Кирилл Шарапов - Чужой мир. Пустыня смерти
Игорь вскочил и растерянно завертел головой, он просто не знал что делать: остаться здесь, бежать?
– Инга, к машине, – прохрипел Бур.
– Все в машину, – заорала Инга и, обхватив Всеволода, помогла сесть. – Давай, нам надо спешить! Если ты мне не поможешь, можем остаться здесь навеки!
Ее слова подкрепил новый толчок, который сорвал часть крыши ангара.
Всеволод встал. Ноги не держали, от слабости кружилась голова, желудок рванулся вверх, стремясь вернуть все, что получил несколько минут назад. Снова тряхнуло, он полетел на пол, больно приложившись головой о бетон. Инга рывком подняла его с пола и поволокла к БТРу, куда Игорь и Александр Николаевич уже зашвыривали вещи. К счастью, никто не стал полностью распаковываться, понимая, что аэродромный ангар лишь пункт временной дислокации. Закинуть пару рюкзаков и пакет с едой – много времени это не заняло. Карина подбежала к ним и тоже подставила Всеволоду плечо, на которое он и оперся.
– Ноги подогни, – скомандовала она.
Бур выполнил приказание, в армии его научили не только командовать, но и подчиняться. И сейчас это было самым разумным подходом. Девушки побежали, стараясь попадать в ногу. Новая судорога встряхнула ангар, но каким-то чудом Карине и Инге удалось выстоять. Игорь и профессор помогли Всеволоду забраться внутрь. Серго уже завел двигатель и теперь ждал только команды.
– Жми, – приказал Игорь, захлопнув люки десантного отделения.
– Держись, – крикнул в ответ Серго, и БТР рванул к воротам. – Жаль передок, поцарапаем, там краска свежая, – припомнил он старый анекдот и протаранил ворота.
Бронемашина вынеслась на взлетное поле.
– Что за черт? – выругался Серго. – Я ничего не вижу, тут сплошной песок. Я не могу вести вслепую, хоть мы и в БТРе, но влететь можем запросто. Что делать?
– Тормози, – приподнявшись на локте, произнес Всеволод, но голос был слишком тихий, чтобы Серго смог его услышать.
Игорь кивнул и повторил приказ.
– Серго, стой!
Машина замерла. Игорь перебрался в кресло стрелка и надел шлем.
– Ни хрена не видно, тут самая настоящая песчаная буря.
Новая судорога, прокатившаяся по миру, ощутимо тряхнула машину, что-то тяжелое ударило в борт, заставив многотонный БТР покачнуться. Инга помогла Всеволоду подняться с пола и перебраться на сиденье. Напротив, прислушиваясь к завываниям ветра и шелесту песка по корпусу, сидели профессор с Кариной. Ксения вздрагивала, забившись в угол.
– Что делаем, командир? – спросил Игорь, снимая шлем.
– Ждем, – отозвался Всеволод, – это все, что мы можем. Профессор, что скажете?
– В ракурсе нашего эксперимента и всего, что произошло вслед за этим… я понятия не имею, что будет дальше.
– А в теории? – спросила Карина.
– В теории у нас идет слияние трех миров, но, поскольку три объекта не могут занимать одновременно одну точку в пространстве, то должен остаться только один, который как бы втянет в себя остальные. Меня очень занимает вопрос: куда делось огромное количество людей из нашего мира? И почему здесь оказалось столько народа из мира инквизиторов?
– И ответ на этот вопрос… – подсказал Всеволод.
– И ответ на этот вопрос может быть следующим: мир инквизиторов доминирует, сейчас все три мира сольются в единый, и если я прав, то их мир будет преобладать. Из него в этот, новый, мир попадет намного больше. Ну и кое-что останется от местного и нашего миров. Согласно информации, полученной от пленных, флора и фауна их мира были уничтожены в результате войны, и жизнь протекает в закрытых городах. Поскольку все остальное – это зараженные пустоши.
– Песок, – подвел итог Игорь.
– Именно, – кивнул профессор. – Этот песок – оттуда. Серго, я больше чем уверен, что в данном бронетранспортере есть какие-то анализаторы окружающей среды, ты не мог бы их найти и активировать?
Игорь-второй достал электронный планшет и несколько раз ткнул пальцем в сенсорный экран.
– Да, есть счетчики радиации, химического и биологического заражения, сейчас активирую. – Повозившись с незнакомым прибором, он все-таки включил его. – Сейчас запустится, и мы выясним, что происходит снаружи. Вот только местные датчики могут ничего не найти. Эта опасность может быть им незнакома.
– Курить хочется, – тихо пожаловалась Карина.
– Не самая лучшая идея, – ухмыльнулся Игорь, – мы сейчас в герметичной машине. Хоть вентиляция и работает, курить я бы не стал, поскольку среди нас есть двое некурящих.
– Да понимаю я, просто хочется.
– Ты не представляешь, как мне хочется, – с сарказмом заметил Всеволод. – Только в себя пришел, как на тебе – слияние. Накормили манной кашей, швырнули в коробку, покурить не дали, все болит.
– Как ты можешь шутить в такой ситуации? – вытаращилась на него Ксюша.
– Обыкновенно, – отмахнулся Бур. – Это лучше, чем дрожать от страха или причитать, действуя всем на нервы. Как-то в Грозном наша рота попала в засаду. Нам удалось пробиться к одному маленькому дому и укрепиться там. Отбивались трое суток, отрезанные от всех, несколько раз в день обнаглевшие «духи» закидывали через окно головы наших друзей, которые попали в плен или погибли возле брони. И был среди нас паренек, москвич. Веселый, заводной, душа компании. Так он сначала анекдоты стал рассказывать, потом втянул всех в игру «города», потом – в «крестики-нолики» на страницах уцелевших в доме книг… и страх, и ужас куда-то ушли. Мы стали относиться спокойно к этим жутким подаркам. Потом подошел наш батальон и разорвал кольцо осады. Из семидесяти человек из того дома вышли одиннадцать. А весельчак погиб всего за несколько часов до прорыва блокады, получив пулю в голову. Но – ведь это он нас спас. Так что лучше веселиться, чем депресняк ловить.
Все молча выслушали это откровение командира. Серго, Игорь и Александр Николаевич смотрели с пониманием, Карина и Инга с сочувствием. И только у Ксюши глаза были округлившимися.
– Нелюдь, – прошептала она.
Но расслышал ее только Бур, который и проигнорировал высказывание дурочки. На убогих не обижаются.
– Есть данные, – крикнул Серго. – Вы были правы, песок радиоактивен, но не фатально – сто сорок две единицы. Надеюсь, рентген. Этот БТР надежно защищен и от более сильного излучения, в характеристиках написано, что экипаж находится в безопасности, пока радиация не превышает трехсот пятидесяти единиц. Но, помимо радиации, сканер нашел еще что-то. И этот тип опасности ему незнаком.
– Напомните мне степени облучения, – попросила Карина.
– От ста до двухсот – легкая, – начал перечислять профессор, – от двухсот до трехсот – средняя, от трехсот и выше – тяжелая. Хотя оптимально – обойтись вообще без облучения. Любая степень одинаково дерьмово сказывается на организме, только одна убивает медленно, а другая – быстро. В нашем случае особой опасности нет. Но наружу лезть все равно не стоит, так что…
