Василий Сахаров - Дальний поход
Так, они жили и не тужили, до тех самых пор, пока к ним в село, не зашли наемники, которые стали бесчинствовать, грабить и насиловать женщин. Крестьяне, они же бывшие разбойники, вспомнили свое ремесло. Темной ночью березовцы вырезали солдат удачи без всякой жалости, разжились оружием и, собрав сход, решили, что необходимо убивать всех, кто придет к ним в деревню.
С тех самых пор, а прошло с этого схода двадцать лет, и начался новый этап в жизни Березовки. Основной торговый путь шел от Ельца на Грязи и Тамбов, а они находились в стороне, так что навещали их редко, да и то, в основном заблудившиеся обозы и отряды вольных людей. Своим радушием, хлебосольством и гостеприимством жители разбойничьей деревни усыпляли бдительность путешественников, опаивали их сонным зельем, и после этого, убивали своих гостей. Со временем, из защитной реакции это стало образом жизни и постоянным приработком, приносящим справному сельскому хозяйству дополнительный доход.
И вот, в село зашли воронежские купцы, но сразу их не убили. Как выяснилось, один из пограничников много болтал, и рассказал крестьянам о цели своего путешествия. Березовцы подумали и решили, что золото из обоза и краска с мелом, вещи хорошие, но оружие и боеприпасы, еще лучше. Поэтому караван отпустили и сделали все возможное, чтобы на обратном пути купцы завернули небольшой крюк, и на ночь снова остановились в Березовке.
Такой вот получается невеселый расклад, при котором нас заметили еще за двенадцать километров от села и стали готовиться к встрече. Сонное зелье из трав, которое в селе умела делать любая девчонка, работало безотказно, двадцать минут после употребления, и восемь часов спокойного беспробудного сна клиенту гарантированны. Но отлаженная и проверенная годами схема дала сбой, и теперь можно видеть, что из всего этого получилось. Население Березовки уменьшилось на три четверти, а сама справная деревня сгорела и только общинный дом, несколько амбаров, да подвалы, еще стоят. Отец Герман бросил фразу: «Аз возмездие возздам!», может быть, он и прав, нас привела в это поселение судьба или суровый рок.
Допрос продолжался. Володя хотел узнать, что случилось с Серапионом и Фомкой. Однако пленники только лупали глазами и заявляли, что парней в самом начале боя за село, уволокли в лесные схроны братья Молины, местные вожаки, которые отвечали за сокрытие всей добычи, полученной от разбоя. Где находятся тайники братьев, крестьяне не знали. Врут они или нет, непонятно, но больше ничего полезного, не смотря на все методы физического воздействия, применяемые Липатовым, из них выжать, не удалось.
Окончательная зачистка Березовки и допросы пленников продолжались до одиннадцати часов. Всех местных жителей, а таких в итоге набралось около двухсот человек, согнали в один из амбаров. Начали решать их судьбу, но появился Лихой. Пес нашел место, где прятались братья Молины со своими близкими друзьями и родственниками. А самое главное, сообщил, что молодой священник и наш снайпер все еще живы, сильно избиты и связаны, но в сознании.
Собрались быстро, три десятка воинов, Крепыш и отец Герман. Вооружились полегче, попрыгали, и вперед, бегом по лесу. Семь километров по тропинкам, отмахали и не заметили. Обошли два десятка капканов и одну волчью яму, и сходу вломились в поросший осинами и березами глубокий сырой овраг. Здесь нас не ждали, но остерегались, костров нет, кругом стоят шалашики, а человек двадцать вооруженных березовцев, преимущественно мужиков, стоят по центру.
Братья Молины, три детины под два метра каждый, и их товарищи, в это время думали, а что же им, собственно, делать дальше, после того, как была потеряна деревня. Они выбрали самый наилучший вариант, пленников прибить, и подобно отцам и дедам, искать место под новое поселение. Только с этим определились, а тут и мы.
Разбойники заметили нас поздно, попробовали оказать сопротивление, но куда там. Каждый из наших бойцов знал, что необходимо делать, держись своей тройки и сбивай наземь каждую сволочь, которая только попробует рыпнуться. Удары прикладами и ногами быстро лишили противников всякой воли и, теряя зубы, последние оставшиеся на свободе березовцы, с криками, воем, плачем и мольбами, уткнулись мордами в траву.
Наш снайпер Фомка и Серапион были освобождены. И удостоверившись, что с ними все в порядке, я решил заняться тем, ради чего и бегал по лесу. Настал черед переговорить с деревенскими вожаками, которые бросили свою деревню, а сами скрылись в лесах. Меня не интересовали подробности их жизни и быта, и что они за люди, я уже понимал очень хорошо. Вопрос, который я хотел им задать, был только один, и когда ко мне подтянули старшего из братьев, я его озвучил:
— Где, то, что вы награбили?
— Нашальник, — сплюнув в сторону кровавую слюну и зуб, произнес здоровяк, — ничего нет. Простите нас. Бес попутал, случайно вас опоить решили. Мамой клянусь, что не желали вашей смерти, а только от нужды великой, на разбой решились. Нет у нас ничего.
— От нужды говоришь… — Мне вспомнилось сельские пасеки, засеянные поля, стада и рыбные ловли, и такая меня злость на эту гниду взяла, что я кивнул в сторону и бросил: — Арсен, разберись!
Шорох вынимаемого меча, свист стали, и предсмертный хрип. Первый труп в овраге, и я, как можно злей, посмотрев на хмурых побитых березовцев, исподлобья наблюдавших за мной, спросил:
— Кто следующий!?
Следующим оказался средний Молин, который после скорой гибели старшего брата, не ломался, а прямиком повел нас в соседний овраг, где в глине была вырыта и оборудована по всем правилам инженерного искусства, просторная пещера, набитая самым разным барахлом. Насколько я понял, березовцы сбывали добычу в городке Грязи. Один раз в два года собирали зимний санный обоз и ехали в этот анклав. То, что досталось нам, было добычей за полтора года, и чего в пещере только не было. Одного только огнестрельного оружия, под сотню стволов, а помимо него, килограмм четыреста выплавленного из снарядов тротила, и куча колюще-режущих предметов: мечи, сабли, неплохие арбалеты и много кинжалов. Ценных металлов, к сожалению, не было. Как сказал Молин, золото и серебро хранились в деревне, и теперь, они наверняка расплавились и жидкой лужицей остывают под развалинами его дома. В остальном же, имелись ткани и одежда, обувь и рюкзаки, большие куски брезента и спиртные напитки. В довесок, некоторое количество сухих круп, пара автомобильных аккумуляторов, электродвигателя, инструменты, запчасти от автомобилей и много других вещей, которые оказались в этом месте после смерти своих последних владельцев.
Такого мы увидеть не ожидали. Крепыш присвистнул и произнес:
— Вот это мы удачно зашли. Прямо пещера Али-Бабы.
— Ага, — подтвердил я, схватил за грудки Молина, прижал его к обшитой деревянными досками стене пещеры, и прошипел: — Слышь, хмырь, сколько же вы людей за последние восемнадцать месяцев загубили?
Средний из братьев Молиных заметно перетрусил. Он побледнел, постарался сжаться в комок и дрожащим голосом ответил:
— Два каравана: один из Усмани, второй из Мордово. Оба на Елец шли, а мы их к себе в гости пригласили. Потом небольшой отряд наемников был, и три поисковых группы повольников. А помимо них еще и одиночки заходили. Всех не упомнишь, но если вы хотите точно знать, то в дальнем углу сундучок, и в нем книга с записями, кто был, что при себе имел, и сколько мы за его добро получили.
— И зачем вы эти записи вели?
— Чтобы перед общиной отчитываться, дабы никто не думал, что мы что-то утаили и для своего личного пользования прибрали.
— Скотина!
Отшвырнув сельского вожака к выходу, где его подхватили под руки воины, я вновь посмотрел на добычу березовцев, которая теперь, по праву победителя, принадлежит нам. Бросать вещи и оружие нельзя, все просто и понятно. Однако это дополнительная головная боль, ведь надо провести инвентаризацию, добыть повозки и лошадей, которые у местных жителей, наверняка, имеются, а после этого, дотянуть хотя бы самое ценное в один из анклавов, где это все можно сбыть. Не было печали, вот тебе забота. А помимо этого, необходимо определиться с судьбой уцелевших после боя жителей, которые ожидают решения своей участи, сидя под замком в деревенском амбаре и на дне соседнего оврага.
Вспомнились слова генерал-майора Еременко, когда он давал мне инструкции на поход от Питера до Ростова: «Пройдешь тихо и незаметно. В неприятности не встревай, а только посмотри, что и где творится. Ни во что не вмешивайся, и все будет нормально».
Невольно усмехнувшись, сам себе произнес:
— Вот тебе, Саня, и тихо, и незаметно, и все будет нормально.
— Что говоришь? — спросил меня Крепыш, в этот момент, развернувший большой брезент, в котором лежали несколько стволов огнестрельного оружия.
— Говорю, что надо выставить здесь караул и в деревню возвращаться. Будем думать, что дальше делать.
