Максим Суховей - Мишень
— Верно, замкнутый круг.
Олег уже настолько утихомирил свой страх, что смог обернуться не рывком и с воплем, а вполне себе вальяжно, даже навесив на морду скучающую гримасу. На диванчике, вытянув ноги, развалился оборотень. Элм, старый знакомец по Вундерланду, только почему-то в косухе и вытертых джинсах. Правда, кожаный хайратник с охранными символами по-прежнему на лбу, и желтые кошачьи глаза глядят все так же внимательно. Сколько ж тебе лет, парниша? — ни к селу ни к городу подумал Олег. Зуб на рельсы, все мы по сравнению с тобой пацанва сопливая… Пришел, значит, лично за мной приглядеть, да?.. Твой-то здесь какой интерес? Или… Или ты действительно о судьбах мира заботишься?
Почему-то он даже не удивился — словно изначально тут именно этого оборотня и ждал. А впрочем шут его батьку знает, может и ждал, усмехнулся про себя Олег. По крайней мере, надеялся на встречу с кем-то, кто лучше меня понимает ситуацию — и не преследует свои цели. Благие, мать их и бабку, цели… Все-то вокруг, от Руди с Марком до скотины Леваллуа, хотят как лучше, только кому лучше — вопрос открытый.
— Замкнутый круг, — спокойно, почти равнодушно повторил оборотень. — Но не заколдованный.
— Началось в колхозе утро… — вздохнул Олег. Странное дело: почему-то сейчас с оборотнем он чувствовал себя спокойно, как со старым приятелем. Анекдот ему, что ли, рассказать?.. — Ты можешь хоть сейчас загадками не говорить? И без тебя башка пухнет, а тебе бы только новые вопросики подкидывать…
— А тебе что, нужны ответы? — несказанно удивился Элм.
— Догадливый вы народ, ребята…
— А каких ответов тебе хотелось бы? — пожал плечами оборотень. — Главный ответ ты уже дал себе сам. Ты знаешь, куда идешь и чего хочешь — так чего тебе еще надо?
— Дал ответ, говоришь… — Олег присел на корточки у стены, нашарил в кармане сигареты. — Для себя, на свой вопрос, может, и дал. Только вот если он неверный — платить-то придется не только мне. А я до сих пор в этом мире не разобрался, так, тычусь вслепую, все на ощупь, все наугад…
— Ты считаешь, что мы разбираемся лучше? Мы просто видим этот мир по-другому, мы не вправе даже советовать вам — можем только предостерегать. Но ведь ты сам видишь — мы с тобой понимаем друг друга с трудом. А с кем-то другим, пожалуй, не поняли бы и вовсе — с кем-то из тех, кто пробует решать за весь мир.
Олег хмыкнул, закурил. Разговор выходил какой-то несуразный, словно не с оборотнем он спорил, а отвечал на какие-то свои обрывочные мысли.
— А я и есть твои мысли, — как ни в чем не бывало сообщил оборотень. — Я — в твоих мыслях, а ты — в моих. Как бы иначе я тут оказался?
— И хрен угадаешь, кто кому снится, — невесело усмехнулся Олег.
— Солипсизм — слишком простой подход. Если б ты сам в это верил, вряд ли тебя волновали бы последствия твоего Выбора, верно?
— Что да, то да, — Олег пятерней взъерошил отросший ежик на голове, глубоко затянулся. — Кстати, тебе вроде такие слова, как «солипсизм», и знать-то не положено.
— А я их и не знаю, — с готовностью согласился оборотень. — Это ты их знаешь. Ведь я же только что тебе объяснил…
— А, ну да. Как там в песенке: «Мы эго, мы эго, мы ложное эго друг друга»… Я, в общем-то, о другом. Понимаешь, для себя-то я вроде все и решил — только картина у меня неполная. Ну сам же знаешь: у солдата своя правда, у генерала своя.
— А у ренегата своя?.. — оборотень позволил себе улыбку. — Или ты возжелал генеральской правды?
— Спасибо, не надо, — буркнул Олег. — Налюбовался уже… А твоя правда какая? Почему ты помогаешь мне, а не… генералам?
Элм покачал головой:
— Моя правда — не для тебя… Ты действуешь, я — только предостерегаю. Сила и мудрость друг друга вряд ли смогут понять. Такой уж у нас, Старшей Крови, удел: не вмешиваться в вашу жизнь. Мы стражи Троп, но действовать силой или запрещать не имеем права, только беречь. Знаешь, вы, люди, придумали хороший образ: во ржи над пропастью… Только вот ловцы мы незадачливые, а предостережений никто не слушает. Вот ты бы послушал?
— А у меня был выбор?.. Да нет, выбор-то, конечно, был, хотя и не особенный. Но на Тропе я оказался именно с твоей подачи. Да и насчет вашего пацифизма — это ты, приятель, загнул. Что я, сарацинов в деле не видел? С такими пацифистами не дай боже в темном переулке повстречаться…
— Это так, — оборотень тяжело вздохнул. — Но ведь я говорил тебе: мы в вас. А вы — в нас… Зеркала, отражающиеся друг в друге…
— …до бесконечности, — криво улыбнулся Олег.
— Именно до бесконечности, — серьезно кивнул оборотень. — Скажи, когда ты в первый раз встретился с сарацинами, мог ты с ними разговаривать?
— Не-а… Так, примерно понимал, что мне сказать хотят, да и то через пень-колоду.
— Вот видишь…
Слова в простоте не скажет, зараза, сумрачно подумал Олег.
— Что вижу-то?
— А ты тогда сомневался?
— В чем?
— Вообще. Сила сомневаться не умеет, сомнение — свойство мудрости.
— Ага, — язвительно усмехнулся Олег. — Выходит, я сейчас мудрец просто офигенный, из ушей скоро мудрость полезет…
— Ты не мудрец, но ты научился сомневаться. В том, чему тебя учили, в том, что привык считать правильным, в том, что тебе говорят и даже в том, что ты видишь.
— Да, вот уж счастье-то привалило!..
— Сомнение повышает ценность решений, — снова пожал плечами оборотень — разговор ему явно наскучил. — Главное — это то, что ты при этом не забываешь действовать.
— С вами забудешь, — проворчал Олег, тщательно растирая чинарик о подошву кроссовка. — Не действовать — так сразу кто-нибудь голову откусит и как звать не спросит… — он вдруг, как и тогда, на заснеженной поляне, понял, что разговаривает ни с кем. Вот только что был тут оборотень, а теперь его нету. Да и был ли мальчик?..
Олег поднялся, размял затекшие ноги. Вот так всегда, хмуро подумал он. Говорил-говорил, а что сказал? Да ничего, по сути, не сказал. Прав наш оборотень только в одном: ни к чему мне его правда. Да и вообще — любая правда с чужого плеча.
Обдумывать все, что оборотень сейчас нагнал, не моглось и не хотелось абсолютно. Интересно, а как он вообще сюда попал? И как пропал? Олег почему-то был уверен, что даже если напряжется до порчи воздуха, ничего похожего на след ему разглядеть не удастся. Ну и ладно. Это все-таки сон, верно? Значит, остается на этакие странности забить и принять все как данность…
Стоп! Олег даже замер, чтобы мысль не спугнуть. А почему это, собственно, я должен принимать все как данность? То есть нет, законы Большого Мира менять — это кого другого поищите, но здесь-то, в своем сне, в своем страхе я вправе свои собственные правила устанавливать, разве нет? Кто в доме хозяин — я или тараканы?! Ну, пусть не в доме, а в голове, но суть от этого не меняется. Свои собственные данности я могу менять — и я буду их менять, черт бы меня подрал!
Каким образом? Ну, ребята, это даже банально и где-то тривиально… Значит, страх говорит мне, что отсюда есть только один выход — через окно, в смерть? А кто сказал, что не может быть иных выходов, кроме дверей и окон? Если я вижу здесь стену, я должен помнить, что это именно я — ведь мой страх часть меня! — да, да, именно я ее и воздвиг. Значит, в моих силах ее… что? Разрушить? Нет. Ломать что бы то ни было, да еще в себе самом — не для меня. Отменить ее к чертовой матери?.. Да зачем же, когда можно обойтись без грубости? Просто — я ввожу новое правило: вон той стены, где была дверь, для меня просто не существует. Она — выдумка, иллюзия, голограмма, искусственный напрочь барьер моей ограниченности. Поэтому я сейчас просто возьму и пройду через нее. И посмотрим, кто меня остановит!..
…А в реале бы лоб расшиб, это сто пудов, усмехнулся Олег, стоя на крыльце и полной грудью вдыхая свежий, без примеси пыли, воздух. Целый хор кузнечиков трещал на разные голоса, словно приветствуя его, поздравляя с возвращением. День, оказывается, клонился уже к закату, и прозрачно-золотистые блики на траве приобрели медовый оттенок, а тени вытянулись. Он блаженно потянулся, обернулся. Да, все так же, как и было, и вон она, эта долбаная дверь, паскуда анизотропная… С облезлой никелированной ручкой, с темным провалом замочной скважины, с пузырями и царапинами на серо-коричневой краске. Вот только сейчас в нее можно и войти и выйти. Дверь как дверь, каких по тринадцать на дюжину…
«Вот видишь, — наставительно произнес внутренний голос, — на самом деле все просто, если подумать как следует!»
Где ж ты раньше-то был, такой умный? — огрызнулся Олег и зашагал по тропинке прочь, подальше от негостеприимного дома.
Глава 6
Те, кто нам верит, смотрят нам вслед
А пробуждение оказалось препакостным. Башка гудела колоколом, противная слабость расползлась по всему телу, желудок, казалось, сейчас вывернет наизнанку… В общем, как с хорошего бодуна. Олег, стараясь не стонать, потер лоб, покрытый холодной липкой испариной, силясь собраться с мыслями. Где ж это меня так? — попытался сообразить он. В моем «очень настоящем сне»?.. Вот же зараза, ко всему еще измотанным себя чувствую, все мышцы ноют — словно сутки напролет мешки с цементом таскал. В быстром режиме…
