепление — если не мужики, так старики, женщины и дети. Прицелиться и спустить самострел могли и они. Да и луки, наверняка, были здесь у каждого члена семьи.
— Кто такие? — грозно спросил один из встречающих. В руках он держал погнутую алебарду, на поясе его висел длинный нож.
— Прохожие, — отозвался Глеб и встал. — Да только нам не позволили просто пройти. Послали к вам с делом.
— Кто не позволил? Кто послал?
— А вы разве не знаете? Разве не слышали?
Охотники переглянулись.
— Может, и знаем, — сказал тот, что был с алебардой. — Что мы, следов читать не умеем? Чего они хотят? Почему вас не тронули?
— А потому и не тронули, что хотят передать вам, чтобы вы вернули им рог.
— Какой такой рог?
— Золотом отделанный. И драгоценными камнями.
Охотник с алебардой хмыкнул, думая, что непрошеный гость шутит, потом понял, что тот говорит совершенно серьезно, и расхохотался:
— Золотом, говоришь?! Камнями?! У нас? Здесь?..
Другие охотники тоже рассмеялись, но веселья в их смехе было немного — горький и злой смех у них получался.
— Что им надо на самом деле? — спросил охотник с алебардой. — Уж не отвлекают ли они нас, не готовят ли нападение?
— Нет! — тряхнул головой Глеб. — Они не собирались на вас нападать, они хотят все решить миром, и просят вернуть рог, который кто-то из вас три дня назад нашел ночью на поляне.
— Решить миром? — ощерился охотник. — Ты говоришь про этих зеленокожих уродов? Неужто ты им веришь? Тогда и тебе нет доверия! Кто ты такой?! Кто?
— Он Богоборец, — спокойно сказал Ирт и шагнул вперед. — Он может раздавить всех вас как клопов, и вы даже пикнуть не успеете. Но он говорит с вами. Он хочет вам помочь. А вы словно специально ссоры ищете. Вы как псы, лаете на всякого, кто проходит мимо, все норовите в ногу вцепиться, все напрашиваетесь на взбучку.
Охотники зароптали, не понравилась им речь Ирта, но и уверенности у них поубавилось.
— Ты погоди, человек! — возмущенно сказал тот, что был с алебардой. — Говоришь, Богоборец? Говоришь, как клопов? А твоему слову какая цена? Ты-то кто такой?
— Я Ирт Свободный. И цену своему слову знаю.
— Слово на весы не положишь, на зуб не попробуешь. Может, вы жулики? Или того хуже?..
— Повернись к ним спиной, Богоборец, — негромко попросил Ирт. — И задери рубаху повыше.
Глеб неохотно выполнил просьбу товарища. Он не понимал, зачем это делает, но Ирт говорил твердо и уверенно, а спорить с ним сейчас — значит показать охотникам слабость их команды.
— Он Богоборец! — торжественно объявил Ирт и едва ли не натянул рубаху на голову Глеба.
Охотники снова зароптали, и уверенности в их голосах стало еще меньше. Только тот, что с алебардой продолжал упорствовать:
— И что? Вон у Ермолы вся спина разрисована, и на животе рисунок, который не всякому покажешь. Намалевать можно что угодно, хоть грамоту королевскую.
— Да чего же ты хочешь? — рассердился Ирт. — Слову не веришь, печати не доверяешь.
— А делом докажи, что Богоборец настоящий, — хитро прищурился охотник.
— Каким делом?
— Сам говорил, что он нас как клопов передавит. Ну так и пускай попробует. Всех не всех, а братьев-медвежатников пусть-ка заломает. — Он обернулся на товарищей и те закивали:
— Верно говоришь, Игор! Пусть-ка попробует!..
Из-за кустов сирени, что росли на обочине возле небольшого сарая, вышли два богатыря. Наверное, сидели они там в засаде — началась бы драка, навалились бы неожиданно с тылу. Глеб уступил дорогу идущим здоровякам, а те, словно его и не заметив, прошли мимо, остановились перед Игором. Росту в каждом было не меньше двух метров, длинные руки доставали почти до колен, на ведерных кулаках — железные кастеты с шипами-клепками. Светловолосые, простолицые, рябые, пучеглазые — братья были неотличимы.
— Ну так что, Богоборец? — хмыкнул Игор, пошептавшись с богатырями. — Справишься с двумя или испугаешься, только против одного выйдешь?
Пугаться было чего. Глеб не сомневался, что на медведя братья вот так вот и ходят — с одними только одетыми в кастеты кулаками.
— Не драться я сюда пришел… — начал было он, но увидел, как лицо Игора расплывается в издевательской усмешке, как в глазах его загорается злоба — не верил он ни единому их слову, только сила и могла его убедить в чем-то.
— Как будем драться? — спросил Глеб. Он поставил копье к ноге, взялся за древко возле наконечника — и почувствовал под пальцами какую-то неуместную ребристость. Он сдвинул руку, глянул мельком — на верхней части древка русскими буквами было вырезано его имя. Как раньше не увидел? Да все некогда было — то ночь, то бегство, то гоблины. Да и резьба-то незаметная, неглубокая — чтоб копью не повредить…
— Без оружия, — поспешил ответить Игор. И Глеб пожалел, что спросил — у копья против кастета — а даже если и против четырех — преимущество большое.
— Без кастетов, — поставил он и свое условие.
— Конечно. Так с двумя или с одним?
— А мне все равно, — сказал Глеб. Ему действительно было все равно — если придет кураж и сила, как тогда, когда он дрался с упырями, то он и двоих легко уделает, а если сила не появится — так и разницы особой не будет, сколько человек его мутузить станет. Чай, не до смерти.
— Не до смерти? — спросил он.
— А это как получится, — сказал Игор. — Но не волнуйся, лежачего не тронем. Только вышвырнем тебя с дружками туда, откуда пришли. И не вздумай тогда больше появляться… — Он плюнул на землю, потер кулаком кривой нос. Проговорил с издевкой:
— Богоборец…
Глеб насмешек никогда не любил, но обычно сдерживал себя, одергивал, смеялся вместе со всеми, зная, что так лучше будет — и действительно, неоформившаяся обида растворялась в смехе, а надсмехающийся думал, что издевка его мимо цели прошла, не зацепила, и потому отступался. Теперь же Глеб сдерживать себя не собирался. Он ощущал, как закипающий гнев множит его силы. А осознание того, что драка неизбежна, щедро разбавляло кровь адреналином. Он чувствовал, как загорается лицо, как дрожат руки, и кулаки его сами собой сжимались, а сомкнутые зубы скрипели, словно пережевывали боксерскую капу.
Глеб отдал копье Ирту и шагнул вперед, закатывая рукава.
Два бугая вышли ему навстречу.
Отступили охотники, рассыпались, растянулись полукругом. Зашумели, обсуждая бойцов. Ухватки братьев-медвежатников они знали, а вот о том, как будет драться пришелец — Богоборец ли он, жулик ли, — они могли лишь строить предположения.
