Алексей Калугин - Мир, в котором тебя нет
— Мы не в игры здесь играем! — крепко стиснул кулаки Касат.— Мы готовимся к войне с Кахимской империей! И если ты, Граис, йерит, если ты любишь свою страну и свой народ, ты должен быть с нами!
— Грудвар еще в тюрьме просветил меня насчет моего долга перед йеритами,— кивнул в сторону бородача Граис.— Почему вы все считаете, что именно я смогу объединить йеритов, сплотить и поднять их на борьбу?
— Потому что в Йере нет ни одного человека, который не знал бы твоего имени,— сказал Фирон.
— Лучше бы они так же хорошо помнили мое учение,— заметил Граис.— Я призывал людей только к смирению перед властью, а не на борьбу с ней.
— Как бы там ни было, Граис, хотел ты этого или нет, но для всего Йера ты стал символом борьбы против власти империи,— неожиданно убедительно и веско произнес Грудвар.— Я бы сказал, что ты уже не принадлежишь только самому себе. Ты уже стал частью истории. Право решать, как поступать и что делать дальше, безусловно, принадлежит тебе. Но помни о том, что сейчас ты стоишь не только на собственном Пути к Поднебесному, но и на Пути, по которому идет весь Йер.
Граис устало прикрыл глаза и тяжело вздохнул. Казалось, еще немного — и от непомерной печали он почернеет.
— Если бы ты только мог себе представить, Грудвар, насколько ты прав,— медленно произнес он.— И именно поэтому я не стану предпринимать ничего, что могло бы подтолкнуть йеритов к восстанию. Война, начатая йеритами против Кахимской империи, будет проиграна, даже не начавшись.
— Откуда такая уверенность? — презрительно скривил губы Касат.
— Лучше всего будет, если все вы соберете вещи и разойдетесь по домам,— не вдаваясь в долгие объяснения, сказал Граис.
— Я считал, что ты любишь свою родину, Граис,— с грустью в голосе произнес Касат.
— Родину?— Граис пристально посмотрел на Касата.— Это смотря что понимать под этим словом. Я лично понимаю под ним судьбу мальчишки-пастушка, которого встретил в лесу несколько дней назад, жизнь такой прекрасной девушки,— он повернулся к Фирону,— как Мида. Ей же матерью предстоит быть, детей воспитывать — вот что значит для нее счастье единственное. А здесь? Как сложится ее жизнь здесь? Под стрелами и копьями шалеев?
— Ты нас пытаешься разжалобить, Граис,— в голосе Касата прозвучали угрожающие интонации.— А вот я так скажу: если любишь родину, то не призывай сдаваться еще до начала битвы!
— Тот, кто любит свой народ, не посылает его на смерть
— У меня такое впечатление, Граис, будто мы с тобой говорим об одном и том же, но на разных языках, а поэтому и не понимаем друг друга,— разочарованно произнес Касат.
— Возможно,— Граис приподнялся.— Я очень устал и хотел бы отдохнуть. Куда мне можно пройти?
Если Касат был прост и понятен Граису, то Грудвар озадачил его даже больше, чем в тюрьме. Тогда Граис подивился тому, как расчетливо и точно действовал бородач, словно все детали побега были ему заранее известны. Сейчас же Грудвар был единственным человеком в комнате, который слушал Граиса с неподдельным интересом. И, как чувствовал Граис, слова его находили у Грудвара понимание. Нетрудно было сообразить, что бородач не отличался широкой образованностью, однако живой и быстрый ум позволял ему легко схватывать и воспринимать совершенно новые для него идеи. Про себя ксенос отметил притом, что Грудвар пользовался еще и несомненным авторитетом среди вольных, такой союзник был бы ему весьма кстати.
Фирон, почти не принимавший участия в беседе, сидел ссутулившись, зажав руки между коленей. Он растерянно' переводил взгляд с одного говорившего на другого и жалко улыбался. Граис никак не мог понять, чем так сильно сумел привязать к себе далеко не глупого Фирона пустослов и демагог Касат, однако отчетливо осознавал, что Фирон разрывался между учителем и предводителем вольных. На его помощь рассчитывать не приходилось.
— Вот и отлично.— Касат сложил вместе ладони с широко расставленными пальцами.— У нас еще будет время поговорить. Ты ведь не собираешься покидать наш лагерь прямо сейчас?
— Мне некуда идти,— развел руками Граис— Поэтому сейчас я вынужден воспользоваться вашим гостеприимством.
— Пожалуйста. Конечно, тебе надо отдохнуть. Мида проводит тебя.— Касат посмотрел на Фирона, и тот сразу же вышел за дверь.
— Да пребудет с тобой милость Поднебесного, Граис из Сиптима,— сказал, прощаясь, Касат.
— Так же, как и с тобой, Касат из Сумия,—ответил Граис и направился к двери.
Он вышел из дома. Через некоторое время скрипнула дверь, послышались чьи-то шаги. Граис не сомневался — следом за ним идет Грудвар.
— Что произошло с Фироном? — спросил Граис, обернувшись к бородачу.
— А что с ним произошло? — сделал удивленное лицо бородач, хотя прекрасно понял, о чем его спрашивал Граис.
— Ты говорил, что и прежде знал Фирона,— сказал Граис.
— Верно, знал,— кивнул Грудвар.
— Прежде, насколько я помню, он не был таким скованным и замкнутым, как сегодня.
Грудвар, прищурившись, искоса глянул на Граиса.
— Ответь мне на один вопрос,— сказал он.
— Я слушаю тебя...
— Это правда, что пятнадцать лет назад Фирон, твой ученик, сдал тебя шалеям?
— Правда,— ответил Граис.— Но правда и то, что я сам его об этом попросил.
— Это действительно так? Ты не пытаешься сейчас оправдать Фирона?
— Мне нужно было встретиться с наместником,— сказал Граис.— А другого способа попасть к нему, кроме как позволить схватить себя, у меня тогда не было.
— Почему ты не сдался сам?
— В то время по Йеру бродило множество странствующих проповедников. Кое-кто из них называл себя моим именем. А мне нужно было, чтобы наместник не сомневался, что перед ним истинный Граис из Сиптима. Поэтому я и попросил Фирона указать шалеям место, где я ночевал.
— Понятно,— кивнул Грудвар.— Теперь я, наверное, смогу объяснить тебе поведение Фирона. Он прожил пятнадцать лет, нося клеймо предателя. Вольные тоже далеко не сразу поверили ему. С твоим возвращением он связывал надежду на воскрешение своего доброго имени. А вместо этого...— Грудвар замолчал, потом как бы неохотно продолжил: — Если бы сегодня Фирон выступил в твою поддержку, это выглядело бы как предательство по отношению к вольным.
— Я бы не хотел, чтобы так получилось,— сказал после небольшой паузы Граис— Но поступить иначе я тоже не могу... По-видимому, рассчитывать на Фирона мне теперь не приходится...
— Тебе нужна помощь? — быстро спросил Грудвар.
— Пока нет,— ответил Граис— Но всегда неплохо иметь человека, на которого можно положиться.
— Если бы ты кое-что объяснил мне...— не закончив фразы, Грудвар умолк, ожидая, что скажет Граис.
Граис посмотрел на бородача с некоторой долей недоумения. Грудвар смутился и отвел взгляд в сторону, — хитрость была не самой сильной его стороной.
— И что же ты хочешь узнать? — спросил Граис.
— Да я и сам толком не знаю,— дернул плечом Грудвар.— Да только, когда ты разговаривал с Касатом... ты словно бы и не сомневался в том, что все будет точно так, как ты скажешь.
— А известно ли тебе, друг мой Грудвар,— улыбнулся Граис,— что во многом знании сокрыто много печали?
Бородач задумчиво почесал затылок.
— Да у меня и так в жизни радостей не много,— сказал он, тщательно обдумав и взвесив слова Граиса.— Так что терять-то мне вроде нечего.
— Не думал я, что снова обзаведусь учеником,— Граис оценивающе посмотрел на Грудвара и решительно добавил: — А впрочем, почему бы и нет...
— Граис!
Они оба обернулись — в нескольких шагах от них стояла Мида.
Девушка смотрела настороженно, но уже не так испуганно, как тогда в Халлате, в своем доме. Больше того, Граису показалось, что какое-то любопытство сквозило в ее взгляде.
— Она тебя проводит,— заторопился Грудвар,— она знает здесь все хозяйство.
И бородач быстро исчез.
— Идем за мной.
Мида развернулась и направилась вперед. Обогнув стоящую на пути скалу, они оказались около трех маленьких строений, возведенных, судя по их виду, наспех и совсем недавно. Мида подошла к крайнему домику, выглядевшему поприличнее остальных, и открыла дверь.
— Тюфяк с соломой и одеяло,— тихо сказала она.— Воду я принесу.
Девушка хотела было уйти, но, взглянув на Граиса, остановилась в нерешительности.
— Я буду здесь один?— спросил Граис.
— Здесь живут дозорные — сегодня их смена — они охраняют вход в лагерь.
Граис неторопливо опустился на тюфяк, вытянул ноги.
— Я завтра уйду отсюда,— как бы разговаривая сам с собой, произнес Граис.—Я об этом сказал Касату.
— Почему?— спросила Мида. Она стояла у порога и с интересом рассматривала Граиса.— И как ты будешь один? Тебя поймают и убьют.
— Ты раньше так не говорила,— теперь уже Граису пришла очередь удивляться.— А уйду я потому, что борьба вольных приведет к трагедии: кахимцы перебьют весь Йер. Так уже было много раз, поверь мне.
