Алексей Левицкий - Пароль: «Вечность»
Я отвернулся к иллюминатору. Даже если этот Гест решит оставить меня в живых, что толку? Юна говорила, некроз окружил Арзамас — завтра или послезавтра он сомкнется над городом, как болотная ряска над участком чистой воды, затянет его пластом влажной плесени. Тимерлан Гало погибнет вместе со всеми, и я ничего не узнаю.
— Здесь есть самолеты? — спросил я.
— Чего? — Чак спрыгнул на верхнюю койку и сел там, поджав ноги. — Никак эту решетку не вскрыть, я даже до замка дотянуться не могу… Чего ты спросил? Само… что?
— Машины для полетов. Юна говорила про небоходов…
Чак махнул рукой:
— Да они на западе далеко живут. Гильдия их в такие дела не вмешивается, летуны всегда сами по себе были.
— Юна говорила, Корпорация пытается столковаться с небоходами, чтобы те прислали дирижабли и спасли хоть кого-то в Арзамасе.
— Ну и многих они на тех дирижаблях вывезут? Сотню большаков?
— Так у них только эти машины?
— Еще авиетки — такие… с крыльями. Летают быстрее, но в них больше трех-четырех человек не влезет.
Значит, Тимерлан Гало, как и вся верхушка МехаКорпа, может спастись. Хотя Юна тогда упоминала небоходов как-то неуверенно, будто не очень надеялась на то, что они пошлют в Арзамас свои машины. Я задал еще один вопрос:
— Чак, как давно была Погибель?
Он изумленно покрутил головой:
— Ну ты даешь, человече! А ты вообще еще помнишь, что вверху, вот то, серое, видишь, оно небом называется, а вот это, по чему мы плывем, это вообще-то вода… Помнишь?
Я молчал, и карлик продолжил:
— Да она… один мутант знает, как давно она была! Очень давно, много сезонов… нет, каких там сезонов — много циклов назад.
— Остался кто-то, кто видел ее? Помнит времена до Погибели?
— Не, южанин, ты определенно не в себе. Да как кто-то остаться мог? Уже и дети тех, кто ее застал, поумирали.
Я снова отвернулся к иллюминатору. С этой стороны на берегу не было холмов из развороченного асфальта, и между развалин образовалось множество мелких озер. По небу ползли тяжелые облака, было влажно и зябко. Большая часть развалин казалась необитаемой, хотя над некоторыми домами поднимались столбы дыма, как от костров, а в одном месте, судя по запаху паленой резины, горели покрышки. Катер проплыл мимо большого хозяйственного магазина с обвалившейся боковиной и засыпанной землей крышей. Там росли деревья, между ними горел костер, вокруг сидели люди в лохмотьях. Все они повернулись в нашу сторону, кто-то выпрямился, приложив ладонь ко лбу. На этот раз монахи стрелять не стали.
Дальше у глухой стены многоэтажки росла роща незнакомых мне деревьев с круглыми бледно-зелеными кронами, от которых к покрытой плющом стене тянулись мохнатые нити лиан. По одной карабкалась гибкая фигура, но отсюда я не мог понять, кто это, мутант или человек.
— Ползуна вам всем в зад! — высказался Чак, слезая с койки. — Ни разу не попадал в такое положение… Я взаперти, и ни одного замка вокруг, чтобы дотянуться и вскрыть его! И деньги эти сволочи бородатые у меня забрали! И ножи сперли.
Только теперь я вспомнил про монеты, полученные от Юны. Проверил карманы — они исчезли вместе с ножом. Сначала меня обчистили кетчеры, теперь монахи…
— А это еще что? — спросил карлик.
С другого берега донеслись выстрелы, и я перешел к иллюминатору, под которым стоял Чак.
Катер плыл мимо широкого проспекта, под прямым углом отходящего от реки. Ближе к ней земля просела, образовав полукруглый залив, а дальше шло асфальтовое полотно, на таком расстоянии казавшееся почти целым, разделенное полосатым забором. Вдоль забора бежали люди, позади ехал мотоцикл, который мы видели недавно, за ним грязно-желтая малолитражка со срезанной крышей, вся облепленная людьми — их там сидело с десяток, не меньше.
От берега залива отчаливали две лодки и длинная плоскодонка с подвесным мотором. Когда он заработал, плоскодонка рванулась вперед, задрав нос. Сидящие в лодках люди взмахнули веслами.
Выстрелы над головой зазвучали чаще. Мотоцикл остановился, развернувшись боком к реке, сидящий на нем длинноволосый парень достал пистолет из кобуры. Я не расслышал выстрела, но над головой вскрикнули, и мимо иллюминатора пролетел монах. Катер плыл дальше. Плоскодонка далеко опередила лодки, с нее вовсю стреляли — пули барабанили по борту катера, свистели над палубой.
— Кто это? — спросил я.
— Похожи на людей Ферзя, — сказал Чак. — Он заправляет в нищих кварталах. Только что ему надо от монахов? И с МехаКорпом Ферзю делить нечего… Эй, человече! А он не тебя ли хочет заполучить? Если сведения о тебе дальше разошлись…
Наверху загрохотал пулемет. Пули разнесли нос плоскодонки, люди попрыгали за борт, а посудина начала тонуть.
Когда брызги рассеялись, в волнах замелькали головы, и монахи открыли огонь по ним. Лодки плыли дальше. Малолитражка, встав у кромки воды, окуталась пороховым дымом, в котором сверкали вспышки.
С двух сторон часто стучали выстрелы, на палубе снова заработал пулемет, длинная очередь прошлась по лодкам. В воду посыпались люди, а потом залив на краю проспекта остался позади — монахи не прекращали огонь, но из иллюминатора мы больше не видели, куда они стреляют.
— Помоему, мы к озеру подплываем, — объявил карлик. — Конец пути.
* * *
Насколько я понял, озеро образовалось в том месте, где Соколиная впадала в Яузу. Когда катер пересекал его, начался дождь, и все вокруг затянула светло-серая пелена. В иллюминаторы задувал холодный ветер, и в конце концов мы повесили на место одну крышку. Капли дождя падали сквозь отверстие в потолке, по полу стала расползаться лужа.
— Не люблю этот сезон, — проворчал Чак. — Вечно с неба льет.
Я спросил:
— Какие еще есть сезоны?
— Да неужто ты и этого не помнишь? Ты прямо как с небесной платформы свалился! Сезоны солнца, ветра и дождя. Последний самый короткий и холодный. А в середине сезона солнца, который самый длинный, на Пустоши от жары помереть можно запросто, из-за этого…
— А что такое эти платформы, ты знаешь? — перебил я. — Хоть кто-нибудь знает?
Он помотал головой:
— Откуда, если они в небе, а мы здесь?
— А небоходы?
— Летуны не умеют так высоко подниматься. А даже если они и знают что-то, так никому не говорят. Тебе-то что до платформ?
— Просто это странно. В небе летают такие удивительные устройства, а вам всем будто и дела нет. Живет там кто-то? Или это просто механизмы? Они опускаются хоть когда-нибудь? Или…
— Почему дела нет? Про платформы много гадали, да только какой смысл башку ломать? Говорю тебе: они там, мы здесь, и способа туда попасть у нас нет… Ну, пока что, во всяком случае. И что делать? Тем паче, они редко появляются. Ну, пролетела такая вот громадина за облаками… дальше что? Да ничего. Люди и привыкли, ко всему привыкаешь со временем… Эй, а это что такое? Вроде не гром, а?
В небе уже дважды полыхали молнии, и над озером прокатывался гром, но сейчас звук был немного другим.
— Там стреляют, — определил карлик. — Причем много так стреляют. Это со стороны Храма и Цитадели. Да что же это происходит, а? Неужто топливные отважились…
— Не понимаю, — сказал я. — Если Владыка решил не помогать МехаКорпу, то почему он не пошлет к топливным кланам гонца? Или по радио не свяжется? Он же может сказать им, что не собирается заключать договор с Корпорацией, а присланного оттуда переговорщика просто взял в плен.
— Ишь ты, смекалистый какой, — хмыкнул Чак. — Я уже, между прочим, думал про это. Нет, теперь дело не в переговорщице нашей, теперь другое что-то… Неужто из-за тебя каша заварилась? Не спорю, парня, который по некрозу может шастать, все захотят себе заполучить, но слишком они там круто за дело взялись. Слышишь, как палят?
— А ты уверен, что это со стороны Храма?
— Мутантом клянусь! Топливные короли насели на монахов… Цитадель-то совсем близко к Храму. Вот ведь какое небывалое дело. Нет, явно что-то там произошло снаружи, пока мы тут сидим. Что-то важное, о чем мы не знаем.
Стало темнее, и мы подняли головы. Трое монахов склонились над решеткой. Чернобородый, которого мы видели раньше, отпирал замок, зажав под мышкой наган. У других были карабины с короткими стволами. Откинув решетку, монах спустил в каморку легкую лесенку и направил пистолет на нас.
— Вылезайте, хлопцы, — пробасил он. — Недомерок, ты первый. Наемник, стой. К стене отойди.
Когда Чак оказался наверху, чернобородый приказал:
— Руки за спину. Любомир, давай-ка кандалы… Вот так, вот так… Теперь ты, южанин. Как на палубу ступишь, руки тоже сразу за спину, понял? Не то пулю тебе в брюхо — и за борт.
Я сомневался, что они будут стрелять в меня, но стукнуть прикладом по голове вполне могли — и потому, выбравшись наверх, сделал, как было приказано. На запястьях сомкнулся холодный металл. Чак стоял спиной ко мне, на руках его болталась цепь, прикованная к паре железных колец с петлями и замками.
