Андрей Левицкий - С. Х. В. А. Т. К. А.
От двери осталась рама с торчащими оплавленными кусками. Тимур повернулся на сиденье, высунув наружу ноги. И увидел призрачную волну в десяти метрах от вертолёта. Она с гулом перла на него, чтобы поглотить, растворить в себе, уничтожить, стереть с лица Зоны живое разумное существо по имени Тимур Шульга.
Он прыгнул наружу, но что-то не пустило его. Обернулся — пола расстегнутой куртки зацепилась за рукоять, торчащую рядом с сиденьем.
Волна была совсем рядом, хвостовая штанга вертушки погрузилась в неё.
Взвыв, как попавший в капкан псевдопёс, Тимур дёрнулся, но не смог порвать крепкий брезент куртки. Вывернулся из неё, едва не вывихнув плечи, выпал из вертолёта, вскочил и метнулся к пролому. Тысячи огненных иголочек впились в затылок, мозг вскипал, как сталкерская похлебка в котелке на костре.
Волна захлестнула вертолёт.
Тимур влетел в коридор, задев плечом торчащий из боковой части рамы кусок металла, начал падать, но продолжал переставлять ноги — и так, всё сильнее кренясь вперёд, уже почти касаясь пола коленями, преодолел последние метры до лестницы.
Поток аномальной энергии ворвался внутрь следом за ним, а снаружи волна на мгновение выгнулась, огибая здание, накрыла его и покатила дальше.
Он прыгнул через перила.
Над ним гудящий поток врезался в стену и разошёлся по этажу — мириады дрожащих искр заплясали в красном супе, наполнившем весь этаж. Провалившись сквозь три лестничных пролета, Тимур рухнул на покрытый линолеумом пол, и потом во всем здании погас свет.
Глава 14
В темноте раздавались всевозможные звуки: скрип, стоны, шелест… Что-то громко стукнуло, кто-то невнятно выругался, заскрежетал замок. Потом в лаборатории зашептались, донёсся возглас, когда чей-то лоб вошёл в соприкосновение с торчащей из прибора консолью. Вскоре с хрустом сломался пластиковый захват. Притаившийся за ксероксом Боцман спросил, перезаряжая «калаш»:
— У кого-нибудь есть фонарик? Я свой разбил.
— И я, — откликнулся Жердь сзади.
— Там никого живого, — сказал Гадюка.
— А по-моему, один только ранен, — возразил Боцман. — И тот, что на стуле…
Раздался звук шагов: кто-то спешил по лабораторной комнате прочь от ведущей в коридор двери… и кажется, он там был не один.
Филин, вспрыгнув на ксерокс, выстрелил из дробовика. Это был обрез, так что не все пороховые газы успевали сгореть в стволе — при каждом выстреле из дула вылетал сноп огня. Он на миг разорвал тьму, но в комнате уже никто не двигался: беглецы успели нырнуть в дверь на другом её конце, в свете выстрела бандиты увидели, как та захлопнулась.
Щёлкнул замок. Загудел аварийный генератор, и включился приглушенный красноватый свет.
Боцман сделал знак Гадюке, тот перескочил через ксерокс и, обогнав Филина, который пошёл следом, ввалился в помещение, куда вел коридор. Боцман с Жердем тоже выпрямились. Первый бросил назад один короткий взгляд и направился за главарем, а второй вернулся к дверям кладовой. Там лежал Огонёк. Подогнув ноги, он прижимал к груди, развороченной выстрелами из М-16, сумку и растерянно улыбался, глядя в потолок.
— Братан! — позвал Жердь. — Эй…
Он провел перед лицом напарника рукой — туда, обратно… Зрачки не шелохнулись.
— Огонёчек… — сказал Жердь. Лицо его покраснело и вдруг стало злым. — Убили, суки! Убили его! — Жердь вытер рукавом нос, присел на корточки и осторожно вытащил из рук мертвеца сумку.
* * *Тимур нажал на спусковой крючок, когда кто-то прыгнул на него из темноты, но все пули он ещё раньше выпустил в дверцу вертолёта, и выстрела не последовало. Он ударил, попал стволом по невидимой челюсти и сбил человека с ног.
В помещении за стеной грохнул одиночный выстрел.
А в коридоре, куда он свалился с лестницы, убегая от выброса, раздался возглас. Женский.
— Вояка? — обалдело произнёс он. — Машка, ты?!
— А ты кто? — спросила она.
Тимур вытянул руку и наткнулся ладонью на её грудь.
— Эй, ты чё?!
— Это Шульга, — сказал он, уже догадываясь, кого только что отправил в нокаут. — Растафарыч?
— Я, я! — донеслось снизу. — Темно, как в большой заднице Большого Маврикия! Маша, запри дверь и ходу отсюда!
— Давно заперла!
— Тогда бегом!
Последние слова донеслись уже не снизу. Шаркнули ноги. Тимур пошарил в воздухе перед собой и ухитрился поймать в темноте костлявое плечо.
— Стойте! Кто там стрелял?
— Кто-кто, хиппи в пальто! Бандиты, которые на мою тачку тогда напали. Да иди же ты, школьник!
Растафарыч толкнул его в грудь, а под потолком тусклым красным светом зажглась лампочка аварийного освещения.
Институтский водитель был в знакомом прикиде, только джинсы порваны на колене да рубашка помята, к тому же на ней стало как-то поменьше бахромы. А Вояке нарядом служила белая больничная рубашка, и ещё на ней были полотняные туфли вроде тех, что иногда выдают в больницах пациентам вместо тапочек. Тимур не поверил своим глазам — девушка держала в руках «слизень»!
— Откуда это у тебя?! — Тимур выхватил артефакт. В дверь за их спинами ударили, и Вояка ойкнула, схватившись за локоть Растафарыча.
— Потом, мэн, всё потом. Рвёрвёмм когти.
Он побежал, Маша — за ним, и Тимуру ничего не оставалось, как поспешить следом. Поднимаясь по лестнице, между пролетами которой только что свалился, он сказал:
— Погодите, там же выброс.
— А сколько они длятся, мэн? — донеслось сверху.
— Когда как. Иногда долго, иногда несколько секунд.
— Ну так проверим!
Им повезло — выброс закончился, и когда троица вывалилась из развороченных дверей наружу, мир снова был прежним. Тимур сунул «слизень» в контейнер, а когда захлопнул крышку и поднял глаза, Растафарыч уже лез в вертолёт и Вояка забиралась следом.
Эхо донесло звук удара — в подвале здания выламывали дверь.
— Ты что, умеешь управлять этим? — удивился Тимур, обегая машину.
— Я на таких летал! — крикнул изнутри Растафарыч. — Я ж учился, потом служил!
В кабине было два сиденья впереди и четыре сзади. Когда Тимур уселся на одно из них, зарокотал пропеллер.
— Что там случилось внизу? — спросил он, подавшись вперёд и схватив Вояку за плечо. — Кто там был?
— Они меня исследовать хотели! — нервно выкрикнула она сквозь нарастающий рокот. — Убить и исследовать!
— Кто хотел?
— Научники эти. Сюда привезли, тут двое в халатах. Раздели, гады, рубашку эту напялили, положили на койку, пристегнули. Провода всякие на голову, а рядом прибор такой, и в нем, в зажиме, эта штука, которую ты забрал. Патлатый их все бегал вокруг, суетился…
— Кто тебя сюда привез?
Она стала отвечать, но за рокотом винта Тимур уже не разобрал ни слова. Растафарыч, не оборачиваясь, сунул ему большие чёрные наушники с микрофоном, он нахлобучил их на голову. Зашипело, и раздался голос волосатого:
— Мэн, потом расскажем, сейчас валим.
Вертолёт начал взлетать, кренясь на правый бок.
— Куда валим?
— В Маврикию, ёлки! Куда-куда? Куда угодно, лишь бы подальше от этих…
— Мне надо в Могильник! — Тимур откинул крышку контейнера. «Слизни» снова срослись, даже без помощи с его стороны, — получившийся большой артефакт едва умещался в железной коробке. — В Могильник, но сначала надо заснуть, чтобы поговорить с братом!
Два удивленных лица повернулись к нему, и вертолёт, взлетая над зданием, накренился сильнее.
— За баранку держись! — крикнул Тимур. — Или что там у тебя…
Покатое лобовое стекло пересекла дорожка белесых пятен, состоящих из тончайших, как волоски, трещин: кто-то снизу дал очередь.
— Мазафаки штопаные! — Растафарыч подался вперёд, и, будто повторяя его движение, машина клюнула носом, задрав хвостовую штангу.
Две полосы протянулись из-под кабины к зданию. Внизу рвануло, и стена осыпалась, а потом дом, под которым пряталась лаборатория, пропал из виду.
— Не знаю, о чём ты толкуешь, школьник, — зазвучал в наушниках голос Растафарыча, — и что это за Могильник такой, но отсюда мы летим со всех лопастей.
* * *— Что оно делает? — повторил Филин удивленно, присев над седовласым вихрастым мужчиной в белом халате. — Это точно?
Петрарка ещё что-то сказал, потом замолчал, неподвижно уставившись в потолок. Выпрямившись, Филин повернулся к стулу, на котором сидел охранник, — последний из оставшихся в живых людей Седого. Бок его Гадюка перемотал, предварительно ножом выковыряв дробинки; делал это бандит, естественно, без наркоза, даже водки охраннику не дали, и вид у того был жалкий.
Сняв с плеча дробовик, Филин поставил ногу на край стула и нагнулся к нему. Глядя в глаза и легко постукивая стволом по колену, спросил:
— Вертушку водить умеешь?
— Да-да, — промямлил тот. — Я пилот.
