Алексей Ефимов - Шаг за грань
Правду говоря, отомстить у него при любом раскладе шансов было мало – его спешно прикомандировали с поста, на котором он уже успел освоиться, к шлюпочной палубе. Попросту, сейчас смертельно, до немоты обиженному мальчишке полагалось сидеть «на контроле» в нулевой спасательной капсуле, ожидая отбоя боевой тревоги или последнего приказа капитана, который выстрелит капсулы из разваливающегося на куски корабля. Вот только вынести это было бы совершенно невозможно, и потому мальчишка в нарушение прямого приказа пробрался даже не к себе, а сюда – в третью орудийную башню главного калибра. Все здесь знали печальную историю мальчишки, и ни у кого не поднималась рука его прогнать. Да, это было не по уставу, но сейчас, когда на кону стояла судьба всей Земли, соблюдение буквы устава волновало офицеров и рядовых меньше всего.
– Боевая тревога, господа, – объявил командир башни, капитан-лейтенант Изылметьев – смугловатый, с щегольскими усиками брюнет, похожий на древнего поэта Лермонтова. – Закрыть скафандры.
Прозвучали в посту – в быстрой скачущей музыке – беспечные строки песни:
Умирай,
Умирай,
Умирай —
Для таких бог и выдумал рай!
Только как бы нам в этом раю
Не подохнуть
со скуки…[11]
Антон торопливо надвинул на лицо прозрачное забрало и защелкнул замки.
– Проверка герметизации, господа.
Один за другим номера расчета доложили о герметизации скафандров – старый, как сам космос, ритуал, привычный и потому странно успокаивающий.
– Проверка герметизации завершена. Вакуум, господа.
Резко зашипело, потом внутренность башни окутал тут же рассеявшийся туман. Антон ощутил, как сразу раздулся, стал жестким его скафандр. Перед началом боя воздух из всех внешних боевых постов стравливали – само собой, сидеть на них в скафандрах было не слишком-то удобно, но неизбежность контузий и пожаров в воздухе была куда как неприятней. Что же до осколков, то боевой опыт показывал, что осколок, достаточно крупный, чтобы пробить скафандр, почти наверняка убьет его владельца. Антон все это знал, но все равно ему стало неуютно. Учебные тревоги – это одно, их было уже немало… а вот знать, что через минуту в башню может ворваться заряд вражеской плазмы, – совсем другое. Хотя… взрослые говорили, что в таком случае или остаются живы – или просто ничего не успевают почувствовать, это очень милосердная и чистая смерть.
Да и, правду говоря, орудийные башни главного калибра были, наверное, одними из самых безопасных мест на корабле…
– Господа, противник, – предупредил капитан-лейтенант.
Прицельные экраны в башне были уже включены, и Антон пристроился за широкой спиной наводчика – мичмана Кузякина, колоритного, с пышными усами, дядьки, привыкшего к месту и не к месту употреблять слово «кстати».
Противник пока что представлял собой просто россыпь бледных пятнышек. В секторе обороны, за который отвечал линкор, их насчитывалось штук семьдесят – понятно, что часть их возьмут на себя прикрывающие линкор крейсеры ПВО – таких было целых три, но все равно, подобный расклад смотрелся довольно-таки паршиво.
– Господа, перед нами – легковооруженные рейдеры, – донесся по трансляции голос командира корабля капитана первого ранга Белобородова. – Их плазменное оружие эффективно лишь на дистанции пятьсот километров и меньше. Поэтому врага не подпускать, бить без промаха!
Кузякин оскалился и припал к прицелу. Антон уже отлично знал, что он добрый дядька – по-настоящему добрый, не напоказ, – но сейчас лицо мичмана было… страшным. На Китеже у него погибли две дочки – и Антон невольно подумал, какие все же Чужие дураки. Ему даже стало их жалко – на секунду.
Вражеские корабли падали на землян, росли – уже можно было разглядеть их в деталях: зеркальные пузыри рейдеров дайрисов и хищные, похожие на акул корабли сторков.
– Господа! – загремел по трансляции голос командира русской половины флота адмирала Шалыгина. – Я надеюсь, что каждый из нас исполнит свой долг до конца! За Землю, за Человечество, за будущее наше – разите без жалости!
– Открыть огонь! – скомандовал Белобородов.
Антон покосился на Изылметьева, но капитан-лейтенант был спокоен – честь первого выстрела принадлежала не им.
На бронированном корпусе линкора распахнулись крышки сотни ракетных шахт. Секунда – и сотня сорокатонных ракет устремилась к кораблям Чужих. Еще секунда – и последовал второй залп. Еще секунда – третий. На этом роторные магазины пусковых опустели, и броневые крышки захлопнулись. Три сотни ракет с термоядерными двигателями устремились к целям с ускорением 75 g.
Антону показалось, что Чужие не ожидали такой атаки, – курсы многих атакующих кораблей дрогнули. Правда, почти тут же Чужие опомнились и открыли огонь. Пустоту рассекли ясно видимые трассы плазменных выстрелов.
С замершим сердцем Антон смотрел, как ракеты пробиваются сквозь вражеский огонь. Экран зарябил от вспышек попаданий – что сторки, что дайрисы стреляли быстро и точно. До цели дошло всего несколько ракет. Но зато те, что ДОШЛИ…
Фильтры экранов захлопнулись, на миг опережая детонацию двадцатимегатонных боеголовок. Когда изображение вновь вспыхнуло, в строе Чужих открылись бреши: десятки их кораблей превратились в пар и обломки, десятки других, оказавшихся к ним слишком близко, потеряли управление. Это не остановило атаки, но дало Чужим понять, что перед ними не безответные жертвы и что грубое земное оружие вовсе не так беспомощно, как уверяла их собственная пропаганда.
– Этого и следовало ожидать, – пробормотал Кузякин.
Антон знал, что мичман-артиллерист глубоко презирал и самих ракетчиков, и их оружие, называя их – непонятно почему – «свистунами».
– Первая кровь за нами! – прогремел по трансляции голос Белобородова. – Главный калибр – огонь на поражение!
– Наш выход, господа, – произнес Изылметьев, склонившись над командирским пультом. – Наводчикам – огонь по готовности!
– Ну, держитесь, суки. – Сейчас голос добряка-мичмана был похож на рычание дикого зверя.
Корабль беззвучно содрогнулся, когда башня выплюнула две стошестидесятикилограммовые стальные болванки со скоростью двадцать километров в секунду. А потом снова… и снова… и снова…
Тем не менее, Антон заметил, что мичман стреляет едва ли не впятеро медленнее возможного, тщательно целясь перед каждым залпом. Его страшная методичность тут же принесла плоды – ближайший к ним рейдер дайрисов вдруг брызнул осколками и начал откровенно разваливаться на части – сложнейшая, дорогая кристаллическая броня, способная отразить тераватты лазерного огня, не устояла перед грубой мощью «тупого» земного оружия. Почти сразу же получил свое и рейдер сторков – снаряд пробил его от носа до кормы, распоров борт и выбросив половину начинки корпуса облаком пылающих обломков.
– Вот вам за Машку, за Ленку! – прорычал мичман. – И ты тоже сдохни, с-сука!
Второй рейдер сторков превратился в ослепительную звезду, и Антон завыл от радости. Это вам не беззащитных убивать, твари!
Чужие не были готовы к такому оружию и к такому обороту дела. И все-таки атака не прекратилась. Сторки не уступали землянам в отваге, а биомашинам дайрисам был и вовсе неведом страх в человеческом его понимании. Да, они потеряли уже десятую часть кораблей – много больше, чем первоначально рассчитывали, – но все-таки прорвались на дистанцию огня своего оружия. И теперь…
Антон ощутил, как содрогнулся огромный корпус линкора, и сразу же завыли аварийные сирены.
– Попадание в шлюпочный отсек! – выкрикнул Белобородов. – Аварийные партии на шестую палубу!
«Ох, елки! – подумал Антон. – Я же там должен быть! Мне же голову оторвут потом… если будет какое-то «потом»…»
…Сражение превратилось в свалку, исход которой решает уже не мастерство капитанов, а единственно мужество и выучка канониров. На малой дистанции превосходство Чужих в вооружении было убийственным – они бы за считаные секунды смяли, растерзали землян… если бы не наткнулись на столь предусмотрительно расставленные Шалыгиным крейсеры ПВО. Их было немного – всего два десятка, – но вооружение каждого состояло из двадцати четырех спаренных пятидесятисемимиллиметровых рельсовых пушек и двух сотен шестизарядных пусковых установок зенитных ракет – сейчас они тучей летели во врага, и их было слишком много, чтобы вражеские орудия – не только главного калибра, но и противоистребительные – сумели с ними справиться. Рейдеры дайрисов могли хотя бы похвастать лазерной защитной сеткой, которая худо-бедно, но исполняла свои обязанности, а вот на кораблях сторков ПРО фактически не было, им оставалось рассчитывать лишь на силовые поля, но те не всегда могли сдержать огонь землян. Сама по себе одна тридцатикилограммовая шрапнельная боеголовка не представляла никакой опасности для рейдера, но ракеты били… и били… и били… и в какой-то момент силовое поле рушилось, и смертоносные стрелы попадали наконец прямо в цель, пробивая корпуса, снося орудийные установки, уродуя двигатели. Эфир был наполнен воплями и визгом погибающих. Но среди криков и призывов не было слышно голосов землян.
