Даниил Аксенов - Проект «Справедливость»
— Что привело вас ко мне, Глеб, в этот непростой для вас час? — Клянусь, Цензор сказал именно так!
— Нам надо поговорить, — буркнул я, слегка озадаченный показной осведомленностью насчет моей травли.
Старик слегка приподнял левую бровь. Движение толстой мохнатой брови смотрелось отнюдь не комично.
— Я хочу обжаловать действия титулованных особ Лима, — чеканным голосом произнес я.
Цензор за время своего существования, должно быть, повидал много всего. Он наверняка сталкивался с разными предложениями: умными и глупыми, честными и обманными, наивными и коварными. Старик привык ко многому, его удивление обычно было наигранным, призванным придать разговору человеческую естественность. Но сейчас, когда лицо Цензора будто окаменело, когда в разговоре возникла долгая пауза и не было не то что удивления — не было даже признака жизни, движения во всем теле старика, я понял, что сумел его потрясти.
— Кому вы собираетесь подать такое прошение, Глеб? — тихо спросил Цензор. На его лице жили только шевелящиеся губы.
— Вам, — ответил я. — Кому же еще? Ведь только вы испокон веков занимаете одну и ту же должность. И какую должность! Решаете, кого пропускать и куда, даже присваиваете ранги. У вас невероятная власть, невероятная и неизменная. Вы незыблемы, в отличие от титулованных особ, которые то падают вниз, то поднимаются вверх, то борются друг с другом, то теряют могущество. Вы ведь — столп Лима. Единственный столп, на котором все держится.
Трудно сказать, как на самом деле воспринял мою речь Цензор, но в его маленьких глазах горел интерес.
— Предположим, Глеб, у меня есть некоторая власть. Но, как вы понимаете, она не распространяется на титулованных особ. Они существуют самостоятельно.
Я медленно покачал головой, не соглашаясь:
— Мне кажется, я знаю, как это все работает. Как работало раньше и работает сейчас. В Лиме нет ничего самостоятельного. Даже старый город, находящийся в глубине, оказывает огромное влияние. Если на то пошло, то не уверен, что с исчезновением старого города современный Лим продолжит свое существование. Не хотите же вы убедить меня, что у вас нет никаких рычагов воздействия на титулованных особ? Совсем-совсем никаких?
Цензор улыбнулся. Он уже ухватил нить разговора, который вошел в привычное русло торговли и убеждений.
— Допустим, вы правы. Но в чем суть вашего прошения? Почему я должен вам помогать?
Наконец мы подошли к главному! Я с трудом сдержал вздох облегчения.
— Суть в том, что я не могу нормально выполнить задание, которое вы мне сами же и поручили. Не могу, если у меня за спиной толпа агентов, так и норовящих меня прикончить. Как можно в таких условиях бороться с убийцей ни в чем не повинных людей?
— Я поручил, Глеб? — переспросил Цензор.
— Да, вы! Именно вы сказали мне: «Исполните свой долг!» Ведь лично вам выгодно, чтобы я «исполнил долг». Знаете, почему выгодно? Не потому, что убийца убивает каких-то там людей, до которых никому в Лиме нет дела. А потому, что убивает в обход вас! Появился еще один путь из Лима на Землю, и этот путь вы уже не контролируете! Нарушается монополия на перемещения. Конечно, вам очень нужно, чтобы я покарал убийцу и закрыл новый путь. Вы — самое заинтересованное лицо из всех, чьи мотивы мне понятны. Поэтому хочу сказать именно вам: работать в таких условиях я не могу. Отзовите агентов!
Впервые за весь разговор Цензор оторвал от меня взгляд и устремил его в кирпичную стену. Я ждал, уже догадываясь, каким будет ответ. Всякое разумное существо четко видит свои интересы.
— Возможно, я смогу кое-что сделать, — наконец произнес страж.
— Благодарю. Тогда у меня есть еще одна небольшая просьба. Если титулованные особы согласятся с вами и прекратят преследование, пусть выделят мне в помощь какого-нибудь жандарма из числа землян. Я слышал, жандармы хорошо обучены и знают много полезных вещей. Лучше даже, если я сам отберу подходящего человека, чтобы мы точно сработались.
Теперь Цензор улыбнулся очень широко. Определенно он знал об Иванне, и ему понравилась моя хитрость, направленная на то, чтобы сделать сотрудничество с девушкой официальным.
— Что-то еще? — Старик продолжал улыбаться. Сейчас он напомнил мне профессионального актера, который и сам не в курсе, искренна его улыбка или нет.
Если предлагают, то грех отказываться. Я решил выжать из встречи все, что можно.
— А еще я хотел бы снова попытаться ответить на «проездной» вопрос. Можно?
— Говорите, Глеб. — Цензор радушно махнул рукой. — Говорите.
— Зачем человек живет? — привычно начал я, слегка волнуясь. — Признаю, что сейчас на этот вопрос нет ответа. Но в самом отсутствии ответа заключен ответ! Человек живет из любопытства. Ему интересно познавать мир, изучать Вселенную и самого себя. Человек стремится узнать как можно больше вещей, не только чтобы ими пользоваться, но и так, на всякий случай. Это заложено в нас природой. Даже наши меньшие братья таковы. Вы знаете, что если взять мышей, посадить их в просторную клетку, где есть вода, обильная еда, всякие палочки-жердочки, то эти мыши будут не очень счастливы. Им скоро станет скучно. Но если к этой клетке присоединить темный пугающий туннель, то мыши тут же оживятся. Они начнут изучать туннель, бояться, ползти вперед и прыгать в ужасе назад — но изучать! У мышей появится цель! Такая же цель есть и у человека. Что там, вдали? Какие секреты хранит небытие? К чему наша жизнь, короткая, как огарок свечи? Каждый задает себе этот вопрос, но часто не видит простой ответ. Человек живет ради любопытства. Ради того, что рано или поздно люди узнают нечто такое, что все и всем объяснит. Каждый из нас должен стараться жить долго, как можно дольше, в надежде наконец узнать ответ на главный вопрос: зачем человек живет?
Цензор медленно поднял руку и погладил бровь. Его пальцы, обычно дрожащие, сейчас были тверды. Наверное, он забыл о дрожи.
— Не знаю, Глеб, — проскрипел старческий голос. — Это довольно близко, но не совсем. Хотя… все-таки близко. Я пока подумаю. Может, и у вас потом появится какое-нибудь дополнение. Ответ близок настолько, что в качестве поощрения предложу вам вернуться обратно в Москву. С визитом в Лим желательно повременить.
Я никогда не пренебрегал хорошими советами и вскоре очутился в ночной Москве на перекрестке рядом с убежищем Иванны. Еще не светало, но желтая машина-дворник медленно ползла по улице, вращая круглыми щетками. Вдалеке смеялась припозднившаяся компания из девушек и парней. Они были явно навеселе. Бегун в зеленом спортивном костюме приблизился ко мне и побежал дальше, сверкая белыми подошвами кроссовок. По дороге мчались редкие машины, одна из которых, черный чиновничий «мерседес», неожиданно включила мигалку, осветившую все синими бликами.
«Мерседес» скоро пропал из виду, и я невольно проводил его усмешкой. Езжай, «хозяин жизни», езжай. Надеюсь, ты не сделал ничего такого, чтобы остаться в недоброй памяти могущественных потомков. Впрочем, «мерседес» быстро выветрился из моих мыслей.
Я смотрел на смеющуюся молодежь, на высокого парня, обнимающего миниатюрную брюнетку, на его друга, подпрыгивающего и распевающего неприличные песни, на бегуна, который почти успел скрыться за поворотом. Люди казались живыми и искренними, вели себя свободно и очень подходили Москве. Необъяснимая тоска вдруг сжала мое сердце и тут же отпустила, сменившись счастливым созерцанием. На секунду мне почудилось, что никто из этих людей на самом деле никогда не умрет.
