Михаил Кликин - Чистилище. Охотник
Только через полчаса Ламия успокоилась, улеглась в тени, тяжело дыша. Истерзанная земля пахла влагой – ей нравился этот запах. Она вспомнила, как рыла логово. И как в нем появились детеныши.
Она заскулила, поднялась.
След ненавистных убийц привел её к ручью. Она вошла в воду, опустила морду и долго пила. Утолив жажду, Ламия вдруг поняла, что не знает, куда ей идти дальше, и вернулась на изрытую полянку.
Долго она петляла по кустам, пытаясь найти след. Несколько раз спускалась к ручью. Дважды уходила назад – по кровавой тропе, что привела её сюда. Но возвращалась.
Такой четкий, такой ясный след – и вдруг пропал.
Убийцы её детей словно испарились. Или улетели, побросав одежды.
Она встала на задние лапы, потянула ноздрями воздух.
Их запах она уже никогда не забудет. И где бы они ни были, где бы они ни появились вновь – она обязательно их отыщет и разорвет на куски…
Ламия перепрыгнула ручей и запетляла, закружилась по лесу, принюхиваясь, приглядываясь, прислушиваясь…
51
Идти по воде было тяжело, особенно после того, как ручей раздался вширь и превратился в небольшую речку с топкими берегами. Возрос и риск нарваться на мута. Поэтому Максим решил вывести свою маленькую команду на берег. Иван и Федька сначала этому обрадовались, но вскоре запросились опять в воду – бежать голышом через болотистые луга и перелески – удовольствие сомнительное.
– Ладно, – разрешил Максим. – Еще немного пройдем по реке, а потом будем поворачивать к деревне. Для пущей уверенности натремся хвоей и пижмой, чтобы человеческий запах перебить.
– Да какой еще запах, – пробормотал Иван. – Мы небось уже воняем, как кикиморы.
Километра через два они выбрались на каменистый берег. Федька влез на высокую сосну, осмотрелся, подтвердил, что находятся они в урочище Длинном – месте, куда охотники-первогодки по осени уходили бить птицу – её здесь водилось много.
Довольный Федька спрыгнул со ствола, охнул, пяткой наступив на спрятавшийся под мхом корень. Иван подал ему руку и вдруг заметил, что низкород зажимает что-то в кулаке.
– Это что у тебя?
Федька подобрался, словно испугался чего-то. И Иван, чуя, что дело нечисто, шагнул к товарищу и сопернику, схватил за запястье, заставил разжать пальцы.
– Ах ты!
На ладони Федьки лежала заячья лапка – облезлая, грязная, мокрая. Иван, разозлившись, схватил её, швырнул в лес подальше.
– Ты чем вообще думал, дубина?
– Что там у вас? – повернулся Максим.
– Да этот балбес всю дорогу тащил с собой лапку заячью!
– Ну и что, – потупился Федька. – Я просто подумал, что она не грязней нас самих. Да и оружие мы не выбросили.
– Подумал он… – Иван сплюнул. – Тебе же сказали, оставить всё там! Чего тут думать?!
Федька вздохнул и промолчал.
Максим минуту сверлил его взглядом. Потом махнул рукой:
– Сделанного не воротишь.
Он скинул рубаху, отдал её Ивану. Федьке дал верхние штаны. Больше делить было нечего, но полуодетыми охотники не остались: продырявили вещевые мешки, оделись в них, из коры и лоскутов смастерили обувку, чтобы хоть как-то защитить босые ноги. Она, конечно, скоро развалилась. Но к тому моменту трое товарищей уже вышла к охотничьей избушке.
Людей здесь не было, кажется, с прошлого года. Зато в небольшом жилище нашлись старая малица, пара крепких лаптей, опорки и еще кое-какая одёжа.
Иван окинул взглядом нарядившегося Федьку и, не сдержавшись, расхохотался. Но и того, похоже, вид товарища изрядно веселил. Это подтвердил и Максим:
– Вы как парочка полоумных шаманов, – сказал он. – Помните Черного Моржа? Вот вы с ним – как из одной моржовой семьи.
Черный Морж появился в деревне четыре года тому назад. Откуда он пришел, так и не удалось выяснить. По-русски Морж говорил плохо, тараторил что-то на непонятном наречии, возможно, им самим и придуманном. В общине жить он не смог, хотя поначалу поселился в свободном чуме. Но через неделю ушел в лес, построил там шалаш на дереве, в деревне стал появляться редко, пугая детей странным видом и необычным поведением. Борис запретил обижать чужака, приставил к нему пару мальчишек, надеясь выведать его секреты – кто он такой, как ухитрился выжить в одиночку. Мальцы кое-что у него переняли – научились гнезда бурундуков разорять, рыбу на свет лучить, делать настойку из мухоморов и камлать с колотушкой.
А потом Черный Морж пропал. Ушел куда-то и не вернулся.
Вскоре из его шалаша охотники сделали лабаз для хранения сушеных шкурок. А всё странное и непривычное стали сравнивать с Черным Моржом: «чего по-моржовому ходишь-хромаешь?», «ну и шляпа – как у Моржа», «лавочку сколотил, кривая вышла, неровная – моржеватая».
– А сам-то, – буркнул Иван, стараясь хоть как-то привести себя в приличный вид. Не хотелось ему возвращаться в деревню вот так – в старом смешном рванье; а уж если Тая его таким увидит, он со стыда сгорит, наверное.
– Хватит прихорашиваться, – сказал Максим, открывая низкую скрипучую дверь. – Уходить надо. Пока можем, так сказать… Дома заждались, наверное. Потеряли.
52
Закончив первоочередные дела, Борис решил заглянуть в лабораторию. Но на улице его уже поджидали.
– Вы хотели меня видеть, Борис Михайлович? – спросил Захар, вытирая обожженные руки мочалом. Он был в рабочей одежде, в кожаном фартуке; видно было, что торопился.
– Да. Хотел кое-что обсудить…
Они присели на лавочку. Борис поглядывал, как на той стороне улицы собирается в путь отряд охотников – пять человек, которым он доверил отнести чужакам только что приготовленный Коктейль.
– Я слушаю, – напомнил о себе Захар.
– Да-да… – спохватился Борис. – Как обстоят дела с пиролизом?
– Нормально. Сейчас работаем над новой печью, будем собирать газ.
– Это хорошо, – рассеянно сказал Борис. – Горючий газ нам пригодится. Хотя бы для зажигалок.
– У меня много мыслей на этот счет.
Борис кивнул и перебил собеседника:
– А что ты там придумал насчет Ламии?
Захар недоуменно на него посмотрел.
– Ничего… Вы же запретили…
– И все же… Сможешь сделать план ловушки?
– Ну… Наверное… Я даже модель делал!
– Замечательно. Не тяни с этим. Сегодня жду от тебя результат.
– Так быстро? – Захар нахмурился. – Ламия стала слишком опасна?
– Я пока не знаю… Но мы должны быть готовы… И вот еще что…
Борис поднялся, отряхнул штаны, повернулся к Захару, сказал тихо:
– О нашем разговоре никому не говори.
– Хорошо, – кивнул Захар.
– Будут спрашивать, отвечай, что я интересовался пиролизом.
– Понял…
Прощаться Борис не стал, только кивнул молодому ученому и сразу направился к отряду охотников. Те как раз закончили последние сборы, выстроились перед изгородью, готовые выступить в путь. Двое в заплечных мешках несли еще горячий Коктейль – он был запечатан в дубовых бочонках, каждый литров на пять.
