Даниил Аксенов - Проект «Справедливость»
— Ну а если просто оторвут шею? — спросил я. — Такое ведь может быть!
— Может, — согласился баронет, рассматривая пятна крови на зеленой рубашке. — Такое даже было. Один раз. Но разве вы не знаете, как работает второе тело? Главное — чтобы голова осталась целой. А потом из нее вырастет новое тело. Прямо из шеи.
Я швырнул шпагу на пол и направился к выходу. Это уже слишком! Пусть я неправ, иду на поводу у эмоций, но задерживаться здесь не хочу. Если у губернатора нет других связных, кроме этого Ирвинга, тем хуже для него. Мне безразлично, как работает второе тело, но воображение подсказывало поразительную картину: вот лежит голова, а из нее что-то там растет. Это же отвратительно! Нормальный человек на такое не пойдет! Не станет рисковать!
— Куда вы, Глеб?! — воскликнула Иванна. — Постойте!
Я обернулся на ходу:
— Передайте губернатору, что я отказываюсь иметь дело с безумцами. Пусть найдет кого-нибудь другого, с кем я соглашусь разговаривать. С этим вашим Ирвингом — нет!
— Стойте! Но это ведь баронет! У него восьмой уровень! — Девушка была настолько удивлена, словно мое вызывающее поведение сотрясало основы Вселенной.
Следовало все-таки объясниться, хотя меня переполняло возмущение. Мне навязывали общество безумца. Я остановился.
— Мне все равно, баронет он или корнет! Пусть хоть заслуженный водопроводчик! Если человек не в своем уме, то он прежде всего сумасшедший, а не баронет. Сумасшествие — это самый первый и главный титул! Даже главнее королевского! — Я поперхнулся, но откашлялся и продолжил: — Мне неизвестно, почему губернатор хочет, чтобы я прикончил убийцу, но это задание, несомненно, опасное, требующее сосредоточения и напряжения сил. А если мне в напарники дают сумасшедшего, то никакое дело не будет закончено. Я, вероятно, погибну понапрасну, и вы, Иванна, тоже. Прощайте, мне здесь больше нечего делать.
Дойдя до двери, я вдруг услышал фальцет Ирвинга:
— Постойте, Глеб, вы не понимаете! Я действительно немного не в себе, но это ничего не значит! Ведь все дело в старом городе. Я в нем побывал, как и вы, но вам отчего-то удалось сохранить ясный рассудок. Признаться, не думал, что это возможно. Вернитесь, Глеб! Мы поладим! Обещаю! Я расскажу вам все, что знаю о старом городе и Лиме, а знаю я немало!
Услышав последние слова, я застыл на пороге. Клянусь своей честью, это хорошее предложение, славная сделка! Чертовски славная!
Глава 18
Говорят, многие дети боятся шкафов. Думаю, тут дело в излишне богатом детском воображении: можно представить, что за дверками в темной глубине шкафа живет какое-то чудовище. Я никогда не понимал этого и в ранние годы вообще мало чего боялся. Даже теперь, опираясь на таинственный черный шкаф с причудливым вензелем «Д. Ж. Моррисон», испытывал только любопытство.
Баронет стоял поблизости, с печалью оглядывая пол, залитый кровью. Кровь была на стенах и на тренажерах, что превращало зал в иллюстрацию к фильму ужасов. Синие звери, превратившись в трупы, посинели окончательно. Их лица, почти лишенные меха, стали фиолетовыми, глаза запали, носы заострились, в смерти они были похожи на людей еще больше, чем при жизни.
Иванна находилась рядом со мной. Она старалась ни к чему не прикасаться, опасаясь запачкать кровью свое дорогое платье. Мы втроем вели интересный разговор. Трупы придавали нашей беседе зловещий оттенок.
— Вы, наверное, удивляетесь, Глеб, почему губернатор ничего не объяснил вам про Лим и прочее, даже когда подарил способность свободно задавать вопросы в старом городе и в Лиме, — говорил баронет. Теперь, когда все успокоилось, он почти не выглядел сумасшедшим. Только иногда его левая щека едва заметно дергалась. — Не удивляйтесь, он никому ничего не рассказывал. Я думаю, даже у титулованных особ есть свои запреты на некоторые разговоры. Позвольте выполнить обещание и рассказать о моих приключениях в старом городе.
Баронет прошелся по залу, осторожно ступая черными ботфортами с серебряными пряжками мимо пятен крови. Казалось, он собирается поведать о чем-то важном, о чем еще никогда не говорил. Мы с Иванной не сводили с него глаз.
— Это очень давняя история, — наконец сказал Ирвинг. Его голос сейчас был лишен визгливых нот, а звучал приглушенно, будто горло говорящего сдавила невидимая рука. — Мне было семнадцать лет, я обучался у одного известного мага, жившего в городке за пределами Лима. Я не родился в том городке, а пришел из деревни неподалеку.
Многие земляне слышали о жизни за стенами Лима, но мало кто видел все собственными глазами. Междоусобица и, как следствие, беззаконие — вот что происходит там.
— Однажды в городке случились беспорядки, — продолжал баронет, машинально трогая полированную планку фехтовального тренажера. — Враги моего учителя подняли за собой толпу и ворвались в наш дом. Я был молод и… труслив. Вместо того чтобы защищать своего наставника, я бросил жезл и бежал, перескочив через забор. По городу ловили магов нашей школы, но мне удалось раздобыть копье и выдать себя за адепта иного раздела магии. Меня останавливали пару раз, и я прилюдно отрекался от своего учителя, заявлял, что не имею к нему никакого отношения. Учителя убили, остальных учеников тоже. На следующий день я выбрался из городка и отправился в Лим. Рассказываю это, чтобы было ясно: тогда за всю свою короткую жизнь я не успел совершить ничего особенно дурного. Постыдное бегство и отречение — вот и все мои прегрешения на тот момент.
Ирвинг протер пальцами и без того блестящую светло-коричневую деревяшку.
— В Лиме мне не повезло. Через пару дней я оказался в старом городе. Случайно, конечно. Туда ведь никто не попадает по своей воле. Страшное место! Когда я провалился вниз, а потом встал на ноги, то обнаружил себя в светлой квадратной комнате с двойными стенами и без выхода. Внешние стены были каменные, а внутренние — стеклянные. Посередине комнаты на полу лежал жезл. Жезл был раскален докрасна и остывать не собирался. Но я сразу разглядел клеймо. Этот жезл принадлежал моему учителю и был как две капли воды похож на тот, который я бросил, убегая. Мой резервуар был опустошен, я не мог создать ни одной формы, а энергия поступала очень медленно. Некоторое время я осматривался, пытаясь найти выход, но вдруг обнаружил, что внутренние стеклянные стены сужаются, надвигаясь на меня.
Отойдя от тренажера, баронет приблизился к газовой лампе, вглядываясь в сине-желтое пламя.
— Я не мог создавать формы и не мог разбить стекло ногами. Когда прозрачная стена оказалась совсем близко, меня охватила паника. Чудовищная паника и страх! Я потерял рассудок, сбросил с себя сюртук и схватился за раскаленный жезл, используя сюртук как прокладку. Это помогло. Мне удалось разбить стекло, применяя жезл как молоток, но сюртук весь выгорел. Я сел на пол и зарыдал от облегчения. Еще чуть-чуть и стена раздавила бы меня!
С печальной улыбкой Ирвинг провел рукой над пламенем.
— Я был неопытен и не сразу понял, что собой представляет старый город. Когда я плакал, захлебываясь слезами от счастья, то вдруг увидел, что внутренняя стеклянная стена появилась вновь и опять начала сужаться. Я вскочил и в ужасе принялся стягивать с себя рубашку. Но рубашка оказалась слишком тонкой. Она вспыхнула, когда я попытался обернуть ею жезл. Тогда я снял штаны. Это снова помогло и снова лишь один раз. Стекло было разбито, но штаны затлели и развалились. Я с отчаянием вглядывался в стены, мои предчувствия оправдались: стеклянная стена появилась вновь и опять начала сужаться.
Баронет еще несколько раз провел рукой над пламенем. Его ладонь покраснела.
— Я помню, что заревел, как дикий зверь, и стал бегать по комнате, пытаясь найти выход. Стеклянные стены неумолимо сужались, и мне ничего не оставалось, кроме как схватить раскаленный жезл практически голыми руками. До сих пор чувствую, как клеймо моего учителя впивается в ладонь.
Теперь Ирвинг держал руку над огнем газовый лампы, даже не пытаясь отстраниться.
— Я не буду рассказывать в подробностях, что было потом. Стены сдвигались вновь и вновь. Мои руки обгорели. Сначала красными пузырями сошла кожа, потом мясо, а затем обнажились кости. Я уже тогда был близок к безумию. К счастью, старый город, очевидно, не предназначен для живых. Мой резервуар продолжал работать, накапливая энергию, и в конце концов ее хватило, чтобы создать форму, разрушившую каменную стену. Я вырвался из западни и оказался на улице. От моих рук мало что осталось, только дымящиеся кости.
Наконец баронет отнял ладонь от огня и с усмешкой посмотрел на крупные волдыри.
— А потом? Что было потом? — Я с нетерпением ждал конца рассказа.
— Потом появились убийцы. — Ирвинг подошел к небольшой полочке, взял оттуда кувшин с водой и принялся поливать обожженную руку. — Они были в виде загонщиков лис, только, конечно, загоняли не лису, а меня. Их было около полусотни, мне чудом удалось вырваться. Губернатор спас меня и сказал, что убийцы были слишком однообразны и это не делает мне чести.
