Михаил Кликин - Чистилище. Охотник
– Понял…
Прощаться Борис не стал, только кивнул молодому ученому и сразу направился к отряду охотников. Те как раз закончили последние сборы, выстроились перед изгородью, готовые выступить в путь. Двое в заплечных мешках несли еще горячий Коктейль – он был запечатан в дубовых бочонках, каждый литров на пять.
– Что нам делать, если чужаки откажутся выдавать людей? – спросил Геннадий Салин, возглавляющий команду. Борис, конечно, предпочел бы, чтобы отряд вел кто-то более опытный и сообразительный. Но Вова Самарский погиб, а Максим Шуманов и Иван Рыбников пропали без вести. Конечно, в деревне остались и другие охотники, но сейчас они нужны здесь. Ведь моряки могут вернуться. И Ламия вряд ли удовлетворится охотой на дикого зверя; человек для нее более легкая добыча. И более лакомая.
– Просто возвращайтесь, – ответил Борис. – Не пытайтесь договориться, не ввязывайтесь в бой. Просто уходите, если сможете.
По лицам охотников было видно, что эти слова им не понравились.
– Возможно, никаких заложников нет, – пояснил Борис. – Возможно, они все давно мертвы. Мы не знаем. Поэтому ничего не предпринимайте, если что-то пойдет не так. Бегите. И возвращайтесь.
Он проводил отряд до околицы. Вместе с ним, держась метрах в десяти, шли и другие люди. Многие оставили работу и учебу, но Борис не стал их прогонять.
Он и сам отложил сейчас все дела, которые раньше казались такими важными.
53
Федька выдохся первый.
– Погодите! – Он привалился к осинке, прижался лбом к гладкой и чуть бархатистой коре. – Хоть минуту!
Иван и сам из последних сил выбивался, да и Максим, похоже, был рад остановке. Они бежали с тех самых пор, как ушли из охотничьей избушки, – где-то чуть медленней, а где-то так быстро, словно Ламия уже гналась за ними по пятам. Они пропотели настолько, что одежду можно было выжимать; их лица были исхлестаны ветками, кожа исцарапана. Максим прихрамывал после того, как неудачно упал. У Федьки слезился левый глаз – что-то попало под веко.
Деревня была совсем рядом. В этих перелесках каждый куст, каждая болотная кочка были знакомы охотникам с детства. Еще полчаса – и можно будет слышать собачий лай и перекличку петухов. Час – и покажутся крыши изб. Земля здесь истоптана людьми, на деревьях угадываются отметины, лес прорежен и чист, а на полянках невысокими, но приметными оградками обозначены ловушки – их можно обнаружить издалека по запаху падали. Раз в день отряд дальнего дозора обходит их, проверяет. Если нужно, обновляет приманку.
Бывает, что вездесущие мальчишки узнают об угодившем в западню муте раньше дозорных, бегут в деревню или на ближайший пост с докладом.
Именно здесь – в радиусе пяти километров от деревни – велика вероятность встретить земляка, соседа или друга. Кто-то по ягоды пошел, кто-то грибы собирает, кому-то хворост понадобился.
Поэтому, когда за деревьями послышались человеческие голоса, Максим отреагировал спокойно. Только приложил палец к губам, присел пониже да аккуратно поправил оружие.
Если бы охотники сами себя не обнаружили, то их и не заметили бы. Отряд из пяти человек спешил куда-то. Возглавлял его Геннадий Салин. Максим поднял с земли еловую шишку, кинул в его сторону, окликнул:
– Эй!
Двое из отряда моментально вскинули ружья. Но, увидев, кто выходит из-за деревьев, тут же опустили стволы.
– Привет, – сказал Максим. – Куда это вы на ночь глядя?
– На Медвежью Голову, – признался Геннадий. Возвращение товарищей обрадовало его, и он, не скрывая чувств, поочередно обнял друзей – и Максима, и Ивана, и даже низкорода Федьку.
– Зачем вдруг? – удивился Иван.
– Так вы же ничего не знаете! – вспомнил Геннадий и начал рассказывать: и про моряков, пришедших в деревню, и про их требование принести Коктейль, и про заложников.
– Погоди! – остановил его насупившийся Иван. – Значит, Тая у них?!
– Скорей всего. Чужаки увели всех, кто работал на поле. А она была там. Может, конечно, сбежала… Но в деревне её не видели.
У Ивана сжались кулаки.
– Я иду с вами, – объявил он, не раздумывая ни секунды.
– Да куда! – Геннадий засмеялся. – В таком-то виде!
– Заткнись, Генка, – Иван не шутил.
– Но ты же только с Охоты… Ты бы отдохнул… Переоделся…
– Не задалась Охота. Сам знаешь.
Максим тронул Ивана за плечо. Тот повернулся резко, словно его розгой хлестнули:
– Чего?
– Не горячись. Пошли домой. Расскажем Борису, что видели. Про логово расскажешь, ты внутри был. Это сейчас может быть очень важно.
Иван помотал головой – он уже принял решение и не собирался его менять:
– Я с ними. На Голову. Не возьмут, значит, сам пойду. Не удержите.
Он скинул часть трофеев, подобранных в берлоге Ламии, взял себе один автомат и сумку с боеприпасами для него. Встал возле охотников, несущих Коктейль, набычился упрямо, ногами словно укоренился – с наскоку не сдвинешь. Максим понял, что никакие уговоры не помогут. Махнул рукой:
– А и черт с тобой!
– Пошли уже, – тут велел Иван растерявшемуся Геннадию. – Только время зря теряем.
– Я тоже с вами, – чуть слышно сказал Федька и поднял руку, словно ученик на уроке.
– А ты-то куда?! – возмутился Максим.
И Геннадий, словно обрадовавшись, что теперь есть на ком отыграться, обругал низкорода, сказал, что не за бабами сейчас бегать надо, а деревню защищать. Каждый охотник теперь на счету!
Федька виновато потупился. Казалось, он вот-вот заплачет.
Но Иван шагнул вперед, закрыл собой Федьку и сказал:
– Отстаньте от него. Раз хочет – пусть тоже идет…
54
Ламия долго бродила по лесу кругами. Оголодала, измучилась. На место слепой ярости пришла расчетливая злоба. Странные чувства не давали Ламии успокоиться, забыть о смерти детенышей и начать жить, как жила раньше. Она жаждала мести. Она хотела наказать убийц – не первых попавшихся людей, а именно тех, что проникли в её дом и запачкали свои руки кровью её выводка. Она помнила их запах – убийц было двое. Остальные люди сейчас интересовали её мало.
Ламия сильно изменилась за последние несколько дней. Она не понимала, что её странные желания – это остатки человеческой сущности. Она не помнила себя человеком, как и любой мут. Она не умела рассуждать так, как это было свойственно людям. Однако оказалось, что в её мозгу осталось что-то от прошлой жизни. И это «что-то» впервые напомнило о себе, когда у Ламии появились дети.
А когда она нашла их мертвыми, «что-то» окончательно изменило её.
Теперь у Ламии появилась цель. Не считаясь с голодом и усталостью, она рыскала по лесам, вязла в болотах, стремительной тенью проносилась через луга.
