Юрий Иванович - Оскал фортуны
– Ну не знаю, хочешь, сам выступай перед гвардейцами и все им объясняй. А по мне, великое волшебство и легенда о твоей дальновидной хитрости гораздо лучше помогает нашей обшей победе.
Так они и не пришли к единому мнению по этому вопросу, а донельзя гордые оруженосцы продолжали в любое время суток носить за его святостью теперь уже воистину знаменитое оружие.
На третий день прибыли основные войска Союза Побережья, ведомые Громом Восьмым, и с ходу начали переход на другую сторону. Тотчас к Шулпе отправились первые усиленные отряды разведки и несколько полков для предварительных ударов по противнику. Конечно, если такой противник встретится на пути. Так как ожидалось, что сообщение о разгроме Гранлео в Чагаре столицы империи Сангремар еще не достигло.
Ставка главнокомандующего армией Союза Побережья тоже расположилась на том берегу прямо возле стен тамошней крепости. И вполне естественно, что вечером того же дня, несмотря на моросящий дождь, Громом Восьмым был дан торжественный ужин в огромном походном шатре. За час до этого король лично вручил первые награды отличившимся в походе воинам, матросам и офицерам и на заполненном войсками плацу вынес победителям искреннюю благодарность. Но мало кто знал, что еще чуть раньше у монарха была крупная ссора с его святостью по поводу наград для самого пришельца. Менгарец рьяно отказывался от любых воинских поощрений, а Гром с не меньшей категоричностью настаивал на вручении самых больших, как старых, легендарных, так и новых, им придуманных, наград самому прославленному и великому мечнику. Подробности о личном участии монаха в сражении и о его решающем вкладе в победу распространились среди остальных воинов и офицеров со скоростью лесного пожара. Король настаивал на том, что самое значительное и почетное поощрение придаст и остальным воинам должный настрой в бою и желание побеждать. Тогда как Виктор с пеной у рта доказывал, что это лишнее, он не военнослужащий, да и вообще не ради славы старается. С большим трудом достигли компромисса: все награды для его святости будут вручены только после возвращения в столицу Чагара. Не раньше.
Слушок об этом успели запустить сразу же, и на парадном построении на скромно стоящего чуть сбоку от короля Менгарца посматривали хоть и с недоумением, но уже с явным спокойствием. Мысленно гадая, чем же Гром Восьмой отблагодарит такого великого человека, ученого и воина. Многие довольно щурились, бросая понятливые взгляды на принцессу, стоящую с другой стороны монарха Чагара.
Именно на этом построении Розе с Виктором и удалось встретиться после интенсивных событий последней недели. К тому времени царапины на лице пришельца исчезли полностью, синяков словно и не было, после применения хорошо действующих мазей, и лицо без малейших опухолей смотрелось вполне прилично. Поэтому он с некоторой ностальгией теперь вспоминал о том самом желании девушки и о своей неиспользованной возможности ее поцеловать. Но догадывался, что во второй раз теперь уже желанный с его стороны поцелуй может и не получиться. Их могут не оставить наедине или разлучить даже во время ужина экстренные дела, козни Мааниты, которая хоть и стала вести себя тише мышки, но зато безраздельно владела телом короля. Да и, наконец, личная обида самой Розы. Ведь девушка может оказаться до сих пор в таком состоянии, что только одно напоминание о ее первом желании может разгневать ее не на шутку. Тем более что и выглядела наследница короны на параде сердитой и неприветливой.
Поэтому, как только двинулись к столам, Менгарец решил для начала увлечь ее интересным, интригующим рассказом, а там видно будет. Правда, для этого пришлось грубо нарушить придворный этикет, усевшись не с положенной для него стороны от монарха, а рядом с его гордо восседающей, великолепной в своих воинских одеждах дочерью.
– Ничего, что я рядом с тобой? – сразу заговорщицки зашептал он ей на ухо. – Мне надо срочно посплетничать и посоветоваться по поводу катарги. Преинтереснейшая история со мной недавно приключилась…
Роза хотела казаться неприступной и холодной, но на такое вступление клюнула сразу. Только и скосила глаза влево:
– А папенька тебя не погонит на место рядом с собой? Может, он поговорить с тобой хочет?
– Да ладно тебе, мы с ним и так поговорили…
Видимо, новость про спор о наградах уже достигла ушек девушки:
– Мне доложили о ваших криках, и я очень жалею, что отстала со своими фрейлинами в пути. А потом такое столпотворение случилось перед узкими воротами крепости, ужас!
– Долго простояли?
– Больше часа! Ты только себе представь, отец дал команду вначале перевести на эту сторону самые отборные войска, и мне чуть не силой пришлось прорываться.
– Ну и правильно сделал. Надо вначале здесь твердо укрепиться и только потом переправлять гражданских…
– Это кто гражданский? – нахмурилась принцесса.
– Конечно, я не тебя имею в виду. Но, с другой стороны, и твоя безопасность – превыше всего. Любой риск надо сводить до минимума.
– Да? А ты что тут вытворял? – Роза повысила голос. – В мечники подался? Воинов больше нет? А ведь ты должен был только разведкой заниматься да общие действия гвардейцев координировать!..
– Ш-ш! – К ним склонился один из личных лакеев королевской династии, знавший Розу с пеленок. – Ваше высочество! Его величество ждет только вас.
Действительно, Гром Восьмой держал бокал в руке, намереваясь сказать первый тост, и с осуждением глядел на увлеченно шушукающуюся парочку. Точно так же за ними следили и все остальные участники ужина. Ничуть от этого не смутившись, наследница повернулась к отцу, и ее лицо украсила почтительная улыбка. Тогда как монах просто приподнял свой взгляд на монарха, усиленно делая вид, что и так внимательно его слушает.
– За окончательный разгром врага в его логове! – прозвучал в полной тишине тост, который дружно поддержали своими криками почти все придворные, представители союзников и высшие генералы, допущенные на праздничный обед. После чего все с чувством выполненного долга приступили к еде. Произносили тосты, беседовали с ближайшими по столу соседями. Тогда как принцесса требовательно зашептала его святости:
– Ладно, в такой праздничный день не будем ругаться. А раз начал рассказывать о катарги, то доводи дело до конца.
– Да я вроде и не ругался, – чистосердечно удивился Виктор и приступил к рассказу.
Вначале подробно описал первую встречу с парой орлов. Даже про все свои переживания и страхи поведал. Потом, увлекшись, стал расписывать тот момент, когда три гигантские птицы «упросили» его совершить посадку среди гор. И только когда прошел момент знакомства с бароном де Брюнез, осознал полную тишину в огромном шатре и понял, что к его громкому шепоту прислушиваются все без исключения. Голова короля вообще лежала на плече у затаившей дыхание принцессы, а прислуга замерла на местах, где обслуживала гостей.
– За его спиной в нише и находился этот серый цыпленок. – Виктор расставил руки, показывая величину птенца, и замер от гулкой тишины. Затем слегка сконфузился от такого к себе внимания и скомканно завершил повествование: – Потом катарги забрали птенца, подоспела помощь из города, и люди губернатора помогли мне поднять дельтаплан на холм. Оттуда я и полетел к кавалеристам. Вот так.
Роза вполне справедливо возмутилась:
– Но ты ничего не рассказал, что делал с птенцом снаружи пещеры.
– Да ничего особенного. – Менгарец поднял бокал и отсалютовал сидящим напротив него вельможам, намекая, что следует продолжить торжественный ужин. И только когда все нехотя зашевелились, начав переговариваться между собой, монах продолжил, повернувшись к девушке: – Вначале покормил сухариками, а потом поставил на валун. Один из орлов птенца подхватил, и все трое улетели.
Теперь уже строго сузил глаза Гром Восьмой:
– Но почему ты мне ничего об этом не рассказал?
– Когда? Если твое величество, сразу как меня увидел, приступил к ругани и угрозам отправить обратно в монастырь Менгары.
– Не юродствуй, я серьезно.
– Так ведь и в самом деле некогда было об этом поговорить. А рассказывать всем остальным не посчитал необходимым. Ну пролетел чуть в сторону, ну переждал грозу…
– Но ведь они могли тебя заклевать! – выдохнула принцесса с расширенными глазами.
Виктор со вздохом скривился в ответ:
– Как видишь – не съели. Значит, посчитали невкусным. А скорей всего приняли за своего субтильного и страшно голодающего собрата, который только и годится, что в узкие щели протискиваться да их потомство оттуда вытаскивать.
Кажется, такое объяснение больше всего не удовлетворило короля.
– Ты меня, конечно, извини, но все-таки на нашей планете существуют незыблемые законы. И никому еще не удавалось их нарушить. Один из них: нельзя прикасаться к катарги. А уж тем более к их птенцам! Поэтому мне кажется, что ты что-то путаешь. И пока мне это не подтвердит барон… как его?
